Первая часть. Глава 2 (1/1)

ЛордКогда он оказывается в той самой Четвёртой, его сразу начинает тошнить. Во-первых, тут воняет окурками, бухлом, потными носками и сгнившей жратвой. Это что, пристанище бродяг? Он брезгливо морщится. Во-вторых, тут всюду хлам, тряпки и хрен знает что ещё. Он как будто попал в мусорный бак. Но самих бродяг пока нет: они то ли на обеде, то ли на уроке. Так что он свободно ездит по комнате и осматривается. Вот высоченная двухэтажная кровать с ворохом нечистого белья: он чувствует острый запах пота. А вон какая-то жуткая лежанка в углу, вся в земле и сосновых иголках. Три сдвинутые кровати. Они что, спят все вместе? Он понимает, что это может означать.Ну ничего, он взял нож.За его спиной стоит мужчина в чёрном костюме. ?Воспитатель Четвёртой??— так он сказал. Что же тут за дети-то, если у них такой воспитатель? Больше похож на тюремного надзирателя. И вряд ли слышал о новейших методиках воспитания, ха-ха. Ясно же, что у него всего две методики: его кулаки.Он умел определять такое сразу: чёрный мужик был опасный, но не садист. Садистов он тоже умел определять. А такие, как чёрный мужик, не кайфовали, причиняя боль. Но считали это нормальным, когда не видели другого выхода (а они его почти всегда не видели?— какие методики? посмотри на мои кулаки).—?Будут проблемы?— сразу ко мне. А пока устраивайся,?— говорит надзиратель и выходит. Лицо у него такое, будто он ступил в собачье дерьмо.?Дешёвые ботинки?,?— думает он с презрением, глядя на ноги надзирателя.Устраивайся… Но куда? У него чемодан и рюкзак. Куда он всё это сложит? Одежду, книги, зубную щётку? Ладно. И он, подкатившись к трём сдвинутым койкам, засовывает под них чемодан. Он будет спать здесь. С краю. И пусть кто-то попробует возразить.***Когда приходят обитатели помойки, он уже перегорел. Он ждал-ждал, готовился к встрече, но они всё не шли, и он перегорел.Он сидит в коляске, смотрит на дверь.Сначала входит высокий лысый чувак с протезами вместо рук. Останавливается, увидев его. У безручки глаза дикие, безумные и зелёные, как яблоки. И он улыбается: его гладкая голова, похожая на яйцо, как будто разваливается на две половинки от этой улыбки. Тоже безумной.—?Привет, я Сфинкс,?— говорит безручка.Он кивает лысому, протягивает ему руку (да, немного издёвки, немного любопытства). Безручка подходит и стискивает его пальцы своими железяками: не больно, но ощутимо (то есть предупреждающе).—?А ты милашка,?— говорит безручка Сфинкс, улыбаясь.Он краснеет от ярости:—?Ты тоже. Миленькая причёска.—?Я лысый,?— уточняет безручка. —?Или ты видишь волосы? Плохой знак: ты галлюцинируешь.Он молчит.В комнату вваливаются ещё трое. Высокий хмурый парень в спортивной футболке (этот опасный), мелкий горбун (этот неопасный) и какой-то забитый лошок, у которого столько веснушек, что лицо кажется коричневым. Опасен или не опасен безручка он ещё не решил. Разберёмся, времени-то полно. Даже слишком.Опасный сразу лезет на нижнюю постель двухэтажной кровати, а неопасный?— на верхнюю, чуть ли не под потолок, и тут же забирается под одеяло с головой. Прячется. Интересно, от кого?Коричневолицый лошок начинает возиться в том углу, где стоит плитка. Их что, так плохо кормят? Они что, сами готовят себе жратву? Он недолго наблюдает за лошком. Тот приносит из душевой полный чайник, а потом садится на корточки и смотрит на чайник. Ждёт, когда закипит. Видать, совсем его заклевали.Но с ним это не пройдёт.Ему противно смотреть на коричневолицего: как можно довести себя до такого? И главное, зачем? Прислуживать этим? Хотя… фиг знает, какие у них методы принуждения. Зачем-то ведь они сдвинули три кровати.Ну ничего, он взял нож.Входят ещё двое. Высокий прыщавый чувак катит коляску с каким-то ушастым придурком, похожим на мартышку. Прыщавый смотрит на него, приоткрыв рот, а потом выдаёт что-то невнятное типа: ?О, новенький, нифига чё?. Садится на подоконник и застывает, вытянув шею от любопытства: ждёт, что будет. Ждёт весёлого представления.Мартышка в коляске сверкает глазами, тараторит, задаёт сто вопросов, но ответы ей не нужны (и у него мелькает неприятная мысль, что мартышка просто знает все ответы, а орёт так от полноты… чего? от полноты безумия, наверное). В сумерках мартышка выглядит сморщенной и старой, но завтра утром он удивится тому, что на вид мартышке не больше тринадцати, хотя на самом деле ей шестнадцать, как и всем тут.На мартышке бусы из пуговиц в три ряда, на голове?— девчачий ободок с приклеенными к нему тёмными перьями. Видимо, это самая творческая личность в этой помойке. Отличник арт-терапии, мастер хендмейд украшений и аппликаций из цветной бумаги.Безручка и мартышка садятся на тройную кровать и смотрят на него.Он не отводит взгляд.Опасный надел наушники и отключился нахрен от мира. Он немного завидует ему. Безручка и мартышка что-то тихо обсуждают, бросая на него странные взгляды и ухмыляясь. Он успевает разобрать слово ?окрестить?. Что за бред? Они тут ещё и в бога верят? Он видит на обоях намалёванный чем-то коричневым большой крест. Кажется, он называется ?тау-крест? (ещё одно бесполезное знание). Может, они сектанты? Сейчас будут совать ему в лицо брошюру ?Войди в жизнь вечную?? Ну, он, пожалуй, скажет им, что он думает обо всём этом религиозно-божественном дерьме. И они нескоро забудут его слова.Потом кто-то вдруг говорит ?слепой?.И в комнату вползает ещё один. Тощий, воняющий, босой. ?Какой-то бомж?,?— решает он. Бомж чешет голову (вшивый бомж: сегодня просто день везения), потом неспешно подваливает к нему?— и хватает руками за лицо.От неожиданности он матерится, орёт, хочет оттолкнуть бомжа, но левую руку держит в своей лапе железный дровосек, а в правую вкогтилась мартышка.—?Извини,?— говорит бомж замогильным голосом. Потом отводит с глаз нечёсаные лохмы?— и он видит, что бомж слепой. Белоглазый, как дохлая рыбина. Красные веки, какая-то белая дрянь в уголках глаз. Тошнотворно.Бомж неторопливо рыщет руками по его лицу, ощупывает. Он терпит, матерится сквозь зубы, но сделать ничего не может. Будь у него ноги, а не палочки для китайской еды, он бы испинал бомжа так, что тот бы кровью плевался двое суток.Наконец, бомж отваливает. Ползёт в угол, к той земляной лежанке, и оттуда говорит:—?Лорд. Тебя зовут Лорд.—?У меня есть имя! —?орёт он.—?Теперь нет,?— равнодушно отзывается бомж.