Глава 1. 15 Секунд (1/1)

- С днем рождения, Хэ.Одно дело слышать поздравления, находясь в кругу друзей, когда накрыт стол, а повсюду мерцают праздничные огни и слышится смех; и совсем другое - сидя в одних боксерах, когда рот заклеен липкой лентой, а руки связаны за спиной, пришпилены веревками к бетонной колонне. Разница колоссальная, сотканная из абсурда. Мне хотелось спросить, что за нахуй, но я уже знал ответ на этот вопрос.Я знал, что, открыв глаза, увижу прямо под носом шесть белых свечей, симметрично воткнутых в клубничный торт, задыхающийся ванильной глазурью. Плита белого. Никаких украшений. Все заслуги принадлежат кондитерской биэнтот. Пластиковая упаковка-купол должна по-прежнему возвышаться поверх торта.Впервые я получил такой торт шесть лет назад. Тогда я подумал, что это кусок тофу, но все равно съел, потому что до этого голодал целых два дня и согласился бы даже на крысу, если бы только пришлось. С тех пор я научился себя вести, меня больше не морили голодом, и я с уверенностью мог сказать, что на этот раз передо мной точно не тофу.- Проснись, Хэ.Его рука на моем плече. Я не хочу открывать глаза. Не хочу видеть окружающий мир. Каждый раз это похоже на настоящий кошмар - один и тот же, снова и снова. Неизменный диско шар под потолком, голые стены цвета мочи, бетонные полы с множеством трещин, которые так явно напоминают серые ступеньки в ад. Резкий запах - отбеливатель и лимонное моющее средство.Не открывая глаз, я пытаюсь представить, что должен делать сегодня. Сегодня вторник. По вторникам я хожу в магазин за углом, заигрываю с цыпочкой-кассиршей, работаю, а потом недолго гоняю мяч вместе с Шивоном. А паб? Я хожу по вторникам в паб? Блять. Не могу вспомнить. Блять! Успокойся, Донхэ. Представь, что ты действительно бываешь в пабе по вторникам. Ты находишься там прямо сейчас. Кожаное кресло довольно теплое, нет, слегка теплое, но все равно удобное. В пабе... Слишком жарко. Или холодно? Нет, все-таки жарко, да. Деревянная барная стойка, гладкая и прохладная. Мы водим по ней пальцами, медленно, словно соблазняя того, кто на самом деле не существует. Винная стойка отбрасывает красные и зеленые огни. Неоново-красные и зеленые. Пошлые. Мы пьем тоник. Мы всегда пьянеем от тоника. Давай-ка посмотрим. Что за роскошная попка сидит рядом с нами... У девушки коричневые волосы и глаза медового цвета. На ней корсет. Какая плохая девчонка. Нам это нравится, поэтому мы бросаем на нее неприветливый взгляд и продолжаем потягивать тоник. Цыпочки всегда на такое ведутся. Им нравится наш мрачный взгляд, то, как мы приподнимаем бровь и слегка искривляем губы в усмешке. Не слишком сильно. Никогда не—- ХЭ!Черт. Я возвращаюсь в реальность и заглядываю в черные глаза Хёкдже. В них не отражается ничего, кроме серебряной ленты, которой заклеен мой рот. Мои волосы сегодня выглядят на порядок лучше, чем вчера. Вчера был понедельник. Второй понедельник марта. Одиннадцатый понедельник 2011 года. Сосредоточься, Донхэ. Подумай о том, чего Хёкдже хочет сегодня. Чего хотят его глаза?