Глава 3. Ласка его рук, или Лукас разбирается (1/1)

Вечерело.Необъятное небо, уходящее в даль безлюдную, безграничную, отрывками окрасилось в кремовый оттенок. Разноцветные облака тусклыми красками забрызгали пёстрый небосклон; однотонный холст окропило узорчатыми кляксами. К надвигающейся ночи всё заволокло туманом. Гордый, величественный, он окутал опалённые жаром удаляющегося дня сады. Цветники, за которыми ежедневно с предельной осторожностью ухаживали слуги, разделяли скучное расстояние меж Изумрудным Дворцом и библиотекой — поражающих размеров читальней, вобравшей в себя все книги, какие только могли заинтересовать и удовлетворить любопытную принцессу. Юноша трясущимися руками коснулся груди. — О-ох… — застонал он, но вместо голоса услышал только ломаный скрип.Под пальцами залепетали переплетённые цепи, затрещали выбросы магических излишков. Всё внутри его тела перевернулось. В один миг часть органов будто бы разом отказала, отключилась — с неконтролируемым рвением исчезла, а когда появилась вновь, зазвенела неуправляемой болью.Растекающееся на мыльно-рыжем фоне солнце игриво бросило последние милостиво согревающие лучи на заполонённый бесконечным пеплом курган, после чего, кокетливо усмехнувшись, скрылось за стремительно темнеющей тучей.Лукас с трудом открыл глаза, невольно хмуря от переизбытка неприятных чувств тонкие брови. Голова гудела; в ушах стоял надоедливый звон, который с каждой секундой начинал казаться всё громче и противнее. Лёгкие в спазмах сдавливало. Хотелось глубоко вдохнуть воздух, но не выходило ― рёбра тотчас пронзало насквозь. Зрение совсем не фокусировалось: изображение словно завязалось густой дымкой, нагло препятствуя восприятию происходящего. — Как же пить хочется… ― маг тихо, хрипло прострадал и аккуратно повёл плечами, разминая затекшие кости. Каждое движение отдавалось гулким зудом по ноющим от многочисленных ран, прожжённых магией, суставам. Лукас переборол себя и, поднявшись на ослабших ногах, с преувеличенным вниманием оглядел место, где он находился ― богатую испепелённой зеленью возвышенность, по периметру которой всюду были раскиданы переломанные ветки. Из-за возникшего тумана, сполна слившегося с едким смогом, который обильно исходил от нескольких полыхающий синевой костров, весь обзор оказалось трудно рассмотреть ― даже почти невозможно.Пахло гарью — солоноватой и давящей, тянущей дыхание вниз, к подолам. Снова и снова возникало навязчивое желание лишь на мгновение замереть и умиротворённо глотнуть хоть бы каплю чистого кислорода.Сонный ветер, накатывая редкими, ленивыми порывами, сдувал осевшую наземь пыль — последствия колдовства. Ранее прекрасная ухоженная трава, ныне беспощадно изгрызенная пламенем, потеряла былой шарм. Одно-единственное дерево стояло нетронутым.Под ним-то вчера, разморённый летней жарой, и прикорнул придворный маг.Мозг отказывался соображать. Духота, сухая и зернистая, безжалостно душила колдуна, заставляя его ожидать наступление прохладной ночи и нетерпеливо прикусывать потрескавшуюся губу.Вытащив из глубокого кармана наполовину заполненный блокнот, он вяло черкнул на одной из пустых страниц пару незамысловатых строк: ?Эксперимент неудачный?, — отметил он. Слова чётко, разборчиво выжгло маной на вывернутых страницах. В конце предложения вывелась дата. Когда дело было сделано, записная книжка сама по себе закрылась.Лукас с хрустом размял шею.Да… Неприятно вышло. Неудачи — тем более, в магии — он не терпел. Но что поделать? Чародейство — сложная, непредсказуемая наука. Чтобы понять принцип работы некоторой, особо опасной, части заклинаний, приходилось прибегнуть к гиблому методу, методу проб и ошибок. Кому же ещё этим заниматься, если не ему, опытному магу, профессионалу его дела? Новичкам подобное поручать было рискованно — с жизнью расстались бы. И хорошо, если только со своей собственной… — Какой ужасный беспорядок…Маг нервно цокнул языком. И почему неуспехи так часто оканчивались взрывом?..Вихрь закружил белеющую в газонах золу. Гладь юношеских волос качнуло. Тяжёлые пряди застилали его глаза, и он судорожно пережал красной тесьмою хвост.Приготовившись, Лукас щёлкнул пальцами; ладони, просвечивая до костяшек, охватило сладко-персиковым свечением. Просторы пленило волшебством. Едва прошла пара секунд — и время замерло, забурлило и потекло назад. Растительность вмиг возросла, зазеленела. От пепла не осталось ни следа.— Так-то лучше.Лукас отряхнул руки.Пока он прибирался, небо окончательно затянуло мраком. Сапфировые тучи налились и затрепыхались. Надвигалась буря. Преждевременная, подозрительно сумрачная, она была подобна ночи. Но для ночи было излишне рано.Странно, очень странно, сделал вывод маг. Его вдруг обдало наплывами холода, лицо и обожгло. Он решил переждать непогоду в библиотеке, до которой оставалось буквально пара шагов, а потом подумал: ему что, скучать всё это время в одиночестве?— Где же ты, принцесса? — вполголоса буркнул он, в мыслях перебирая возможные варианты. Должно быть, Атанасия отдыхала после активного дня. ?Точно, вспомнил!? — он потёр подбородок, довольствуясь первой догадкой.Сегодня принцесса организовывала встречу со своей грязной подружкой. Скорее всего, та уже уехала восвояси. Но… Если нет??