Третье лето (1/1)

Весь год от Нагисы приходили письма, и довольно часто, – нежные, безграмотные, полные школьных новостей и каких-то схематичных рожиц. Нагисе было грустно, но она ждала нашей встречи (меньше года осталось, Шизума-сама!) и не сомневалась, что мы чудесно заживем в моем уютном домике.Тем временем на моем столе стали появляться досье на каких-то женихов, все в твердом бордовом переплете и с большими фото. Я проглядывала их скуки ради. Дурацкие чужие дядьки.Как-то раз зашел отец.– Ну? Выбрала?– Что выбрала?– Ты дурочку-то из себя не строй.– А, эти? Нет уж, спасибо. У меня другие планы.– Это какие же у тебя могут быть планы?А, была не была.– У меня есть девушка. Я буду жить с ней.Он захлопал глазами, медленно багровея.– Так вот чем ты в своей школе занималась?Орал он долго. Я молчала, украдкой любуясь собой в зеркале. Я спокойна. Невозмутима. Царственна. Печаль моя светла. Ах!***Письмо от Нагисы. Адрес незнакомый.?Шизума-сама, помнишь, я говорила, что в Миатору меня послали учиться по совету бабушки? Папа и мама уехали за границу по работе, а бабушка живет одна в деревне… В школу позвонили из больницы. Бабушка в реанимации, у нее случился инсульт (старательно писала Нагиса каной). Соседка зашла к ней, а бабушка на полу лежит… В школе мне разрешили взять академ на год по семейным обстоятельствам, ведь за три года учебы папа уже заплатил вперед. Сейчас я живу с бабушкой. Папа сказал, что на сиделку у них денег нет, он и так влез в долги с этой школой, ?уважил каргу?. Так что я ухаживаю за бабушкой. А телефона тут нет.P.S. Тамао-тян сказала, что скоро ко мне приедет и будет помогать.?И никаких рожиц. И никаких ?только не ревнуй, чмок-чмок-чмок?. Видно, моей Нагисе в самом деле нелегко.Плевать на домашний арест, я должна быть с Нагисой! Сумку я собрала быстро, а денег на поезд пришлось просить у мамы. Она ко мне не лезла, и на том спасибо, но сейчас устроила допрос.– К кому ты едешь? Я должна объяснить отцу.– Ничего ты не должна. Он же тебе не объясняет, где ночует.– Шизума, это другое. – Мама как будто стала еще меньше. – Ты едешь к той девочке? К Нагисе?– Откуда ты знаешь?– Я же достаю письма из ящика. И я слышала, как отец на тебя кричал.– Я буду жить с Нагисой! Мы должны быть вместе!Кажется, мама и не собиралась спорить.– Где вы будете жить?– В моем доме! Подальше от всех вас!– А ты разве не знаешь?Ну, естественно, я ничего не знала. Оказывается, пару месяцев назад отец вляпался. Его кто-то застукал на выходе из лав-отеля с ученицей средней школы. Чтобы замять дело, пришлось кому-то дать на лапу. Дом продали.Я даже не знаю, что сказать. Я в ярости. Мама очень тихо плачет.– Шизума, вот я тебе даю все, что у меня есть. Пожалуйста, купи мобильный и позвони мне, как доберешься. Я скажу отцу, что ты поехала к Миюки. Только будь на связи. Адрес у тебя с собой? Еда в дорогу?..Электричка до вокзала. Синкансэн. Автобус с кондиционером. Старый дребезжащий автобус. Я и не знала, что бывает такая глушь. Мне на паром, но паром ходит по вторникам и пятницам, а сегодня четверг. Я ночую в мотеле. Запах солярки будто пропитал меня всю насквозь, а перед глазами мелькают деревья и горы, деревья и горы… Нагиса, жди, завтра мы увидимся.***Еще до рассвета меня будит грохот за окном. Трактор с кругляками.Доброе утро.В деревушке Нагисиной бабушки на улицах никого. Только у уличного автомата с напитками толкутся мальчишки, считают мелочь. На каком-то птичьем языке (тут что, все так говорят?) они объясняют мне дорогу: вон туда, где полынь и крапива, крыша видна.Да тут везде полынь и крапива!Ну и развалюха. Веранда совсем прогнила. Разуваться даже как-то противно.Запах старости, мочи и лекарств. На футоне что-то мычит желтая старушка. Пачка подгузников. Таз. Газеты. На облезлом диване – моя Нагиса и Тамао. Видно, как сидели, так и уснули. Нагиса положила голову на плечо Тамао. Ну что за нежная дружба. Я тут вообще нужна?Не похоже, если первое, что я слышу от проснувшейся Нагисы:– Ой, Шизума-сама. Жаль, ты не написала, что приедешь, а то бы я сказала, чего в городе купить.Я вижу, они уже отлично устроились. Нагиса подрабатывает в местном магазинчике, Тамао стряпает и пописывает стихи в журнальчики (оказывается, за это платят). И обе ухаживают за старухой: моют, кормят, не знаю. Не хочу вникать. Через три дня должен приехать ортопедический матрас. Пачки подгузников должно хватить еще на неделю. Электричество надо оплатить самое позднее послезавтра. Шизума-сама, у тебя можно занять 1400 иен до получки?И говорить надо очень тихо, чтобы не разбудить бабушку. А по ней не понять, спит она или нет.Мне хочется сбежать от этой организованной тоски. Эта клетка омерзительнее всех предыдущих. Сколько они еще собираются так жить? Может, решили остаться тут навсегда?Через три дня вдруг гудит мобильный (бесшумный режим – бабушка же спит). Мама, кто ж еще.– Шизума… мне позвонила мама Миюки. Миюки… в больнице. Наглоталась таблеток. Состояние тяжелое.По-моему, я даже рада, что появилась уважительная причина завтра с утра свалить из этого клоповника.– Спасибо, что приехала, – говорит Нагиса тихо и не спрашивает, когда я вернусь.– Спасибо, Шизума-сама. Вы очень помогли, – шелестит Тамао.Скорее отсюда.***Миюки я не застала. Успела только на похороны. В комнате, где завывали монахи, было невыносимо душно. Орал младенец.– Что тут вообще делает младенец?– Это сыночек Миюки. Бедняжка! – шепнула мама. – Послеродовая депрессия. Ужасно.Это ничего мне не говорит.Наглотаться таблеток, Миюки, отчего так банально? Тебе больше пошло бы по всем правилам совершить сэппуку, кишки наружу, красота же. И изящное танка в комплекте, как в этих твоих скучных книжках.– Как жаль, что вы с Миюки почти не общались в последнее время, – сетует мама.– Она не звонила. – А ты? – патетически вопрошает мама.– А меня она просила не тревожить их семью.– Ох, ничего себе…Я так и не поняла, кто из толпы потных мужиков в одинаковых черных костюмах – твой ?достойный человек?. И был ли он в самом деле тебя достоин.Сколько тебя знаю – всегда завидовала твоему спокойствию…