- С днем рождения, дорогой Донхэ, - у него сухой и ломкий голос, готовый сорваться в любую секунду. - С днем рождения тебя.Я киваю. Сложно кивать, когда шея занемела, а кости, кажется, вот-вот разломятся. Нужно разминать шею хотя бы время от времени. Тем не менее, я по-прежнему многое могу... У меня большой словарный запас. Я все еще в своем уме и знаю сложные слова. Несправедливость. Замешательство. Содрогание. Сульфит. Дезоксирибонуклеиновая кислота. Я в своем уме. Еще не шизик.Хёкдже тянется вперед. Я уже не чувствую боли, когда он отдирает ленту от моего рта. Когда терпишь подобное трижды в день на протяжении шести лет, чувствительность ослабевает. У меня она ослабла весьма прилично - я не чувствовал большую часть причиняемой мне боли. Хотя, наверное, это не касается головного мозга. Несколько месяцев назад, во вторник, 17-го декабря 2010, я пытался сбежать. Мне удалось освободиться от наручников, ободрав на запястьях кожу и разорвав сухожилия. Я кинулся к двери и только тогда узнал, что на ней был установлен какой-то датчик. Едва я коснулся дверной ручки, как меня ударило током и отшвырнуло назад. Когда я очнулся, моя голова была перевязана бинтами, а Хёкдже выглядел раскаивающимся, по-настоящему обеспокоенным: "Если ты так хотел выйти, нужно было просто сказать. Сколько пальцев ты видишь?"Думаю, после того, как привыкаешь ощущать себя полностью беспомощным и стираешь все доказательства своего былого существования, мало что остается. Только ощущение... чего-то темного. Я пока не знаю, что это, но обязательно выясню. Я уверен в том, что вернув себе здравомыслие, я сдеру с Хёкдже кожу, кину его в яму с иголками и оставлю истекать кровью. А еще я трахну его, так же, как он меня. Он будет стонать и выть, а я буду вколачиваться в его узкую, девственную задницу. Накажу его и превращу в маленькое животное.А может быть, я не сделаю ничего из этого. Может, я просто буду жить дальше и притворяться, что все это было лишь сном. То, что я пережил нельзя назвать хорошими воспоминаниями, безусловно, но что, если это действительно сон? Скажем, я проснусь через пятнадцать секунд и вдохну запах своих простыней и аромат кофе, поднимающийся от крошечной итальянской кофейни на первом этаже дома. Еще через два часа я буду сидеть за рабочим столом и вырисовывать регуляризованную бета-функцию. Я забуду обо всем этом. Да, забуду о глазах Хёкдже. Забуду его нос, губы, голос и мозоли на подушечках пальцев, забуду то, как он вдавливал эти пальцы в мои бедра, когда находился рядом.Пятнадцать.- Скажи что-нибудь, - я чувствую ледяные пальцы Хёкдже на своем горле, и по спине пробегает дрожь. Возможно, я все-таки не до конца утратил чувствительность. Во всяком случае, я все еще побаиваюсь Хёкдже.Четырнадцать.- Спасибо, хозяин. Пожалуйста, можно мне немного воды?

