Глава 3. Доминируй, уничтожай (1/1)

Если бы в ту ночь он сказал мне, что я проведу с ним следующие шесть лет, ожидание, вероятно, не было бы таким утомительным. Возможно, я бы больше сопротивлялся. Возможно, меньше. За мгновение до того, как он накинул на мои глаза черный платок, я кружился на месте, осматриваясь по сторонам и пытаясь понять, сломался ли мой навигатор. Согласно сигналу, я стоял на том же месте, где и Хёкдже, но не видел в округе ни одной вспышки красного.Скорее всего, проблема была в том, что я забыл посмотреть наверх. Хёкдже спрыгнул с крыши небольшого магазина, стоявшего на углу улицы, и вызванный им порыв ветра забрался под мою рубашку, ударил в спину. Не успел я вздрогнуть, как голос Хёкдже раздался над моим ухом, и мы оказались спиной к груди, кожей к хлопку. Я почувствовал, как кольцо, продетое сквозь губу Хёкдже, коснулось мочки моего уха. Это касание было похоже на брызги жидкого азота. Отвлекало. Я был ошеломлен миллиардом ощущений, вызванных одним лишь осколком металла, и совершенно не понимал, что говорил Хёкдже, когда запихивал меня в фургон.Моя голова оказалась прижатой к подушке кресла, а руки привязанными веревками к шаткому, колючему сидению. Я попытался устроиться в кромешной тьме, и голос Хёкдже снова прогудел в тишине. Его слова были на удивление четкими.

- Месть лучше всего подавать подгнившей, правда?Хриплые, ржавые слоги повторялись снова и снова, играя крещендо проносящихся мимо автомобилей. Мы были на каком-то шоссе. Обычно меня успокаивал шум ветра, который хлестал по обшивке машины, но в ту ночь я оказался в полнейшем замешательстве. Я понимал, что был похищен собственным воображением.Это была долгая поездка. Звучание скрипки кромсало воздух в то время, пока я пытался вынудить себя дрейфовать в реальности. Я был безумцем. Психом. Шизофреником. Возможно. Все это просто не могло оказаться правдой. Я пообещал себе сходить еще раз к той женщине-терапевту, как только проснусь.

Проснулся я от звука его шагов. Попытался пошевелиться, проверяя насколько скован в движениях. Мои ноги оказались свободными, но руки были связаны за спиной, привязаны за запястья к какой-то колонне. Я решил, что это был камень, вероятно, бетон. Круглая колонна. Холодная. Тогда я еще не знал, что целых шесть лет буду согревать ее своей спиной.На Хёкдже были кожаные шнурованные ботинки, как и всегда. Я знал это, потому что слышал его шаги по мраморной плитке. В ту ночь они отдавались болью в моих костях. Шаг, шаг, шаг, ломая мозг. Когда шаги замерли рядом со мной, наступил момент страха и ожидания.Я почувствовал, как он погладил мое колено гладким и твердым мыском ботинка и задрожал, ударился головой о колонну. Внезапно я безумно захотел, чтобы Хёкдже взял меня силой, прижал к холодному столбу, нагнул и заполнил собой, разорвал. Я хотел почувствовать в себе его огромный пульсирующий член. В какой-то момент я слегка повернул голову и приподнял подбородок, выставляя напоказ красивую линию шеи и ключиц. С такой тактикой я всегда получал то, что хотел, но на этот раз мне даже не нужно было стараться. В конце концов, Ли Хёкдже делил со мной один разум.

