Вторая часть. Глава 12 (1/1)

Лорд Ночью Лорд лежал на общей койке в Четвёртой и смотрел в потолок. Не спал. Не мог. ?Как это называется? ?Стал мужчиной???— думал он. И вспоминал. Всё, и как они лежали потом в траве, долго, и болтали шёпотом, и как он обнимал Рыжую, чтобы она не мёрзла, и она его тоже обнимала, щекотала его травинкой. Может, он и стал мужчиной, но никакой особой взрослости он пока не чувствовал, скорее, наоборот. Ему вдруг стало страшно. Что он должен будет делать потом, после выпуска? Строить в Лесу землянку? Сушить грибы на зиму? Или они с Рыжей пойдут в тот изнаночный город, про который рассказывал Стервятник? И там… он будет работать грузчиком в магазине, а Рыжая?— кассиршей? Или что? Как там всё будет? А там вообще есть магазины? А как они будут жить? И где?Табаки, спящий под боком, сладко всхрапнул. Он-то, наверное, ничего не боялся. Лорд сильнее сжал в руке шестерёнку. ?А чего мне бояться? —?внезапно подумал он. —?Я же могу начать всё сначала. С детства. Нафиг это всё. А потом, на том круге, снова добыть шестерёнку?— и опять вернуться на самое начало?. Эта мысль была такая заманчивая, что у Лорда даже в груди похолодело. От счастья. Он может ни о чём не париться! Он окажется в Доме маленьким! И не надо будет думать ни про что такое… взрослое. Просто жить, играть, радоваться, беситься. Но тут же подумал о том, что будет с Рыжей здесь, на этом круге, если он уйдёт на другой? Табаки намекал, что она его просто забудет, как будто его вообще здесь не было. Но это… может, это неправильно? Лорд представил Рыжую. Как она остаётся здесь совсем одна. И она… никто ведь ей не поможет уйти, наверное. С таким никто никому не помогает, и дело не в каком-то эгоизме или равнодушии: просто это очень, очень, очень личное дело. Это как смерть, например. Но только не совсем смерть, скорее, перемена. Когда ты скидываешь старую вонючую шкуру, рядом никого не должно быть. Лорд закрыл глаза. Он видел, как Рыжая ходит по Дому, одинокая и такая маленькая, растерянная, но никто, никто… никому она не нужна. Может, Рыжему только, но что он может ей предложить? Рыжая останется одна, Лорд свалит, как трусливый мудак. Предаст её здешнюю. И Стервятника предаст. Ведь это ему он достал шестерёнку. А что будет делать Стервятник? Лорд даже глаза зажмурил от страха: ясно же, что он будет делать. Он… его не будет, вот и всё. Он себя убьёт.И всё из-за Лорда. И Рыжую выставят отсюда после выпуска, и она будет… мыть пол в магазине? Лорд видел таких тёток в своей старой наружной жизни. Они мыли пол в больших магазинах, некрасивые, в халатах, и все их обходили брезгливо, а мать Лорда всегда чуть-чуть морщилась, как будто от этих тёток чем-то воняло, хотя это было не так. Но шестерёнка плавилась в руке, обещала так много. Новую жизнь. Брось всё, пойдём, звала она. Ты всё забудешь. Ты будешь как чистый лист бумаги, на котором ты сам напишешь новые слова. Ты станешь новым: здоровым, сильным, уверенным. Все они захотят стать твоими друзьями. Они будут просить тебя об этом, будут восхищаться тобой. Сейчас ты убогий, изломанный, злобный безногий дурак, а там ты сможешь стать тем, кем ты достоин стать.Лорд зажмурился ещё сильнее. Он видел себя в какой-то большой светлой комнате, похожей на Четвёртую, но только чище. И он сидел на койке и что-то рассказывал тем, кто окружал его. У них ещё не было лиц, только мутноватые пятна, а он рассказывал?— громко и весело, и они слушали, открыв рты, потому что он был новый: сильный, здоровый, уверенный. Никого он не боялся.Потом он вдруг увидел худую тётку с коротко подстриженными рыжими волосами, в которых ползли уже седые нити, она мыла пол в большом магазине, и все её обходили, чуть-чуть морщась, как будто от неё воняло. Тётка заканчивала работу, снимала халат и ехала куда-то. В комнату, где жила, в какой-то странный дом с кучей комнат. И там она смотрела телик и ждала смерти. Ещё он увидел Стервятника. Он резал вены и плакал от боли, кровь была тёплая, противная. Или приделывал петлю к дверной ручке. У него тряслись руки, но он всё равно это делал. Он боялся так, что его тошнило, но он всё равно делал. Потому что ничего другого ему не оставалось. Он дошёл до стены и через неё было не перелезть, а позади не осталось ничего, даже Дома. Стервятник повернулся и сказал: ?