Да-да, всё так?, — Лукас решительно кивнул своим же идеям. Если химера всё ещё гостила во дворце, то её стоило незамедлительно прогнать. Или, как минимум, увести принцессу прочь.Взмахнув локтями, колдун со свистом воткнул в податливую землю невидимую точку и отошёл на несколько шагов назад, чтобы при перемещении непременно оказаться в соседней комнате, а не материализоваться, как однажды происходило, между болтающими о всякой ерунде подружками.Нет, испугать противную химеру — дело, конечно, благое, но портить настроение принцессе было нельзя: она могла развредничаться, и тогда ожидать рассвета ему пришлось бы не только в одиночестве, но и, что ещё хуже, в скуке.Почву озарило. Пробираясь сквозь выровненную магией траву, малиновая печать проела грунт. Один за другим стали вырисовываться кропотливо выведенные узоры. Тело бросило в жар, в лёд. Заклинание было готово.Лукас задержал дыхание и закрыл глаза. Колдовство свершилось, но…Ничего не изменилось.Парень недоумённо осмотрелся. Вокруг, простираясь вдоль территории императорских владений, был всё тот же луг, ведущий к садику.Как такое возможно? Неужели его заклинание не сработало? Он с недоверием взглянул на небо, чернеющее пред штормом.Нет, это исключено… Но он также не мог и ошибиться.— Аргх!.. Лукас невольно сжал руки в кулаки. Ногти болезненно проткнули кожу.Значит, принцесса тоже была на улице! Но что же она забыла во дворе? Неугомонной девчонке приспичило полюбоваться цветочками в такой час?.. А она ведь их любила, цветочки, — в одеждах, в причёсках, в ароматах. Она носила цветы в букетах, украшала ими покои, даже таскала их к отцу, которому, правда, не было до них никакого дела, но ради любимой дочери он принимал столь двоякие дары.Наверняка и сегодня увлеклась, заковырявшись в душистом цветнике. А садовник на следующее утро будет надрывно оплакивать кривые пеньки — остатки долгих часов трудов. Маг тяжко вздохнул и, злобно топая, принялся спускаться. Чем больше сокращалась дистанция, тем сильнее его терзали сомнения. Отдалённо знакомые ощущения настигли его скоро.Стоило Лукасу подойти достаточно близко, как на него тут же дыхнуло маной принцессы с ядрёными нотками того, от чьего упоминания придворного мага каждый раз выворачивало наизнанку.Выйдя из-за угла, он увидел свою принцессу, услышал её милый голос. Напротив неё стоял он.Тот самый этот.Высокомерный, кичливый, он стоял пред ней, улыбаясь безмятежно и умиротворённо, будто всё счастье мира сошлось у его сердца. Сложив руки за спиной, он внимательно слушал доводы принцессы, а сам не сводил своего одержимого взора с её трогательного силуэта.Атанасия, сжимая маленькие кулачки на груди, с беспокойством просила его уйти и ссылалась на предстоящую бурю. Лукас не сдержался — и ворвался в завязавшуюся беседу:— Верно, — он принял сторону принцессы и подобрался на равное расстояние. — Вам пора, господин, — намекнул он и только после этого получше разглядел девушку.На её прелестных плечах, подчёркнутых идущими ей алыми тонами, мешком болтался камзол, полностью провонявший этим чудовищем. Лукас почувствовал, что ещё немного — и у него заскрипят зубы.Значит, припёрся без приглашения? Да, иного варианта быть не могло. Принцесса не позвала бы его к себе. А если бы и позвала, то скрывать бы не стала. Она не была глупой, смыслила в политике, разбиралась в психологии и уж точно не промахнулась бы, пусти она дротик-интригу.Но Атанасию никак нельзя было назвать интриганкой. Хитрой? — о да! Она была очень хитрой и сообразительной. С самого детства вертела окружающими, выстраивая их, как на шахматной доске, в то положение, которое было угодно ей. Придворному чародею нравилось наблюдать за её игрой. И с каждым новым ходом он всё больше гадал: а догадывалась ли она сама, насколько гениальны были её стратегии? Но выписывать за спинами ближайшего окружения козни… Нет, это был совершенно не в её стиле. Парень озадачился. А ведь и впрямь! Если бы она так возжелала приблизить к себе этого надоедливого мальчишку, то она — безусловно! — бросилась бы ломать стену, выстроенную человеком, которого она затянула в свои сети больше, чем кого-либо. Она бы давила на отца — только так.Поборов желание поскорее сдёрнуть с неё злосчастный камзол, пока её нежная кожа не впитала заразную чернь с чужой фигуры, Лукас поморщил нос и с презрением покосился на гостя.Жёлтые глаза, как две проклятые луны в небе, горели властно, с господским безразличием.?Я не отступлюсь!? — читалось в них.Лукаса раздражала его липкая убеждённость в собственной непобедимости. Стиснув челюсти, колдун пропустил глоток воздуха и обернулся, вперив взгляд в дрожащую принцессу. Тело девушки и впрямь в некоторых местах уже стянула чернь. Тронув, призывая к вниманию, Атанасию, он с не присущей ему мягкостью пригладил на её голове растрепавшиеся волосы и, зная, что это разозлит соперника, нарочно ласково провёл по её лохматой макушке. Должно быть, ему стоило начать делать так, когда она ещё была ребёнком. Но тогда ему было… не до этого. С тех пор вообще многое изменилось. И принцесса, и их отношения… и он сам.К несчастью, всё вышло немного не так, как он планировал. Не привыкшая к столь нежным действиям со стороны компаньона, Атанасия посмотрела на него, как на душевнобольного.