Он провел языком влажную, теплую линию по моей шее, задевая кадык, вибрирующий от запертых в горле стонов, коснулся мочки моего уха. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что Хёкдже отлично умел работать языком. Такой простой контакт уже немыслимо меня завел, а Хёкдже вылизывал мое ухо, и через пару секунд я начал задыхаться и не обращал внимания на слюну, вытекающую из уголка губ. Парень был не просто хорош. Он знал мои слабости, знал, где было приятно, где больно, а где болезненно - приятно. Знал и не боялся это использовать.Первые несколько минут из прожитых шести лет мы провели в относительной тишине. Никаких слов, никаких стонов. Хёкдже душил меня, лаская руками и ртом, и все это потерялось в какой-то темной, тяжелой эмоции, отбирающей возможность дышать. Я не мог назвать это похотью, потому что на тот момент все еще был натуралом. А Ли Хёкдже в свою очередь не был настоящим человеком, для меня он был какой-то аномалией. Демоном. Он выбрался прямиком из мокрого кошмара и угрожал моему здравому смыслу.Думаю, первым делом после похищения я должен был спросить: "Кто ты?", или "Где я?", или "Зачем ты все это делаешь?". Любой нормальный человек так бы и поступил. Но я не был нормальным. Я был сталкером Хёкдже. Я знал, кто он такой, а в конечном итоге мог выяснить наше местонахождение и его цель, поэтому, когда он, наконец-то, отстранился и сорвал повязку с моего лица, я спросил: "Ты настоящий?".Он усмехнулся, затем грубо рассмеялся и, наконец, громко захохотал. Я не видел выражения его лица - несколько часов я пробыл в кромешной тьме, и после этого ослепляли даже тусклые огни. И все же, я совершенно уверен, что на его губах не читалось и подобия улыбки. Его лицо было пустым. Каменным. Белым. Как будто бы стертым давным-давно. В тот момент я задумался - если Хёкдже действительно существовал, кем он был? Чем он был? Чем он стал?Тогда я ощутил шевелящийся ужас, но не из-за странного, абсурдного поведения Хёкдже, а из-за собственной реакции. Почему я его не боялся? Почему я был настолько спокойным? Мужчина, который смеялся с самым холодным выражением лица, похитил меня, связал и бросил посреди нигде, а я испытывал только любопытство. Я был беспристрастной, но заинтригованной жертвой. Почему я не кричал, не плакал и не умолял меня освободить? Почему я ощущал такое грандиозное чувство контроля? Я уже был здесь? Или Хёкдже действительно часть меня? Неужели все это было сном? Неужели, я мог проснуться через час или два и вдохнуть аромат эспрессо и стирального порошка, впитавшегося в мои простыни?Я не проснулся, а Хёкдже не ответил на мой вопрос. Ни тогда, ни на протяжении следующих шести лет. Даже сейчас, когда я лежу, свернувшись в своей постели, и рассматриваю раны на своем запястье - ожоги от веревки и розовые полоски шрама, раздувшиеся под кожей словно черви, шепчущие имя Хёкдже - я задаюсь все тем же вопросом. Хёкдже никогда не говорил, что он ненастоящий. Впрочем, вымышленный образ никогда не сознается в том, что он вымышленный, так же как и сумасшедший не признает себя сумасшедшим.Хёкдже был моим единственным спутником на протяжении многих лет, мы вместе прошли через ножи, голод и подчинение. Был ли он настоящим? Или я был всего лишь безумцем?В первый день или два Хёкдже ничего мне не говорил. Возможно, потому что я ни о чем не спрашивал. Я изучал ситуацию сам - научился разминать ноги, присаживаться на корточки и скользить спиной по столбу вверх и вниз; научился определять время и температуру в комнате и мог распознать настроение Хёкдже по малейшему изгибу его бровей. Я ни разу не спрашивал, зачем он меня похитил. Хёкдже был частью меня, поэтому я думал, что ответ кроется где-то во мне. Я предполагал, что так он наказывал меня за преследование. А может быть, это был его способ о чем-то меня предупредить. То же самое я сделал бы и с ним. Он знал о том, что закон и запрет на приближение не смогут меня остановить? Возможно, таким на вкус было мое собственное лекарство - испытание подавляющей провокации и контроля?