Я всё понимаю, ничего страшного. Такое не отдают добровольно?. ?Я буду твоим лучшим другом на новом круге?,?— пообещал Лорд. ?Я не сомневаюсь?,?— улыбнулся Стервятник и отвернулся к стене, чтобы не видеть лица Лорда.Лорд открыл глаза, сполз с койки и вскарабкался на коляску. Была ночь, но он знал, что не дотерпит до утра, надо было сделать это сейчас, пока его мутило от страха, жалости и ненависти к себе. Пока он не свыкся с этими чувствами.***Лорд увидел Стервятника в коридоре; тот осторожно ковылял вдоль стены по направлению к Третьей. Кажется, я перебрал с мятной настойкой, думал Стервятник. Вероятно, меня ждёт неприятная ночь в компании старого доброго блевального ведра, сокрушался он.—?Стервятник, подожди! —?Лорд лихо подкатился к нему.Стервятник остановился, медленно повернул голову, чтобы не стошнило.—?Да? —?спросил он, понадеявшись, что Лорду не понадобится что-то, требующее сложных движений.—?Я вот… я хочу тебе отдать,?— неловко и торопливо проговорил Лорд. Может, надо было толкнуть торжественную речь? Но Лорд ничего не смог сочинить и поэтому просто сунул шестерёнку в руку Стервятника. А тот даже не сразу понял, что это такое. Или не поверил. Поднёс раскрытую ладонь к носу, уставился на блестящий кружок. Так и замер. Смотрел на ладонь, молчал. ?Я наконец-то умер,?— думал Стервятник. —?И встретил бога, и он дал мне то, что я не должен был получить ни при каком раскладе. Он просто дал мне это и ничего не просит взамен. Но так не бывает, значит, я наконец-то умер?.—?Эй? —?негромко позвал Лорд.Стервятник посмотрел Лорду в глаза. ?Только не начинай меня благодарить,?— умоляюще подумал Лорд. —?Не говори ничего, пожалуйста?. Лорд боялся, что сразу же уедет, если Стервятник начнёт лепетать слова благодарности и превозносить его, но Стервятник всё понял, он был не дурак,?— и промолчал. Только улыбнулся; Лорд никогда не видел у него такой улыбки: с ней Стервятник стал выглядеть лет на десять младше, и теперь ему легко можно было дать семнадцать. Ну хорошо, восемнадцать.Но потом улыбка исчезла, и Стервятник спросил, с каким-то странным усилием:—?Лорд, ты же понимаешь, что ты мне отдаёшь?—?Шестерёнку,?— кивнул Лорд. —?Как ты и просил. Я её достал.—?Но ты понимаешь, что сам мог бы уйти на другой круг с её помощью? —?уточнил Стервятник.—?Понимаю.Это слово засело в глотке, и Лорд зачем-то представил, как они бегут по двору: Рыжая впереди, а он догоняет. Они хохочут так, что им приходится остановиться, потому что воздух начинает пролетать мимо рта. Он берёт Рыжую за руку, и они идут дальше, идут вместе… Лорд увидел это так же ясно, как видел осыпавшуюся тушь на скулах Стервятника. Это могло бы случиться, если бы он оставил шестерёнку себе, ведь она?— по всем законам и по справедливости?— принадлежала ему. Мало ли, что он обещал. Обещал, но передумал. Шестерёнка была такой ценностью, что никто в Доме не осудил бы Лорда за то, что он передумал. И Стервятник это понимал.Лорд посмотрел сначала на шестерёнку, потом на бледного Стервятника и решительно сказал:—?Она твоя. Я же для тебя её достал.Лорд на мгновение почувствовал острое наслаждение от своего великодушия, и ему стало противно, и тут же захотелось снова отобрать шестерёнку. Она лежала на раскрытой ладони Стервятника, поблескивая в свете фонарика. Свёрнутое в железное кольцо будущее. Возможность. Но только не его. Потому что он обещал. И Стервятник был его лучшим другом здесь, а не в каком-то там иллюзорном новом мире.Поэтому Лорд загнул пальцы Стервятника по одному, и шестерёнка исчезла в его руке. ?Вот и всё?,?— подумал Лорд с радостью.—?Спрячь в карман, а то потеряешь,?— сказал Лорд.Стервятник кивнул, а потом заплакал.Лорд даже испугался. Застыл, как столб, и смотрел на льющего слёзы Стервятника. Тот плакал, сгорбившись, прислонившись к стене плечом, и у него дёргалась голова. Лорд подумал, что Стервятник сейчас упадёт, подъехал к нему ещё ближе, обнял за талию, прижался щекой к животу и стал говорить всякую чушь, которую обычно говорят плачущим людям. От рубашки Стервятника пахло лимоном. Ещё Лорд следил, чтобы Стервятник не выронил шестерёнку, но он держал кулак сжатым. Лорд обнимал его и вдруг понял, впервые в жизни,?— что такое любовь: не то вышибающее дыхание чувство, которое он испытывал к Рыжей, а просто любовь. Тихая и спокойная, как глубокая река. И ещё понял как это?