25 часть. Искупление. (1/1)

В одном пуховом платке на голое тело Йог Баба сидел на скамье у окна в своей избушке и третий раз перечитывал послание Кощея, которое передал ему приехавший просить прощения Иван-царевич. С первого взгляда это письмо выглядело обычным. В середине листа были новости о Василисе и просьба ей помочь. А края письма украшали таинственные узоры, в которые были искусно вплетены буквицы сакрального языка Родины Йога Бабы - санскрита. Именно их так трепетно перечитывал Баба. Силой своей древней магии запечатлел в них Кощей свою тревогу, боль разлуки, надежду на встречу и что-то большее, о чем Йог Баба догадывался, но боялся произнести. Его руки задрожали, он встал со скамьи и положил письмо на стол. Поправив теплый платок на плечах, Баба отправился в кладовку, где хранились лекарственные травы и другие целебные снадобья. Он прошел мимо печи, на которой укрытый лоскутным одеялом индуса спокойно спал Иван-царевич. На губах Ивана блуждала легкая улыбка. А несколько часов назад он стоял посреди избушки Бабы и мял мохнатую шапку в руках. Тулуп и валенки в каплях воды от таявшего на одежде снега. Взгляд побитой собаки. Слова, произнесенные с трудом.- Я в тот раз был не прав… Прости меня, если сможешь… Хотя, прощения мне нет… Позволь хотя бы искупить вину. Сделай мне также больно, как я тебе тогда, - сказал Иван-царевич, стараясь не смотреть на индуса.Йог Баба нахмурился.- Хорошо, Иван-царевич, - холодно произнес он. - Раздевайся.Иван-царевич покраснел, опустил глаза, но покорно стал стаскивать с себя одежду. Это было трудно. Руки не слушались его, а тело била крупная дрожь. Наконец Иван закончил раздеваться и исподлобья посмотрел на хозяина избушки на курьих ножках. Баба стоял перед ним, завернувшись в пуховой платок, и тоже дрожал, как будто ему холодно в хорошо протопленной избе. Он не сразу заметил, что царевич разделся и ждет, готовый понести наказание. Внимание Бабы было приковано к завернутому в красную вышитую ткань посланию, которое Иван передал ему сразу же, как вошел в дом. Индус медленно подошел к столу и, бережно освободив письмо от защищавшей её ткани, отложил его в сторону – читать его он будет потом. - Завяжи себе глаза, - тихо приказал Ивану Йог Баба, протянув ему тряпицу, которую только что снял с послания.Страх подкатил к горлу царевича, но он сделал так, как сказал Баба. Некоторое время ничего не происходило, но потом Иван услышал, как зашуршала сброшенная на пол одежда. Как скрипнула половица под смуглой ногой индуса. Почувствовал, как Баба, подошедший к нему сзади, соединил его руки за спиной и связал их крепкой веревкой, а затем отошел от него. И снова тишина. Иван переминался с ноги на ногу и не знал, что ему ждать. Как вдруг по его животу и груди заскользили руки йога. Потом гибкое и стройное тело индуса прижалось к обнаженному телу царевича, а губ нежно и аккуратно коснулись его губы.У Ивана даже дыхание перехватило от этого поцелуя. Невероятная нега и тепло наполнили его всего. Руки Бабы обвили шею царевича. Поцелуй прервался. Иван-царевич не удержался и разочарованно вздохнул. Но сильная смуглая рука индуса погладила его по волосам, а губы, которые только что целовали Ивана, тихо прошептали на ухо:- Я не смогу поступить с тобой так же, как это сделал тогда ты. Но показать, как это можно было сделать ?по-другому? могу.Иван-царевич сначала замер, пораженный услышанным, и, судорожно вздохнув, уперся горячим лбом в плечо Бабе. А тот, легко лаская губами шею и ухо своего добровольного пленника, осторожно освободил его от пут.***Целые сутки проспал Иван на теплой печи в избушке на курьих ножках. А когда проснулся, то не сразу вылез из-под мягкого лоскутного одеяла. Спрятав глаза за длинными ресницами, он наблюдал за тем, как Баба, одетый в грубую холщевую рубаху, растирает в ступке какие-то пахучие лекарственные травы, готовя лекарство для Василисы. Ивану было хорошо и в тоже время страшно. Не знал он, как ему дальше быть. Разве сможет он забыть то, что произошло между ним и Йогом Бабой? Эти ласки и прикосновения, поцелуи и объятья. От сладких воспоминаний Иван покраснел и заворочался под одеялом.Йог Баба строго посмотрел на него и с легкой улыбкой сказал:- Хватит валяться. Вставать пора. Сейчас накормлю тебя, и можешь отправляться в путь.Глаза Ивана округлились.- Но как же… - только и смог произнести он, вылезая из-под одеяла и свесив ноги с печи.- В смысле ?как?? Домой, солнце моё, к жене. Её расстраивать нельзя. Ни сейчас, ни потом. Она любит тебя и твоего сына, которого под сердцем носит, - нахмурился Баба.- А ты?... То есть я хотел спросить, откуда ты знаешь? – засмущался Иван.- Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь. И в тот же момент ничтожно мало, - улыбнулся индус. – Но точно знаю одно: то, что произошло тогда и сейчас – это только порыв нашей с тобой страсти. Возможно, мы будем помнить это всю свою жизнь. Но это был последний раз, когда мы позволили себе поддаться подобным эмоциям.Иван соскочил с печи и вплотную подошел к Йогу Бабе.- Но почему? – сдавленным голосом прошептал он.- Потому что у нас есть близкие люди, которые любят нас и которых любим мы. И я больше не хочу обижать дорогого мне человека, Иван. Царевич насупился, но возразить ему было нечего.- Я понял, - буркнул он, отвернувшись от Бабы. - Говорить - кто он, я тебе тоже не буду. Время придет, узнаешь.Иван резко повернулся к индусу и удивленно уставился в его миндалевидные хитро прищуренные глаза.- Это ты что, мысли мои, что ли, читаешь?Йог Баба рассмеялся.- Какой же ты наивный, Ваня. Мне не надо твои мысли читать! У тебя всё на лице написано!Иван не удержался и тоже засмеялся в ответ. На душе вдруг стало спокойно и правильно.Он с улыбкой хлопнул Бабу по плечу и начал одеваться.