— На улице темно и холодно, — заговорил он и, чтобы не перекрикивать ветер, нагнулся прямо к её лицу. Даже затылком он видел, как Иезекииль, застыв, не мог свести с них взора, полного сокрытой в тени невозмутимости зависти. Пары ревности, источаемые от него, добрались до лёгких колдуна, и тот вдыхал их с особой жадностью.?Да, так можно только мне, — безмолвно шептал он, прищуриваясь. — И никому больше?.— Мы шли в библиотеку… Атанасия, застеснявшись, прикусила щёку, опуская голову к ногам. Лукас не приметил, покраснела ли подруга, но был уверен, что равнодушной после его действий она точно не осталась.— В библиотеку? — Да, — она подняла глаза, и маг в сверкающих топазах наткнулся на своё отражение. Отчего-то его, доселе невозмутимого, пробрало до самых костей. Он осознал, что выносить её взор ему с каждой встрече становится всё тяжелее. Но приятнее. — Я собиралась одолжить Иезекиилю книгу, — то ли оправдываясь, то ли делясь скопившимися за день, отчиталась она и в ожидании реакции замерла, не разрывая случившегося визуального контакта. — Книгу? — Лукас шумно хмыкнул. — Уже поздно. И как Вы планировали искать её?Девушка помялась. Вжав голову в плечи, она спряталась от внезапного порыва ветра.— Её не надо искать, — ответила она, крепче стискивая края наброшенных на неё мужских одеяний. Было заметно, что она уже очень замёрзла. Как промокшая птица, ютящаяся на пронзённой ливнем ветке, она, выгнув спину колесом, куталась и, если б могла, непременно бы нахохлилась. — Я оставила её на столе. Надо просто её забрать. Это быстро.Сын господина Псины терпеливо молчал, наблюдая за сложившейся ситуацией. Он был слишком воспитан, чтобы прерывать чужой диалог. Ему хватало и того, что принцесса с надеждой вжималась в предложенную им вещь, как прижалась бы и к нему, если бы никто не нарушил их — почти переступившего пределы интимности — общения. Это выводило придворного мага из себя.Стоило убить этого уродца, полагал он.Всего одна смерть — и столько проблем сразу решилось бы. А если ещё и девчонку-химеру убрать… Лукас против воли размял, растирая, запястья. Некогда было думать. Пора действовать.— Эту книгу? Он сконцентрировался и, возведя свободную руку к облакам, тыльной стороной вниз, сотворил простейшее заклинание. В его раскрытую ладонь мгновенно упала книга — та самая, с личного столика принцессы.Иезекииль, видимо, всё ещё плохо знакомый с настоящей магией, потерял спокойствие. Удивление захватило его. Атанасия встала на носочки и осторожно взяла увесистый том. Прочитав название и пробежавшись по страницам, она с восхищением выдала:— Да, это она! Лукас, а меня научишь так? Она расплылась в по-детски ясной, беззаботной улыбке. Забыв даже про холод, ещё недавно терзавший её организм, она на цыпочках подкралась к компаньону и расположилась почти вплотную. Приняв её в почти что полноценные объятия, о которых пацану-подлизе оставалось только мечтать в редких сновидениях, маг горделиво обогнул свою принцессу. Ступая вразвалочку, он придерживал девушку в том же положении, не позволяя ей отступиться. А сам не переставал заглядывать сопернику в самую душу.— Как пожелаете. Это не так уж и сложно, — он перестал себя сдерживать; неконтролируемая ухмылка исказила его губы. — Тогда позвольте мне вернуть Вас в тепло, пока Вы вконец не продрогли.— Позволяю, — принцесса позабыла обо всём и весело засмеялась. Лукас вновь отметил, что её настроение быстро и легко менялось, будто флюгер, объятый потоками ветерка. — Лорд Альфиус, — отвернувшись, она обратилась к гостю. Маг напрягся. — Вот, возьмите, — она протянула ему книгу. — Не уверена, что Вы успеете закончить её, но я буду рада обсудить хотя бы начало на ближайшем балу.Иезекииль с ненаигранным почтением склонился. Приняв объёмный том, он с трепетом приостановил руки принцессы и мягко поцеловал её пальцы.— Благодарю, Ваше Высочество. Я буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, — он украдкой взглянул на Лукаса и сразу же добавил: — Надеюсь также, что Вы удостоите меня парой совместных танцев.Атанасия потеряла дар речи, но, собравшись, наскоро ответила:— Обязательно.— Я счастлив, Ваше Высочество.Лукас с морозцем в глазах ловил каждый его взгляд, каждое слово. Порой ему начинало чудиться, словно тот намеренно тянул время, чтобы досадить ему. Но Иезекииль в ту же секунду продолжил:— К превеликому сожалению, Вы правы: мне, действительно, уже пора. Дженнет, наверное, уже заждалась. С моей стороны будет крайне некрасиво оставлять её надолго одной, так что я пойду. И вновь благодарю Вас за книгу.Он хотел добавить что-то ещё, но его грубо прервал гулкий грохот. Раздался гром, сверкнула молния. Стало совсем холодно.— Счастливой дороги, — ехидно бросил Лукас. Истратив последние крохи выдержки, он позволил себе отдохнуть — и содеять напоследок то, о чём мечтал на протяжение всего разговора. В груди в предвкушении всё сжалось. — И это заберите, — одним невесомым движением он сорвал с обомлевшей принцессы вонючий камзол и швырнул его туда, где ему было место. К владельцу. — Господин.Иезекииль легко подхватил вещь.Атанасия, ошеломлённая от подобного нахальства, вытаращилась на компаньона. Предвидя её вопрос, тот смело объявил:— Тёмные цвета идут Вам куда больше. Красный — особенно.