На самом деле я не так уж сильно хочу пить - на то, чтобы сидеть двадцать четыре часа в сутки, нужно совсем мало запасов воды, но мне хочется увидеть безупречный профиль Хёкдже. Увидеть его скулы и шею. Вот он поворачивается, чтобы взять бокал, и мое сердце пропускает глухой удар. Такое случается, когда слишком долго обходишься без близости с женщиной. Малейшее напоминание о красоте способно вызвать желание. Непреодолимое. Страсть. Ты начинаешь хотеть его. Отчаянно. Хочешь прикоснуться к нему, почувствовать, опорочить всевозможными извращенными, грязными, грязными мыслями, словами и действиями. Хочешь кончить на его лицо, заявить, что он - твой. Уничтожить, обхватить его лицо ладонями и убедить его в том, что он не может принадлежать никому другому.

Такое бывает вдали от женщин, но это не мой случай. Мои чувства проснулись еще до того, как я попал в эту печальную ситуацию. Я хотел трахнуть Хёкдже еще с... А когда появилось это желание? Определенно до того, как я оказался связанным здесь.Двенадцать.Когда он прижимает стеклянный бокал к моим губам, я начинаю сомневаться в том, что мои воспоминания о нас настоящие. Разве может подобная доброта исходить от человека, который таскал меня за волосы? От того, кто вырезал ножом свое имя на моем запястье? Почему он такой?- Ты разве не хотел пить? - спрашивает Хёкдже. Он никуда не торопится, я знаю. Когда он теряет терпение, его брови слегка опускаются - сейчас он спокоен, и это еще страшнее, потому что в его аду терпение никогда не было добродетелью. Здесь терпение - предзнаменование.Девять.Я пью быстро. Не хочу привлекать его внимание, но поздно. Чувствую, как он пялится на мои губы, касается кадыка, проводит пальцами по голым ключицам, кружит вокруг сосков, дразнит, пересчитывает ребра и перемещается к животу, легко тычет в пупок и ведет шершавыми подушечками ниже, ниже...- Донхэ, - в его глазах заметен лихорадочный блеск. - Ты меня любишь?- Да, хозяин.- Попробуй без "хозяина".- Да, Хёкдже, - я пытаюсь сосредоточиться на старой трещине в стене, но все равно говорю правду, и он это знает. Я люблю его. Не просто люблю. Я одержим им. Гораздо сильнее, чем он одержим мной. Каждое мгновение своей жизни я хочу любить его и убить, любить, пока убиваю или наоборот.

Шесть. Ну же. Давай. Скорее. Скорее. Проснись! Солнце! Птицы! Бам! Шесть тридцать! Радио! 72.1 ФМ!

- Закрой, - Хёкдже прикладывает ладонь к моим глазам, прикрывая веки, и наклоняется так близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке, чувствую, как его волосы щекочут мое ухо. Господи, какой же болезненный у меня стояк. Блядство. Прикоснись ко мне. Пожалуйста, прикоснись. Хотя бы слегка. Я не смею открыть глаза и жду, что он снимет с меня боксеры, обхватит мой член руками, губами и заставит кончить.

Ничего такого не происходит. Он наклоняется еще ближе и ударяется плечами о мои плечи, ласкает мои губы своими. Я безумно хочу прикусить его нижнюю губу, но знаю, что не могу. Существуют правила, которым раб должен повиноваться. Хотя я не совсем раб. Скорее узник? Кто я на самом деле? Ли Донхэ, но кто кроме этого? Кто я? Что я? Что я значу для него? Раньше я был его сталкером, но очевидно, что это уже не так.Три.Мне нравится, как его рука скользит по моему предплечью, опускается вниз до чувствительного запястья и...Что это?..Что происходит? Он меня отпустил? Без ошейника? Почему? Почему? Что он—Один.Солнечный свет. Белый потолок. Запах моих старых одеял и свежего кофе - американо, точно, - впитавшегося в наволочки. Я зарываюсь в подушки. Мягкие подушки. Я купил их вчера... Стоп.

Подождите.Подождите, нет. Нет. Это неправда. Это не может быть правдой. Это моя квартира, но я не могу находиться здесь, я ведь Ли Донхэ, а Ли Донхэ должен считаться пропавшим без вести, похищенным, запертым в бетонной коробке в нигде.Где Хёкдже? Где моя клетка? Где столб, бетонные полы, люминесцентные лампы и диско шар над головой? Где ужасный запах отбеливателя и лимонного моющего средства? Где я? Это…Моя квартира.

Я переворачиваюсь в постели, думаю, что полежу еще немного, совсем чуть-чуть. Пытаюсь вызвать в воображении лицо Хёкдже. Вижу его во всех деталях. Вижу его решительный взгляд, острый нос, скулы, шею, ключицы. Помню цвет его кожи и радугу семи оттенков черного в его глазах. Мое отражение. Серебряную ленту.Нет, воспоминания слишком четкие. Это был сон? Неужели это был просто сон?Запястье. Он вырезал свое имя на моем запястье и—Ли Хёкдже.На месте. Хёкдже был настоящим. Тогда что происходит? Я сплю или это реальность?