2 декабря. Домой под Новый год. (1/1)

Женя не мог сомкнуть глаз, мерно покачиваясь в электричке и залипая в тёмную завесу ночи за окном: дорога домой всегда была для него особенно волнительным событием, словно он боялся, что в этот раз на вокзале его никто не ждёт, несмотря на сотни сообщений от Лёши с обещанием тёплых объятий прямо на перроне. Это чувство паники напрягало, отдавалось шумом в висках и заставляло снова и снова прокручивать в голове самые худшие варианты, вплоть до остановки поезда в глухом лесу и нападения медведей. Во время волнения и переживаний фантазия Жени и похуже сюжеты придумывала, пытаясь отвлечь, но у неё явно плохо получалось.Разглядеть что-либо за стеклом было практически невозможно из-за ночи, что всё увереннее укрывала мир вокруг чёрным одеялом, и лишь белые шапки деревьев изредка освещал проезжающий рядом поезд, а уверенность в том, что электричка всё ещё едет, подтверждалась стуком колёс, который уже, казалось, навечно поселился в ушах, и покачиванием вагона на рельсах. Пассажиры мирно дремали, обхватив важные сумки на коленях, но, впрочем, люди никогда не умели определять главные ценности в своём деловом мире без проблесков на банальное счастье, а Женя был готов отдать свою жизнь за дорогого человека, не раздумывая ни секунды.На небольшом экране, который висел над проходом чуть впереди от Жениного места, спешно убавлялось расстояние до бесконечно родного города. Именно там его встретит на перроне Лёша, там зима светлее, там дом и горячий кофе по утрам: эти мелочи и были значением слова ?жизнь? для Жени, частичным воплощением волшебства из сказки, рассказанной морозом на оконном стекле.В наушниках играла незамысловатая мелодия, но всё внимание было сосредоточено именно на стуке колёс, который убаюкивал, но из-за тупого чувства паники невозможно было заснуть и перенестись в мир цветных фантазий, где всякий раз Женя оказывался в объятиях Лёши, словно иные мысли не могли пробиться сквозь эту завесу страха.В сознании рисовался заснеженный перрон с сотнями людских следов и полос от колёс чемоданов, а в огромной толпе серых и чёрных курток непременно бросится в глаза ярко-оранжевый, тот тёплый цвет, что значит лишь одно?— Женю всё ещё ждут, он всё ещё нужен и любим. От этих сюжетов становилось спокойнее, но ночь всё равно не могла спрятать парня в своей власти, была бессильна перед таким обилием мечт и мыслей в голове.Хрустальный танец снежинок казался слишком загадочным с самого детства, когда Женя часами прилипал к оконному стеклу, силясь увидеть в белой пелене специальный знак, что было слишком просто благодаря яркой фантазии, а теперь метель становилась тем самым волшебством, о котором ежедневно Лёша будет с восторгом напоминать шёпотом на ухо с самого утра.Даже запах зимы был для парня особенным: стандартный аромат корицы вперемешку с яблоками и кислый отголосок мандаринов непременно смешивались с особым букетом из хвои и пыли на ёлочных игрушках.Замёрзшие руки и окоченевшие пальцы отогревались горячим кофе, а сохранить тепло на долгое время помогали карманы огромной куртки. На голову непременно был заботливо натянут широкий капюшон, отчего создавалось ощущение маленького уютного мира.Зимой воздух звенел от мороза и отдавался в горле приятной колкостью, словно даже он становился по-невинному чистым.Весь мир напоминал чистый холст, ответственность за рисование по которому ложилась на плечи людей: сперва праздники отмечались красными или даже алыми оттенками, после наносился ярко-оранжевый?— цвет Лёшиной куртки, жёлтый олицетворял собой те немногочисленные улыбки от лицезрения гирлянд, следом располагался зелёный цвет лесной ели?— одного из главных атрибутов по-детски счастливого праздника, а напоследок наносились голубой, синий и фиолетовый вперемешку с белым?— оттенки сугробов в переливах света. Каждому человеку зима вручала кисть, предлагая изобразить свои эмоции, своё представление о самой загадочной поре года. Женя знал, что сказка их декабря будет по-особенному красочной, ведь они вложат все чувства в свою волшебную картину.За окном всё также мерно покачивающегося вагона становилось светлее: рассвет тихо и неуверенно выглядывал из-за верхушек бесконечного леса. Считанные часы?— и долгожданная встреча, от предвкушения которой улыбка непроизвольно появлялась на уставшем лице.