Скрестив пальцы, он бегло пустил ману по венам. В его сознании навязчиво кружили мысли:Унеси её прочь — дальше, дальше, дальше… Намного дальше. Печать разъехалась и заволокла собою всю землю. В очередной раз загрохотало.Вторую молнию Атанасия так и не застала.Когда она раскрыла веки, её, забывшуюся, оцепил страх. Мгла покорила её, затянула в свои сети, утопила в безбрежных водных просторах. Зрение покинуло её. Слух обострился.Попятившись, она уткнулась в Лукаса, и тот подхватил её ослабевшее тело — придержал, чтобы она не упала, споткнувшись о свои же ноги. С ней, неуклюжей, такое уже случалось.Ати об всём сообразила. Она развернулась и, нащупав впотьмах его руку, сжала, отдала поводья, предпочтя лишний раз самостоятельно не двигаться в целях безопасности.— Куда ты нас унёс?.. — борясь с накатившим страхом, защебетала она.Возмущение, глодавшее её миг назад, растворилось. Она потерялась, упёрлась лбом в покрытое балахонами тело юноши и только тогда, ощутив его полностью, с ног до головы, отчасти успокоилась. Вездесущий мрак перестал её пугать.— Шутишь?Насмешливый голос Лукаса эхом разлетелся по помещению. Протяжное, но многократное, эхо повторялось вдругорядь, билось о преграды и искажённо восклицало вновь. Так могло звучать только эхо, возникшее в большом здании. Очень большом.Девушка поёжилась не то от резкого перемещения, не то от разившего её хлада.Словно делая одолжение, колдун пояснил:— Мы в библиотеке, как ты и хотела. Не видишь?Ати задохнулась.— Не вижу! Я же не сова! — она увлекла спутника к себе, дёргая его за отвисший рукав. — Здесь теперь нечего делать. Перенеси нас в гостиную. В ту, которая примыкает к моей комнате, — уточнила она. — Горничные, наверное, уже зажгли там свет.Вообще-то она и сама могла — умела. Богатая на риск и интриги, жизнь вынудила её научиться многому, даже тому, что никогда ей не пригодится. Она, будучи маленькой и юркой девушкой, с помощью магии умело оборонялась, кое-где атаковала. Она ловко лгала, туманила разум торговцам и прочим простым людям, с которыми ей доводилось столкнуться. Однако этим она не гордилась — напротив, страдала от совестливости. Атанасия любила магию и благоговела перед тем, какие мана императорской семьи открывала пред нею возможности. Лукас называл её талантливой, одарённой, но она отдавала себе отчёт, что заслуга эта принадлежала скорее не ей, а её благородному отцу, который передал ей эти выдающиеся способности со своем семенем, своей кровью. Так же сильно, как и чародейства, Атанасия миловала волшебную деятельность Лукаса. Временами она обнаруживала себя неподвижной, завороженно созерцающей столь чудесные творения. Она наблюдала за ним с интересом и с нетерпением ждала, чтобы его силы коснулись и её.В этот раз долго ждать ей не пришлось. В следующее мгновение изображение наконец-то отказалось от мнительного чёрного фона и приобрело нормальные, живые краски.Когда Лукас вернул их во дворец, принцессу встретили лишь расставленные по периметру холла свечи. Многочисленные огоньки поклонились в знак почтения, знак приветствия.Непогода прогрессировала.— Вот и дождь пошёл… Атанасия отпустила компаньона и проворно подобралась к двум тонким стеклянным дверям, ведущим на открытый балкон. На этом балконе в хорошие, погожие деньки она часто устраивала чаепития. С Дженнет, с Лукасом. Оттуда открывался потрясающий вид: обзор захватывал почти весь дворец и двор, простиравшийся до самого горизонта. Ныне же излюбленный ею вид улавливал один только небосвод — да и тот имел какой-то неопределённый оттенок.Вспышки молний оставляли в небе едва заметные шрамы. Те сливались с набросками безвольных туч в одну сплошную картинку — мазню. Будто художник в порывах выронил свою палитру.Девушка аккуратно прикрыла хрупкие дверца. Брызги, излитые на стекло, запятнали подол её платья.— Только бы хуже не стало, — осторожно вымолвила она, не сводя взгляда с улицы. — Не стоило отпускать их в такую бурю. Опасно это. Опасно… Лукас намеренно громко фыркнул.— Ничего страшного, доберутся как-нибудь, — покручивая да размахивая цепью, он плюхнулся на диван и бесцеремонно закинул ногу на ногу. — Будет для них уроком: в следующий раз дважды подумают, прежде чем приезжать в такой час.Снова сверкнула молния. Принцесса ахнула от неожиданности и, пораздумав, начала перебирать тяжёлые складки занавесок. — В такой час?.. — отрешённо спросила она. Когда она расцепила тугую тесьму, поддерживающую ткани собранными, те тут же разъехались. — Ты о чём? Они со мной с самого утра вообще-то.— Что?!Лукаса всего передёрнуло. Он поборол наплывшее желание вскочить и спокойно просил:— Подойди сюда, — он скинул с узкой сидшуки все подушки и похлопал по освободившемуся месту рядом с собой. — Сядь со мной.Ати, не предвидя намёка, повиновалась. За столько лет знакомства она выучила почти все его трюки и уловки. Она явно знала, когда он врал, понимала, когда был зол или огорчён. И, конечно, она научилась слёту определять, когда он совершенно точно намеревался поиздеваться над ней. Ещё бы, а как иначе? Ведь именно этим он и занимался чаще всего.— Что такое? — она послушно села.