— радоваться за другого. Радоваться его радости. И любить его, и…—?Что случилось? —?спросил Р Первый, появившись из темноты, и посветил фонариком прямо в глаза Лорду.—?Ничего,?— ответил Лорд. —?Не светите в глаза, пожалуйста.Но Р Первый фонарик не опустил: плевать он хотел на неудобства Лорда.—?Что случилось? —?снова спросил он.Лорд понял, что Ральф не уберётся так просто, и зло ответил:—?Он плачет. Не видите, что ли?—?Вижу. Что случилось? Что за рыдания в ночном коридоре?—?Да так, вспомнили кое-что грустное,?— огрызнулся Лорд. Ему вообще-то нравился Р Первый, и он был ему благодарен за спасение из дурдома, но сейчас Лорд бы ему врезал, если бы мог дотянуться до его кривого носа.—?Откатись,?— скомандовал Р Первый, подошёл к Стервятнику, взял его за плечи и легонько потряс.Стервятник тут же поднял голову; Лорд увидел, что он весь зарёванный, а по его щекам стекают чёрные извилистые ручейки.—?Всё в порядке,?— сказал Стервятник и попытался стереть ручейки одной рукой, но ещё больше перемазался. Лорд видел, что левую руку он прижимает к груди.—?Ну-ка пойдём,?— сказал Р Первый и потянул за собой Стервятника. —?Пойдём, умоешься.И Стервятник почему-то пошёл за ним, хромая сильнее обычного. Лорд смотрел им вслед, но не очень понимал, что происходит.***Ральф завёл Стервятника в учительский туалет и велел умыться. Стервятник, что удивительно, послушался: согнулся над раковиной и стал елозить по пятнистому лицу мокрой рукой. Но не смывал, а просто размазывал грязь. Ещё Ральф увидел, что он умывается только правой рукой, а левую прижимает к груди.—?Что у тебя в руке? —?спросил Ральф.Стервятник обернулся. Ральф сдёрнул с крючка окаменевшее полотенце, протянул ему.Стервятник прижал тряпку к лицу, утёрся и бросил её на пол.—?Ничего,?— соврал он.—?Покажи, что там,?— Ральф первым делом подумал о наркотиках. Что ещё мог прятать чёртов Стервятник? Сжимать с таким ожесточением? Ральф подумал о героине. О чём-то реально опасном. Не о безобидных курительных смесях, а о тяжёлой наркоте, вызывающей настоящую зависимость. О которой домовская детка Стервятник мог и вовсе не знать. Им, конечно, показывали документалки, в которых истощённые героиновые торчки корчились на заблёванных койках, но толку-то.—?Ничего,?— повторил Стервятник, отступая к стене и пряча левую руку за спину. В глазах у него появился страх, даже ужас.—?Покажи,?— потребовал Ральф. Что там? Лезвие? Таблетки из Могильника? Может, дело не в наркотиках, а в суицидальных намерениях?Стервятник упрямо помотал головой; вид у него стал совсем перепуганный. Ральф даже не помнил, когда в последний раз он видел его таким. Наверное, лет в десять, когда он поймал близнецов за попыткой вскрыть его комнату.Ральф схватил Стервятника за локоть и дёрнул к себе, чуть не вывихнув ему сустав. Одной рукой ухватил за запястье, сильно сжал, а второй рукой стал разгибать стиснутые в кулак пальцы. Стервятник сопротивлялся, но молчал. Орать и умолять было не в его правилах. Ральф внезапно осознал, что стоит так близко, что почти вжался в Стервятника. А тот улыбается. Вернее, пытается не улыбаться, хотя ему очень хочется. Издевается, что ли? Ральф сдавил его запястье ещё сильнее, чуть не до хруста. Стервятник прикусил губу, но не пикнул, хотя Ральф, осатанев от ярости, сжимал уже очень сильно. Ему хотелось сделать больно, его бесило это тупое сопротивление. Другой рукой Ральф пытался раскрыть ладонь; Стервятник не давал. Но Ральф был сильнее?— и всё-таки разогнул дрожащие от напряжения пальцы. Но вместо пакетика с героином или горсти таблеток, увидел какую-то шестерёнку. Она впечаталась в ладонь чуть не до крови.—?Да твою ж мать! —?от неожиданности выругался Ральф и отпустил Стервятника.Шестерёнка?.. И какого чёрта всё это было?Стервятник снова сжал пальцы в кулак, спрятал руку за спину. Он дрожал, а глаза у него были такие полоумные, что Ральф даже растерялся на секунду.—?Что, убедились? —?прошипел Стервятник.—?Прости,?— сказал Ральф, сам не зная почему. —?Я думал, там что-то…—?Отойдите,?— перебил его Стервятник и заковылял к выходу. Встрёпанный, помятый. На пороге обернулся, посмотрел через плечо: сердито, но, кажется, без ненависти.—?Прости,?— повторил Ральф, глядя ему в глаза. У него вдруг загудело в голове.—?Чувствую, и на новом круге не будет от вас покоя,?— донеслись до него непонятные слова.