Глава 6. Раньше было легче. (1/1)

—?Лёшенька, снимай обувь скорее. Пойдем кушать, а то исхудал совсем,?— женщина говорила торопливо то ли из-за радости от встречи, то ли из-за страха, который был вполне обоснован: всё-таки подросток из психушки вернулся.—?Мам, перестань. Ты же видишь, что ему тяжело воспринимать речь ещё,?— Женя чувствовал бесконечную ответственность за жизнь парня, ведь когда-то они стали близкими людьми друг другу, а изменение в сознании явно не сможет помешать восстановить из осколков прежнюю дружбу.—?Лёшенька, ты помнишь моё имя? —?теперь женщина склонилась к самому лицу подростка и, получив отрицательный взмах головой в ответ, поспешила напомнить:?— Анна Васильевна. Но ты всегда звал меня тётей Аней. Так и называй, ладно?—?Тётя Аня,?— Лёша часто кивал, не успевая за разговором.—?Лёшенька, а вот это дядя Паша,?— в коридор вышел мужчина среднего роста и напоминавший подростка по телосложению: такой же худой и болезненный.—?Это Лёшка, что-ли? Тот самый? Н-да помотала тебя жизнь, парень,?— мужчина протянул руку, но, так и не дождавшись ответного жеста, сам схватил чужую ладонь и затряс в рукопожатии.—?Так, быстро все на кухню, а не то ужин остынет.Женя, ранее молча наблюдавший за сценой трепетного знакомства и следящий за малейшим изменением на лице друга, чтобы спасти того, если придётся, хотя он и не до конца понимал момент, когда потребуется помощь, поднялся с деревянной тумбочки, которая стояла в коридоре, наверное, с самого основания квартиры, и схватил Лёшу за руку, направляясь в сторону ванной комнаты. За спиной слышался приглушённый шёпот родителей, которые, видимо, обсуждали свои действия в сложившейся ситуации.—?Лёш, если тебе некомфортно, то ты говори, хорошо? А то мои родители могут разговаривать вечно обо всём,?— Женя следил за парнем сквозь отражение зеркала над раковиной, заметив, как тот поменялся в лице.—?А мои всегда кричали,?— шепнул он, опуская взгляд на кафельный пол.—?Всё будет хорошо, слышишь? Ты меня слышишь, Лёш?—?Я тебе ещё раз повторяю, что твой сынишка слишком тупой, чтобы так великолепно решать математику!Крик доносится слишком отчётливо, хотя и рождается в другом конце двухкомнатной квартиры. На кровати сидит мальчишка, обхватив руками колени и опустив на них голову. Он уже не плачет: просто сил нет, да и слёзы давно закончились, оставляя лишь возможность медленно умирать внутри и боятся за жизнь собственной матери, которая спорит с отцом, ограждая от сына. Слов мамы совсем не слышно, словно они не могут пробиться сквозь тонкие стены, а крик долетает чётко, будто очередной скандал происходит у мальчика под носом.—?Не мог он сам получить пятёрку! Твой сын придурок и лентяй! Наверняка списал у кого-то! Пусти меня, я пойду с ним поговорю!Мальчишка ещё сильнее сжимается в комок, словно пытается раствориться в холодном воздухе.—?Эй, ты чего плачешь? —?Лёша вернулся в реальность также неожиданно, как погрузился в воспоминание, а теперь не мог остановить собственные слёзы, которые солёными ручейками бежали по щекам, словно он снова вернулся в тот кошмар, где проносилось его детство.Сердце болезненно ныло, а дыхание никак не могло восстановиться, не пуская кислород в лёгкие.—?Всё в порядке, Лёш. Я рядом,?— шепнул родной голос у самого уха, а сам Женя крепче прижал парня к себе.Приступ постепенно растворялся в сознании, окончательно бросая подростка в новый мир. Странно, в больнице с таким состоянием справляться было гораздо проще, наверное, из-за бесконечных лекарств.—?Хочешь, покажу свою комнату? —?Женя испуганно заглянул в тёмные глаза, пытаясь придумать план, чтобы отвлечь Лёшу от мыслей.Парень кивнул и сделал шаг, чуть пошатнувшись от головокружения.—?Это твоя комната? Как красиво! —?Лёша рассматривал на стенах цветные плакаты и картинки, в которых наверняка рассказывалась целая история.—?Нравится? Я сам украшал. Смотри! —?Женя потянул парня за руку, подводя к деревянной доске с прикреплёнными фотографиями и указал на одну из них.На карточке Лёша отчётливо увидел своего друга и ещё одного парня, который, по-видимому, и есть он сам, только три года назад. В памяти всплыло собственное отражение в зеркале за пару минут до этого, и подросток недоверчиво провёл ладонью по снимку, словно не веря в его подлинность.—?Мы тогда только татуировки сделали. Видишь, плёнка на руках. Это последняя наша фотография, а потом ты пропал… Но теперь мы оставим на бумаге ещё много новых кадров, правда? Лёш? Лёша?—?Куда это годится?! Нарисовал какую-то ерунду и на стены быстрее вешать! Обои новые ты покупать будешь, да?! Снимай быстро! —?посреди комнаты стоит мужчина, без конца указывая пальцем на когда-то белые листы, которые теперь сверкали всеми красками.—?Мне это нравится,?— мальчишка шепчет, рисуя взглядом на полу узоры.—?Нравится?! И что же это такое?! —?мужчина срывает ближайший листок, поднося к носу мальчика.—?Это мой воображаемый мир.—?Да что ты говоришь! Только почему-то в твоём глупом мире никто тебя не кормит, не одевает и спать не укладывает! Снимай быстро, я сказал! Чтобы через десять минут комната была чистой! И, если только маленький след останется на обоях, то будешь на новые зарабатывать собственным голодом! —?мужчина выходит, хлопнув дверью, а мальчишка принимается аккуратно снимать собственные творения, утирая горячие слёзы рукавом.Лёша встряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания, и вновь почувствовал тепло объятий, вернувшись в реальность.—?Часто с тобой такое бывает? —?Женя не отпустил, пока не убедился в ровном дыхании и сердцебиении в унисон со своим.—?Раньше было легче,?— выдавил из себя парень, стараясь не думать и просто скользить пустым взглядом по стенам комнаты.—?Может устал? Давай спать, ладно? —?Женя указал на кровать около стены, которая даже с виду казалась мягкой и пушистой, в отличии от сетки в больничной.—?А ужин? Твоя мама говорила про ужин,?— пробормотал Лёша, без сил падая на кровать и забираясь под тёплое одеяло.—?Мы же были в кафе. Значит, можно не есть. Ты слишком устал, нужно отдохнуть. Побыть с тобой немного? —?Женя лёг рядом, еле удерживаясь на краю небольшой кровати, и провёл ладонью по чужим волосам: всё-таки он не встретил человека, который стал бы роднее Лёши, за эти долгие три года.