Диванчик был совсем не большой, и их локти при движении то и дело тёрлись друг о друга.— Говоришь, химера весь день с тобой была? С самого утра?— Ну да… — И этот тоже?..— Иезекииль? — девушка глупо захлопала ресницами. — Так вышло, что они вместе приехали. Так что… да.Колдун настороженно сощурился. Всё это казалось ему странным, недостоверным. Но принцесса врать ему не могла — не стала бы. В чём же тогда крылось несоответствие?..Он взял её за руку и медлительно повёл большим пальцем вверх. От кончиков ногтей он сдвинулся к ладони, после — прочертил линию ввысь, не отступаясь от сплетения выступающих сквозь прозрачную оболочку вен.Пусто.На всей её левой руке не осталось ни одного выброса маны, которые Лукас неизменно находил на своей принцессе после того, как та, проигнорировав его предостережения, планировала встречи с проклятой химерой. Маг недоверчиво перешёл на другую руку. На ней, запрятавшись в изящном запястье, таился небольшой чернеющий сгусток. Тот был настолько мал и ничтожен, что при избавлении от него Атанасия даже ничего не почувствовала. И это-то после целого дня, проведённого вместе!— Ты убираешь негативные последствия маны Дженнет? — догадавшись, решила уточнить она.Она понимала: разница в опыте у них была колоссальная.Лукас не просто знал больше неё, но он также умел применять эти знания на практике. Он много замечал и быстрее реагировал на то, чего принцесса иной раз вообще не видела. Она восхищалась им.Про некоторые особенности маны Дженнет Атанасия была осведомлена уже давно, но всё ещё не до конца понимала, как именно эта самая мана работала. А потому старалась не придавать этому значения.— Да, — сухо ответил чародей, увлечённый своим занятием. — Сиди ровно.Его ладонь подобралась выше и легла на тонкую шею Атанасии.Сначала ей было некомфортно. Холодными подушечками Лукас гладил её кожу под подбородком, дотягивался до мочек ушей и сползал ниже, к дрожащей глотке.Его пальцы сильнее надавили. Девушка испытала резкую необходимость немедленно сбросить сцепившийся на ней ?обруч?, но внезапно остановилась. Её пульс ускорился, как уже ранее случалось, когда юноша совершал странные для неё действия, и она ощутила, как жилка под её челюстью раз за разом ударялась о чужеродный предмет. В то же мгновение её, обуянную пучиной не знакомого ей ранее влечения, заволокло дурманящей усладой. Магия Лукаса потекла по её сосудам. Атанасия обмякла. От каждого касания под её рёбрами щекочуще каталась сладкая истома. Низ живота вскоре свело, и принцесса, порывисто подобрав к себе колени, не могла разобрать, боль это была или врезавшаяся в её ослабшие бёдра нега, которой она никогда не знала.Потеряв опору, она облокотилась на парня. Она припала к его груди, спрятала нос в смявшейся накидке. Под веками разгорелся свет — такой яркий, что даже солнце позавидовало бы и склонилось в почётном поклоне, признав достойное поражение. — Наверное, их много… — найдя в себе силы, зашептала Ати. Язык отчаянно не желал подчиняться. — Этих излишков…Тепло завладело ею, проело в её изнеженном теле дыру — и та зудела, кровила, настойчиво требуя большего. Атанасия привыкла, что о ней заботились, и не отрекалась от тех, кто заставлял её испытывать подобное. Лукас же и вовсе верой и правдой выбил себе заслуженное место второго — первым был отец — среди тех, кому она доверяла. Доверяла всю себя. И взамен забирала всё, что ей предлагали, не проверяя и не отказываясь.Подставив шею, она откинула голову назад. Чародей был вынужден удержать её затылок, чтобы не уронить её, расслабившуюся, но данная поза слишком мешала ему.— Нет. Наоборот.Задумчиво разглядывая остатки излишков, обильно сосредоточившихся почему-то только на плечах принцессы, он уложил её. Разморённая действием магии, она в полудрёме прижимала к себе, оттянув, материалы его верхней одежды.Лукас без задней мысли навис сверху.Убрав её руки, он вернулся к делу и прошёлся по ровным дугам ключиц. Засевшая под тесными косточками мана перетекала из стороны в сторону. Она, пусть и неразумная, рефлекторно хоронилась от выжигающего колдовства. Не прикладывая усилий, Лукас легко поймал ластившуюся по скелету принцессы змею и направил на неё весь свой гнев. Под его прикосновениями чернь растаяла, как кусочки льда, брошенные в летний коктейль, и уже скоро девичье тело очистилось до прежнего состояния.Атанасия открыла глаза, но взгляд её по-прежнему был туманен.— Всё? — спросила она просто и невинно. В её топазовых глазах волнами плескались океаны — непокорные, несклоняемые и неприручаемые. Из-под веера ресниц, сокрывших подчиняющую радужку, на него взирала гурия в пелене подвластного ей покоя.Лукас с трудом разорвал зрительный контакт и обратил внимание на ненатуральный цвет её щёк.— Да.Атанасия смирно лежала под ним в ожидании дальнейших указаний. Маг бдительно осматривал её, и она не смела его прерывать. Сон, пленивший её, постепенно отходил; рассудок возвращался.Лукас, хмурясь, нагнулся ниже. Ати трусливо зажмурилась. Он увидел что-то плохое, что-то опасное, верила она и корила себя: не нужно было так долго сидеть с Дженнет!Наиболее длинной фалангой пальца он провёл по её скуле.