18 декабря. Печенья с предсказаниями. (1/1)

—?Жень, доброе утро! —?кровать прогнулась под чужим весом, окончательно вырвав из мира сновидений, что был построен в пределах подсознания.Теперь часы показывали не раннее утро, а уже сдвинули стрелки за полдень, что, впрочем, уже было достаточно удивительно.—?Доброе,?— потянувшись и заглянув в глаза барабанщика, Женя заметил огоньки задумчивости и новой по-детски захватившей Лёшу идеи.—?Я на кухне приготовил тебе сюрприз,?— восторженно сообщил Бочкарёв, потирая ладони то ли от предвкушения, то ли просто отряхивая их.Лишь сейчас Женя заметил белые разводы муки на щеках и кусочки теста в тёмных волосах, хотя Лёша никогда не пользовался духовкой. Запах гари не блуждал в воздухе, но, наоборот, чувствовались какие-то тёплые ароматы.—?Идёшь смотреть? —?Лёша уже направился в коридор, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.Женя выбрался из-под одеяла, вздрогнув от неизменного холода из открытой форточки, где декабрь разносил снежные облака.В коридоре уже мигали огоньки гирлянд, а потому добраться до кухни оказалось достаточно легко. Чем ближе?— тем сильнее окутывал запах чего-то невообразимо вкусного. Там было что-то с ароматом новогоднего волшебства.—?Смотри! —?Лёша гордо указал на тарелку посередине кухонного стола. —?Я сделал всё сам!На цветной скатерти возвышалась белая посуда, а сверху горкой было разложено то, что наполняло всю квартиру великолепным запахом. Подойдя чуть ближе, Мильковский наконец рассмотрел свежее печенье, внутри которого был замурован вкус имбиря.—?Они с предсказаниями, Жень,?— таинственно шепнул барабанщик, протягивая один из кружочков.Мильковский осторожно сломал печенье пополам, утягивая края запеченного теста в сторону пола и наблюдая за маленькими кусочками, что разбились о плитку, а затем извлёк из середины бумажку.—?Подожди, давай прочитаем вместе. Кстати, некоторые предсказания повторяются, а это значит, что на одинаковых бумажках точно написана правда.Барабанщик также разломал свой кружочек, уронив на пол несколько крошек.—?Открывай! —?Лёша развернул и свой кусочек бумаги тоже. —?Что у тебя?Женя зашуршал листочком, а затем, почувствовав пристальный взгляд поверх своего плеча, открыл сложенную вчетверо бумажку.?Буду любить тебя вечно?,?— было аккуратно выведено знакомым почерком, а внутри мир на миг словно рухнул, моментально запылав с новой силой.—?Открой ещё одну? —?Лёша дышал громко и часто, находясь в каком-то счастливом предвкушении.—?А ты свою? —?Женя уже сломал новый круг посередине.—?Потом,?— махнул рукой барабанщик.Мильковский лишь пожал плечами, не желая случайно испортить план, который уже наверняка существовал в чужой голове.?Буду любить тебя вечно?,?— здесь почерк явно отличался, будучи уже более спешащим и небрежным, но таким же родным.—?Видишь, значит, это правда, Жень,?— Лёша выдохнул весь воздух разом, а затем затерялся в объятиях важного человека.За спиной барабанщика на пол приземлилась его, так и неозвученное, предсказание. От падения лист чуть приоткрылся, а возле самых краёв виднелись слова ?буду? и ?вечно?. Остальная часть послания затерялась в сгибе бумаги, но, впрочем, не нуждалась в проявлении.И теперь Женя осознал, что все бумажки, все предсказания в печеньях были одинаковы лишь для того, чтобы эта фраза оказалась правдой при любом выборе, независимо от случайности. Мильковский понял, прячась в объятиях родного человека, что написанное и впрямь является правдой.