Неделя прошла без общения. Все это время меня окружала сплошная тишина, и исключение составляли лишь те моменты, когда у нас был секс. Точнее, когда Хёкдже трахал меня. Я никогда не был гомосексуалистом, серьезно, мне нравились женщины. Мне нравились сиськи и изгибы женского тела, а не угловатые и тощие мужики. Да, иногда я мечтал о том, чтобы переспать с Хёкдже, но в моих мечтах сверху был я. Будучи его сталкером, я никогда не фантазировал о том, чтобы меня прижали к стенке и приспустили штаны, никогда не думал о языке, пальцах и члене Хёкдже в моей заднице. Хёкдже, который мог меня трахнуть, был лишь несуществующей гипотезой, до тех пор, пока он не показал мне обратное.Когда он сделал это в первый раз, я думал, что умру. Я не протестовал, но Хёкдже знал, что мне больно, потому что вколачивался в меня предельно жестко, с какими-то садистскими намерениями. Он читал мои всхлипы и то, как я вдавливал пальцы в стену, он чувствовал вкус агонии в каплях моего пота, и все это делало его счастливым. Я понимал это, слыша его голос, разрывающийсяв окончании каждого слова. Хёкдже восхищали мои страдания.

- Тебе нравится? - он стонал мне в ухо, скользил губами по шее к плечу, прикусывал кожу, а затем утыкался носом в мои скулы. - Тебе нравится, Хёкдже?Он часто называл меня Хёкдже. На самом деле, он называл меня своим именем до тех пор, пока я не спросил, кто из нас двоих по-настоящему безумен. После этого он начал называть меня Донхэ. Тогда я решил, что мы оба были безумцами. Я был персонажем из воображения Хёкдже, а он - персонажем из моего. Мы играли друг с другом в ролевые игры. Это казалось полнейшим абсурдом, я был потерян, но мне было, в общем-то, все равно.В конце концов, Хёкдже сломил меня и заставил подчиняться. Я не мог отрицать собственное удовольствие - Хёкдже знал, что нужно сделать, чтобы доставить мне его в полной мере. Быстро и жестко. Уже через неделю я начал хотеть его сам, отчаянно желал, чтобы он доминировал и уничтожал меня снова и снова.

Временами я думал о том, каково это - быть внутри него, как бы он выглядел на моем месте? Я часто закрывал глаза и представлял его распластанным на полу, голым, со спутанными волосами, спермой на лице и пленкой пота по всему телу. Это не длилось долго, потому что каждый раз он ловил меня на моих фантазиях и показывал разницу между нами двумя, показывал, что я единственный, кто мог оказаться в таком положении.Через неделю моего заточения у нас состоялся первый разговор. Он оказался совершенно банальным. Позже я понял, что все наши разговоры были зациклены на мелочах. Не то чтобы мы не хотели обсудить какие-то важные вопросы вроде: почему то, почему это, кто ты, а кто я? Мы просто не могли - я думал, что был сумасшедшим, а он... Я ничего не знал о нем. Я даже не знал, был ли он настоящим, поэтому не мог позволить себе каких-то громких воплей.- Почему у тебя пирсинг? - спросил я первое, что пришло в голову после того, как он сорвал ленту с моего рта. Хёкдже снимал ее только в трех случаях: когда брил меня, когда кормил и когда трахал. В тот раз он собирался меня кормить. Запах чачжанмёна ударил в нос, и мне захотелось отвернуться, потому что он кормил меня этой едой всю неделю. Но я знал, что лучше не жаловаться, потому что один раз уже попытался, а Хёкдже разозлился и перевернул пиалу с лапшой мне на голову. - Аааа, - протянул он. Я открыл рот, а Хёкдже поднес к моим губам палочки с лапшой, переваренной и перемасленной. Парень ответил через несколько минут. - Потому что мне это нравится.- А мне больше нравится твоя татуировка, - прокомментировал я, пытаясь глотать лапшу, практически не разжевывая. - Кстати, почему у тебя татуировка?- Очевидно, потому что я плохой парень, - Хёкдже промокнул салфеткой мой подбородок и наклонил голову, расплывшись в улыбке. - Почему бы тебе не спросить о чем-то более важном?- Ты настоящий? - я задавал этот вопрос снова и снова и видел блеск в глазах парня.- И да, и нет.- Я сплю?- И да, и нет.- Как ты узнал, что я тебя преследую?- Я начал преследовать тебя раньше.- И сколько ты меня уже сталкеришь?- Подумай как следует, Донхэ? С каких пор я начал тебя преследовать?Я не мог вспомнить.- Почему месть подают подгнившей?- Ты поймешь, - он усмехнулся. - Ты все узнаешь, когда я тебя отпущу.Проблема в том, что я ничего так и не понял. Совершенно очевидно одно - Хёкдже меня освободил, и мне пришлось поверить в то, что возвращение в мою старую квартиру - это не сон, но я не чувствую по этому поводу особенной радости. Шесть лет Хёкдже взращивал во мне неестественную привязанность. Моя любовь не была романтикой, она была дикостью. Я хотел убить Хёкдже, хотел целовать его и обнимать так крепко, чтобы он оказался на грани удушья.