— Слушай, а в каком настроении была химера? — спросил он. Девушка вдруг осознала, насколько близко он был. Когда его дыхание обожгло её лицо, она потрясённо распахнула веки. Колдун сидел — или лежал — почти вплотную, и она при желании могла бы ткнуться в него носом. — Да так… — зардевшись, она поёрзала и, заметив, что её ноги всё ещё были задраны выше положенного, лихорадочно опустила их к полу. — Ничего необычного. Она была такая же, как и всегда. Только к вечеру притихла. Устала, наверное.— Вот как.Лукас вновь умолк, задумался. Атанасия, так и не дождавшись указаний, не знала, куда себя деть. Неожиданно вспомнив, что утром она хотела поговорить с ним о кое-чём важном, она воскликнула: — Кстати, Лукас! Юноша, в ужасе выдранный из собственных дум, резко отпрянул. Ати же с той же резкостью вскочила, энергично оттолкнувшись от дивана. Торопясь поскорее усесться, она не рассчитала скорости — и с налёту треснулась лбом о лоб не успевшего достаточно отдалиться собеседника. Получив прямо в лобешник, тот шустро отодвинулся, но было уже поздно. Он зашипел сквозь плотно стиснутые зубы и, упёршись острыми локтями в колени, стал потирать ушибленное место. — Что с тобой не так? — сокрушался он.— Не зна-а-аю… — пропищала на высоких тонах Ати.Она потянулась за одной из брошенных подушек и, подобрав, спряталась в ней. На глаза от острой боли выступили слёзы.Лукас тронул её, дёрнув за лямку платья.— На, приложи. А то пойдёшь на свой бал с синяком, — он прямолинейно сунул ей мешочек со взявшимся из ниоткуда льдом. — Что такого ты хотела сказать?Принцесса замычала. Лёд ужалил саднящую кожу. Чёлка, аккуратно уложенная, намокла и опала.— Не сказать… Спросить.— Говори уже, пока ещё чего-нибудь не приключилось.— Я хотела узнать, что ты думаешь о вещих снах. Существуют ли они? Стоит ли в них верить?Атанасия излагала осторожно. Из-за её оплошности Лукас теперь пребывал в дурном расположении духа и запросто мог её засмеять.Вопреки всем её ожиданиям, он вполне серьёзно задал вопрос:— Тебе приснился вещий сон?— Понятия не имею… Она вздохнула, перебирая уже немного растаявший ледок и прикладывая спасительный кулёк другой стороной. Придворный маг занимался тем же. — Вещие сны действительно существуют, — поделился он. Атанасия заинтересовалась. — Для них даже создали специальную, отдельную отрасль магии, которой можно обучиться. Но ей мало кто интересуется, потому что это долго и бессмысленно.Лукас отнял ото лба лёд и выкинул его. Не успев коснуться ковра, узенькая сумочка рассыпалась песком и пропала.— Почему?Принцесса же со своим льдом расставаться не спешила. Однако он быстро таял, и уже скоро мешочек, на который она возложила большие надежды, превратился в обычную мокрую — и бесполезную — тряпку.— Потому что вещие сны не доносят полноценной информации о будущем, — пояснил Лукас. — Через набор образов они показывают одну из развилок, которая может произойти, если совершить определённый набор действий. Всё это крайне ненадёжно, поэтому такая магия и не пользуется успехом.— Понятно.Девушка отложила использованную ?тряпку? и встала. Позабыв о внешнем виде, она даже не стала расправлять замявшиеся юбки. Чего ради? Лукас, наверное, и её разве что обнажённой не видел. И то — не факт… О таком ей оставалось лишь догадываться.В комнате повисла тишина. Ати, замороченная всякой ерундой, разалелась. Торжественно скинув твёрдые туфельки, натёршие ей ступни, она сложила на груди руки и принялась ходить взад-вперёд. Сейчас не до глупостей, объясняла она себе. Ей нужно было обдумать слишком много всего.Получается, её сон был одной из развилок будущего?.. Занятно.Но что же тогда ей стоило делать, чтобы избежать этой самой развилки? И как понять, что означали образы?Она остановилась. Нервно ковыряя пяткой шерсть ковра, она попыталась вспомнить, что конкретно она увидела в том сне. В мозгу, как в плохом кино, замелькали стёртые картинки, пара образов прояснилась. Но точно она могла сказать только то, что сон её, увы, напугал. Описать же сюжет ей было не по силам.Хотя… Может, оно и к лучшему? Может, ей нужно оставить сновидение? Прекратить поиски смыслов, которых и вовсе могло не быть? — А что именно тебе приснилось?Лукас, довольный опустевшим пространством, вальяжно раскинулся на диване, подкладывая под затылок руку.— Только что думала об этом, — призналась Атанасия. — И поняла, что почти ничего не помню, — она опять заметалась туда-сюда. — Кажется… я тонула. Потом на фоне кто-то загробным голосом, как из могилы, читал стихи. Процитировать не смогу: они были несвязные и запутанные какие-то. Про кровавую луну, золото, багряные пики…— она опечаленно вздохнула. — Про проклятие… Про петлю ещё что-то… О! — словно пронзённая молнией, принцесса подпрыгнула, чуть не споткнувшись о разбросанные туфли, и хлопнула от восторга. — Вспомнила! Там был рыцарь! Знаешь, весь такой в белых доспехах. И у него на груди был символ — круглый глаз с выпуклым фианитом посредине. — Ага, очень информативно, — маг закатил глаза. — А почему именно фианит? С чего ты взяла, что это не бриллиант?Буря усилилась. Если раньше за закрытыми шторами дождя было не видно и не слышно, то теперь разыгравшийся вихрь настойчиво ломился внутрь дворца, с грохотом ударяясь о слабые дверца. Стёкла, вставленные в них, кратко подрагивали. Вода хлёсткими каплями барабанила по поверхности настойчиво.