Грантер/Анжольрас, Грантер помнит прошлую жизнь, но никак не может найти Анжольраса (1/1)

Грантер ищет его.Вглядывается в каждое лицо, которое вдруг кажется ему смутно знакомым, оборачивается на каждый ворох светлых кудрей по дороге от универа, вздрагивает, слыша знакомые интонации в магазине или в кофейне.Но Анжольраса нигде нет.Как назло, именно в этой жизни Грантер так сильно и болезненно осознает, как он ему нужен: вся прежняя компания в сборе, и каждого надо ободрить, утешить или поддержать, и Грантер, куда больше привыкший быть одиночкой, не справляется с этим один.Он вообще не справляется?— ну разве что с тем, чтобы пить: в этой жизни у него ужасная переносимость алкоголя, вот ирония-то. Зато Грантер рисует так много, как никогда раньше?— как если бы он отчаянно хотел бы оставить след, причем не свой собственный даже?— оставить след об Анжольрасе, напомнить о нем, найти его хотя бы в своих альбомах, в смутных воспоминаниях из прошлой жизни, запечатлеть свои чувства, все?— от отчаянной зависимости до болезненной, тонкой, как порез от бумаги, нежности, которая ест его по ночам.Грантер собирает все это по кусочкам, как мозаику?— кропотливая, но бесполезная работа, потому что она не вернет Анжольраса. Тем не менее Грантер молится на нее, как верующие художники, восстанавливающие древнюю фреску, и какое-то время спустя ему удается почти все вспомнить и все собрать.И он почему-то оказывается совсем не удивлен, когда становится не только негласным, но и официальным лидером их оппозиционной тусовки. Он просто делает то, что сделал бы Анжольрас?— и это оказывается не так просто, как ему раньше казалось, и не так трудно, как было поначалу.Поэтому Грантер, оказавшись на чертовой баррикаде во главе студенческого восстания, понимает, что делал все правильно. Правда, Грантер ненавидит все эти хреновы революции, но так сделал бы Анжольрас, а Грантер просто хочет продолжать и дальше верить. В этот раз его обсессия куда хуже всех предыдущих, потому что не имеет персонализированной цели, и, в общем, падая на доски, ослепленный болевым шоком от пули, Грантер не жалеет ни о чем.Разве что о том, что так и не понял?— был ли Анжольрас в этой жизни вообще, или он просто выдумал его от тоски и горя. ***Но медицина определенно шагнула вперед, и от сквозного пулевого теперь уже никто не умирает. Остается в живых и Грантер?— и ему еще нужно время, чтобы понять, рад он или нет.Хирург, зашивавший ему плечо, заходит проведать его через пару дней, и это Анжольрас.Грантер вовек бы ни с кем его не перепутал, и теперь он еще отчетливее понимает, что тешил себя иллюзиями, да и только. Ни один из его портретов не передает того ровного света и тепла, которые от него исходят, ни одно из его воспоминаний не хранило в себе, сколько на самом внимания и бережности в его прикосновениях.Анжольрас осторожно открепляет повязку, чтобы проверить швы, и обескураженно косится на Грантера, который молча глотает слезы.?— Больно? —?отчего-то дрогнувшим голосом интересуется он. Грантер мотает головой, ни в силах сказать и слова, хотя на языке вертится честное?— нет. Больше нет.Теперь ему не больно, и Анжольрас спустя пару дней изумленно замечает, что швы уже можно снять?— рана на удивление быстро заживает.?— Наверное, ваши друзья очень вас поддерживают,?— с улыбкой отмечает Анжольрас, ловко орудая пинцетом и скальпелем. Грантер пожимает плечами, отчего Анжольрас ойкает и строго смотрит на него:?— Не шевелитесь!Грантер замирает покорно, и вместо этого раскрывает рот:?— Разве это научно?Анжольрас фыркает. Он только пришел на смену и пока еще не успел надеть халат?— он всегда приходит к Грантеру в начале дня, не то потому, что беспокоится, не то просто хочет поболтать. В общем, это и неплохо, потому что в это время в палате Грантера никого нет, и Анжольрас всегда уходит до того, как к нему кто-то приходит.?— Готово.Ножницы щелкают в последний раз, и Анжольрас, бросая их в лоток, стягивает перчатки и легким жестом отводит волосы со лба. Грантер осторожно ведет плечом, но не чувствует ни стянутости, ни боли. Анжольрас, чертыхнувшись, берет новые перчатки, чтобы сменить ему повязку, и Грантер жалеет, что латекс так плохо проводит тепло, но даже через него он ощущает, какие горячие у Анжольраса ладони.?— Вот так. Скоро поедете домой,?— обещает Анжольрас с отчего-то немного печальной улыбкой. —?Только не лезьте больше на баррикады.Грантер усмехается в ответ?— ну кто бы говорил?— и спрашивает, затая дыхание:?— Значит, можно будет позвать вас на свидание?Анжольрас смущенно смеется, но когда видит, что Грантер все еще серьезен, торопливо кивает:?— Как только вы перестанете быть моим пациентом?— да.?Да?,?— уверенно говорит он неделей после, когда Грантер, окруженный толпой друзей, сбегает от них под глупым предлогом, чтобы поймать его в ординаторской и позвать на кофе.?Да?,?— говорит Анжольрас, прикусывая губу, потому что он всегда делает так, когда нервничает, и как Грантер мог это забыть? Они начинают встречаться, и у них свидания по пятницам, хотя у Анжольраса безумное расписание и учеба по выходным.?Боже, да?,?— выдыхает Анжольрас счастливо, когда Грантер предлагает ему съехаться пару месяцев спустя, чтобы они могли видеться чаще.?Да?,?— помедлив, отвечает Грантер, когда Анжольрас, необычайно быстро ставший вхожим в компанию его друзей, неуверенно спрашивает у него, могли ли они встречаться раньше.?Да?,?— отвечает Грантер, разбуженный среди ночи. Анжольрас сидит на постели в слезах, но единственное, что он спрашивает у него, единственное, что его беспокоит, единственное, о чем он задает вопрос?— любил ли его Грантер тогда. Раньше. На чертовых баррикадах, которые?— Анжольрас клянется вслух?— никогда больше не повторятся.?Да?,?— говорит Грантер, ?да, да, да?.Он любил его тогда, он любил его после, он будет любить его всегда.?Я тоже?,?— наконец, утирая рукавами слезы, признается Анжольрас. Грантер знает, что это было так, и потому ничего не отвечает на это.?Кажется, я задолжал тебе пару тысяч признаний?,?— с облегчением смеется Анжольрас, когда он наконец успокаивается настолько, чтобы положить голову обратно Грантеру на грудь.?Можешь начать прямо сейчас???— шутливо предлагает Грантер, играя его волосами, и Анжольрас воспринимает это очень серьезно, и теперь очередь Грантера плакать.Это похоже на тающий ледник, на потоп, на паводок?— Анжольрас говорит ?Я люблю тебя?, и внутри Грантера трогается лед, треща, ломаются скалы, звеня, рассыпаются льдинки. Он хочет выдавить что-то в ответ, но Анжольрас, подняв голову, снова выдыхает: ?Я люблю тебя?, и все, что может Грантер, это целовать его, несмотря на потоки слез, которые, как лава, сметают все на своем пути, все, что он построил все эти годы, пока защищался от своей тоски, все стены и все бастионы, все башни и все мосты.Поцелуй выходит соленый, но не горький?— прямо как теплое море, которое обнажает тающий лед.