Я не понимаю себя. Я злюсь? Грущу? Пребываю в экстазе? Почему я чувствую себя таким пустым? Почему все это напоминает сон? Вот сейчас, что это? Я сплю? Что есть реальность?Простынь и покрывало сбились в ногах. Проведя шесть лет обнаженным, я практически отвык от тепла одеял. От того, как холодный воздух полосует мою кожу, у меня кружится голова. Я теряю себя. Комната вращается и кружится у меня на глазах, я стараюсь успокоиться и выйти из спальни.

Все вокруг кажется слишком ярким. Я отвык от солнечного света. Меня мучает атрофия, и я едва стою на ногах. Руки словно чужие, неуместные, мне непривычно чувствовать их, а не держать связанными за спиной. Как-то странно не опираться плечами и лопатками о каменный столб.Даже забавно, что моя квартира за шесть лет совершенно не изменилась. На мебели нет ни единой пылинки. Действительно ли прошло шесть лет? А может, всего шесть часов? Я снова начинаю гадать, был ли Хёкдже реальным? Что если все эти годы были лишь минутами ночного кошмара? Я смотрю на свое запястье, чтобы увидеть шрамы, убедиться в том, что Хёкдже был настоящим, был рядом со мной, но этого кажется мало. В конце концов, я сам мог вырезать его имя на своей руке. Я мог все выдумать. А теперь я могу пойти на работу, а к концу дня окажется, что Хёкдже никогда и не существовал. От этих мыслей мне хочется плакать.Слезы исчезают в тот самый момент, когда я нахожу на кухонном столе телефон. Это определенно мой телефон, но в то же время и нет. На нем те же царапины и наклейки, но корпус другого цвета. Какое-то время я не могу решиться прикоснуться к нему, но все же пересиливаю себя.Во входящих лежит несколько сообщений, присланных с моего же номера. Я улыбаюсь, чувствуя облегчение - Хёкдже был настоящим, я не псих. Да, я в своем уме. Мы оба в своем уме. Более или менее. Это реальность. Реальность, ведь то же самое происходило и раньше, я уже получал сообщения со своего номера.

"Доброе утро, Донхэ. Ты хорошо спал?""Тебе нравится вкус свободы, Донхэ?""Ты все еще в своем уме?""Хочешь узнать, почему месть подают подгнившей? Включи телевизор".Я делаю, что велят. Первые несколько секунд не могу узнать собственное лицо на экране. После того, как я шесть лет видел и изучал лицо Хёкдже, мое собственное кажется лицом иностранца. Незнакомца. Пришельца. На самом же деле меня волнует не внешность, а слова, раздающиеся из динамиков.- ...По делу об убийстве Чхве суд выдал ордер на арест Ли Донхэ, 28 лет...Мне нужна минута, чтобы хоть что-то понять. Время летит мимо. Почему меня хотят арестовать? Какое еще убийство Чхве? Какое отношение к этому я имею? Я никого не убивал. Меня шесть лет продержали в подвале. Я не мог никого убить, даже себя самого.

В полной растерянности я наблюдаю за тем, как открывается и закрывается рот ведущего новостей, а затем приходит еще одно текстовое сообщение. Короткое.

"Я, Ли Донхэ, убил Чхве Шивона. Я сумасшедший?"