— Нет-нет!Принцесса порывисто отвернулась от устрашающего балкона и подкралась к маленькому округлому зеркалу, прибитому к стене. Она любила это зеркало и каждое утро совершала ритуал: подбегала к нему всего за секунду до выхода. — Я уверена: это был фианит. Уж точно не бриллиант, — закончила она.Взглянув на своё отражение, она в мгновение ока побелела. Внешний вид у неё был… вызывающий.Она лишь надеялась, что Лукас в таком отвратительном освещении толком не успел рассмотреть, насколько на её голове всё было плохо. Хотя ему, несомненно, не было ни до её головы, ни до её смущения никакого дела.По неопределённой причине ей вдруг стало обидно.— Тогда это был какой-то очень бедный рыцарь, — колдун крякнул. Уловив непонимающий взор собеседницы, он растолковал: — Фианит — фальшивый бриллиант. Если это и был вещий сон, то фианит над сердцем — это, должно быть, символ подделки. Может, даже лжи, — его голос потерял насмешливые нотки. — Не верь этому рыцарю.— Хорошо, не буду, — ответила она и продолжила возиться с причёской.Стянув с макушки покрытое висюльками украшение, Ати разобрала вновь образовавшиеся колтуны и перешла на заднюю часть. Там, скрепляя воедино косички, завязались и скрепились меж собой заколочки. Пару из них ей вытащить удалось, остальные же совершенно не желали подчиняться.Она выдвинула ящик и, порывшись, отыскала крохотный гребешок. Когда она подняла глаза, из зеркала, притаившись за её плечом, на неё, сверкая, смотрели два алых глаза, по-хитрому прищуренные, взывающие к инстинкту самосохронения.Атанасия шарахнулась. Лукас поймал её и вернул на место.— Дай я, — потребовал он и, получив гребень, стал разбираться с возникшей проблемой сам. Видеть то, как она вырывала из своей же головы волосы, как садовник — сорняки, было невыносимо. — Не переживай по поводу сна. Скорее всего, тебе приснился обычный кошмар, — он с лёгкостью выхватил из её причёски все заколки. Ати с любопытством следила за его действиями и временами ловила себя на мысли, что она серьёзно завидовала его ловкости. — Если же нет, то не сомневайся: я сделаю всё, чтобы не допустить тебя и твоего отца к этой развилке.Маг намотал золотую кудряшку на палец и отрешённо осмыслил услышанный пересказ. Принцессе он, конечно, о своих догадках говорить не стал, но и не отметить, что данные образы, словно разломанная мозаика, всё-таки обретали некий смысл, он не мог.Кровавая луна… Ещё и проклятие…Да, два этих символа явно имели связь. Они подчёркивали и дополняли друг друга, что делало их ещё более весомыми. Поскольку довольно часто в запрещённых фолиантах фигурировала именно ночь как главная составляющая и кровь-двигатель, то это сочетание вдвойне обретало толк.Лукас расплёл несколько косичек. Блестящие волны растеклись по спине принцессы.Куда сильнее его беспокоили оставшиеся фигуры.Проклятие — дело замороченное, но всегда поправимое. Исправить проказу врагов он смог бы без проблем. Но что делать со, скажем, революцией?Петля, золото, багровые пики… Всё указывало именно на восстание. Или, как минимум, образы пучком сводились к одному — к казни. Но кого же могли захотеть казнить?Лукас часто выбирался в город. Там он общался с людьми, мог прибарахлиться. Но ценнее всего для него были сведения, которые торгаши разбалтывали, пересчитывая горсть золотых монет. Они доносили обо всём: высказывали наиболее популярные мнения о насущном, о состоянии столицы и империи в целом, делились соображениями по поводу положения грядущих дел и императорской семьи.Важнее всего было то, что народ, с какими бы трудностями порой ни приходилось столкнуться, императора всё же любил. Или, по крайней мере, ценил. Купцы особенно: с революцией к ним пришла не только новая власть, но и море связей, горы возможностей. Деньги в их карманы лились, как молоко через край кувшина. Однако и простой люд не был обделён. Государственные деятели, приближенные Клода, подворовывать не просто стеснялись, а боялись, как огня. Все знали: император был сколь умён и справедлив, столь и жесток. Давать слабину он не привык — и при малейшей измене лишал провинившегося головы да жизни.Парень покосился на занавески. Сквозь тонкую щёлочку в комнату пробрался свет молнии — и быстро иссяк.Может, кто из них, несостоявшихся воришек, затаил обиду? Придётся выяснить. Тем более, он давно не был на рынке; нужно было прикупить парочку вещиц. Да и бал скоро. В честь шестнадцатилетняя дочери императора как-никак. ?Сын господина Псины обязательно притащит ей какую-нибудь безделушку, — понял Лукас. — Значит, и мне нужно что-то ей достать?.И это что-то должно быть в тысячу раз лучше.Он задумчиво бросил взгляд на Атанасию. Что бы её обрадовало? Очередное украшение?.. Нет, это плохая идея. Пожалуй, этот нечто подобное ей и преподнесёт. Но Лукас-то знал, что у неё одних шкатулок было больше, чем у него — пар обуви. Так что новой блестяшкой она полюбуется да забросит через пару дней. Нет, так не пойдёт.— Ай-й… — она вдруг подала голос.Маг обернулся и увидел, что принцесса, потирая лоб, с грустью изучала своё отражение. Уголки её губ были опущены.— Не проходит, — пожаловалась она. — Ну точно синяк останется.— Тц, — Лукас прищёлкнул языком. — Не останется. Подойди ко мне. Я его подлечу.Атанасия засияла. Ещё бы! Раньше он никогда не соглашался её лечить. Но он не делал этого не из вредности, как ей могло почудиться, а из-за того, что лечебная магия, будучи весомой наукой, требовала много энергии — даже слишком. Синяки и царапины таких усилий не стоили, вот он и отказывался. Но раз уж случай был особенный…Когда девушка приблизилась, он сконцентрировался и, готовый к чародейству, уложил кончики пальцев на её виски. Он решил пустить магический слой по всей лобной части: колдовать так было легче, чем корпеть, работать точечно.В момент свершения заклинания юношеское сердце забилось с удвоенной силой. Мана забурлила в нём и потекла по его венам, понемногу вливаясь в принцессу. Когда дело было завершено, Лукас ощутил лёгкую тошноту. — Ну что? — спросила Атанасия. Она глядела с упрёком.— Готово, — заверил её он и хотел усесться на диван, пока тошнота не спрогрессировала во что пострашнее.Собеседница его остановила.— Не готово, — отрезала она. — Где же это готово, если лоб до сих пор болит? Да и смотри, — она ткнула указательным пальцем. — Покраснение всё ещё тут. А завтра тут будет синяк!— Чего?! Чародей вмиг протрезвел. Усталость отошла на второй план.Вернувшись, он снова встал перед принцессой. Она была права: краснота и кровяная припухлость никуда не исчезли.Парня словно ошпарило. Сил нет — и результата тоже нет?! Что это такое?В его голове закрутилась тысяча вариантов, ни один из которых его не радовал. Его настораживала возможность того, что с ним что-то было не так. Но куда сильнее его волновало состояние Атанасии. Если дело было в ней, то ему срочно нужно было это исправить, пока не стало хуже. С такими вещами шутить было опасно.Он приподнял её подбородок и взглянул прямо в глаза. В них, как и всегда, мерцали топазы, цвет радужки был неизменен. Признаков нестабильности маны он тоже не замечал. Он отступил на несколько шагов, чтобы воззреть её целиком. И оторопел.От её шеи, зацепившись за кожу, ткани платья и копну волос, корнями расходились розовые пары. Дымкой они сплетались с натуральным запахом её маны и впадали внутрь её тела, оставаясь практически незамеченными. Схожее скопление также наблюдалось на одном из её запястий. Это была уже не мана химеры, смекнул он. Но как раз из-за неё он, увлечённый, и не признал в своей принцессе столь масштабные изменения. Стыдоба.Сдвинувшись к ни о чём не подозревающей девушке, он схватил её за плечи и, нагнувшись к её ключицам, принюхался. Когда перед глазами мелькнули подчёркнутые лёгким корсетом груди, он вдруг понял, что делать так, вероятно, не стоило. Атанасия тоже это поняла — и со всей имеющейся в ней мощью толкнула его.— Лукас, ты совсем из ума выжил??? — завопила она, нервно обнимая себя руками. Она понурила голову и склонилась, пряча укусивший лицо румянец. Разобранные пряди, длинные и объемные, упали, скрывая всю красоту увиденной им картины.Парень был уверен, что и на его собственных щеках сейчас расцвели розы.Он позабыл о том, что его принцесса, безрассудная, иногда бранящая его и вечно хохочущая не по делу, больше не была ребёнком. Не минуло и десяти лет, а она из коротконогого, пучеглазого дитя с недетским разумом обратилась в грациозную леди с по-женски ровной спиной и округлыми формами, прикосновение к которым она могла воспринять как оскорбление.Он кашлянул и спокойно, силясь не выдать волнения, произнёс:— Нейтрализатор. Большего он сказать не смог. Он желал, держал в уме нужные слова, но отчего-то переживал, как бы его сердце, разогнавшееся до нездорового состояния, не выпрыгнуло прочь прямо изо рта.Откуда у принцессы взялся нейтрализатор? Это настолько редкая вещь, что даже у него, столь опытного мага, такой диковинки не было. Обычно нейтрализаторы передавались как реликвия. Но у императорской семьи данной реликвии никогда не было — он бы сразу узнал. Да и Атанасия никогда раньше им не пользовалась.— Что это у тебя на шее? — спросил он. Девушка необдуманно тронула колье. Он уточнил: — Нет, не это. Запах.Та обиженно надула губы и отвернулась.— Подумаешь, духи… Да, вонючие, знаю. И что с того? Сама чуть не задохнулась утром. Больше не буду ими пользоваться.— Вонючие?Лукас раздосадованно выдохнул воздух. Без вариантов — реликвия! И Атанасия была её действующим владельцем, раз так чутко переносила аромат. Для всех остальных он должен был оставаться нейтральным. Вот только откуда она достала эти ?духи??Успокоившись, он вздумал попросить собеседницу рассказать побольше, но его прервал броский стук. За дверьми в гостиную кто-то топтался.Атанасия подскочила.— Спрячься в моей спальне, — шёпотом приказала она и на носочках подбежала к туфлям, наскоро засовывая в них ноги. — Это, наверное, Лили. Раздеваться ещё рано, так что я её выпровожу. Но лучше ей не видеть здесь тебя.— Почему? Парень спорить не стал и послушно побрёл к ближайшему входу.— Тш-ш! Иди уже! Он заперся изнутри и нетерпеливо прильнул к деревянной поверхности, ожидая разрешения возвратиться. Раскинувшиеся перед ним покои напомнили ему о прошлом, и он внезапно осознал, как давно уже здесь не бывал. Круговорот воспоминаний поглотил его, но приятные ощущения царствовали недолго.В нос ударила противнейшая вонь. Так мог вонять только один человек.