Арка третья – Бог против непростых смертных. Дело № 36. Одно сердце на двоих. (1/2)
Я не удивлен или рассержен тем, что эта странная, мерзкая раса наблюдала за каждым моим шагом. Каждый раз, видя оскал на морде их предводителя, слушая такие завуалированные усмешки и ощущая, как протухшая душонка главаря пытается соприкоснуться с моей, я желал лишь одного – конца. Не своего. Их. Как расы. И только мысль о том, что Мидгард падет, преклонится предо мной, рухнет, изменит свои устои, грела мое себялюбие.
- Запомни, потерянный принц, - скрипел один из читаури, обходя меня кругами, щуря свои темные зверские глаза. - Сила, что тебе дастся, будет самой великой во всех мирах. Ты сможешь видеть звезды, планеты и галактики, что не знавал ранее. Только запомни одно, - его палец указал куда-то в бесконечную темноту. - Сила порабощает сердца. Если сердце чем-нибудь занято – оно не сможет подчиниться. Никогда.Тогда это казалось несуразицей, сумбуром, льющимся изо рта читаури. Смертные, правда, могли и часто обходились без сердца. ?Бессердечные? - так звали некоторых из них. Сердце, почему-то, все еще находилось в их груди, билось, гоняло кровь по аортам, венам и капиллярам, а все продолжали твердить, что его нет. Как, кстати, в древности шептали и про меня. К чему богу лжи сердце? И без него живется не худо. Но то, что оно, оказывается, есть, мне напомнили. Напомнила…***Увидев скипетр в первый раз, я рассмеялся про себя – в нем ли сила, о которой я мечтал? Но как только пальцы прикоснулись к золотому древку, мои глаза закрылись, а мысли испуганными воронами разлетелись кто куда. Каждая клетка тела отозвалась томной негой, мышцы налились свинцом, и я рухнул, оказываясь уже на оживленной улице какого-то мегаполиса Мидгарда. Смертные ошарашенно расступались, искоса посматривая на меня. Пусть смотрят… Грядет время, что принесет им верную жизненную позицию. И видеть они будут лишь землю, на которой стоят на коленях, не в силах поднять свой испуганный, но такой любящий повелителя взгляд. Стадо, бессмысленное и отвратительно глупое. Стоило мне подняться на ноги, как пространство исказилось, задребезжало, расплываясь пред глазами. Воздух наполнился сладким запахом магии, а скипетр, что я все еще сжимал в руке, загорелся неистовым голубым пламенем. Больше я ничего не видел, придя в себя лишь под окном квартиры, на кухне которой не горел свет. Я пробыл у читаури достаточно долгое время, но даже сейчас я не нуждался в отдыхе. Тело требовало высвободить нервные потоки силы, которые бились в пульсирующих жилках, растворяясь в крови. Можно было, конечно, устроить небольшое показательное выступление для смертных, но привлекать внимание было бы неразумно. Армия, мне нужна армия. И она скоро прибудет. Но мысли не о ней сейчас. Теплый, будто медовый блеск исходил из гостиной, где, как я предполагал, находилась смертная. Я двинулся в сторону входа, но замер – зачем? В один прыжок, который, к слову, оказался таким сильным, что я просто рухнул в окно, я оказался внутри. Смертная, конечно, ринулась мне навстречу. Дематериализовав скипетр, я сделал шаг вперед. Она вновь боится, в моей голове гулом раздаются удары ее сердца, а глаза отмечают каждый миллиметр на молодом лице. Странное, но такое опьяняющее чувство. Губы растянулись в улыбке, а тело женщины, что дрожало от холода, исходящего от окна, и явного страха, манило. Пред глазами все поплыло, стоило схватить смертную за плечо. Да, теперь я всеми фибрами чувствую её дрожь. Она что-то шепчет, тихо дышит, не отводя взгляда. Её глаза сияют почище царского серебра, что было в обеденных Асгарда, ее губы кривятся, когда вылетают пустые слова. Я засматриваюсь, теряю контроль, сжимая второе плечо, отмечая, что еще мгновение - и тонкие кости раскрошатся в моих пальцах, осыплются прахом. Ей больно, я это вижу, чувствую подсознательно. Но ум мой затуманен, мне не остановиться. И лишь когда в её зрачках я вижу свое отражение – то безумное, бездумное существо, монстра, сила испаряется и приходит долгожданная усталость. Сон наваливается на меня, как тяжелое одеяло, я ничего не хочу слышать от смертной, которая идет за мной по пятам. Неугомонная. Что-то бормочет, дергает меня, а я не в силах более и отвечать.
- Я не уйду отсюда, пока ты мне не расскажешь, где ты вечно пропадаешь! – её голос дрожит, угасает, как мое сознание. Что-то бросаю в ответ, даже не задумываясь о содержании. И она остается, сидит рядом, а после, свернувшись клубком, спит. А я не могу сомкнуть глаз, слыша её сопение. От её тела исходит тепло, заставляя мою ётунскую кровь бурлить, ударяя в виски, тарабанить в жилках и замирать на концах пальцев. Даже то, что я битый час проходил вокруг кровати, не дало и капли той усталости, что была часами ранее. Остановившись, замерев над смертной, я невольно бросил на нее взгляд. Зачем? Почему она рядом? Ей ведь плохо, я вижу, слышу, чувствую всё, что позволяет браслет. Он сейчас покоится на её запястье. Не сняла ведь, странная. Хотя хотела… хотела ли? Все же смертные парадоксальные существа – они делают то, что им не нужно, хотят то, что никогда не получат.Скипетр появляется в моих руках, я его даже не замечаю. Но когда тяжесть и приятный холод ласкают пальцы слишком ярко, я выдыхаю. Порабощает только сердца? Тянусь к ней, почти касаясь лица кончиком скипетра, но замираю, ощущая какую-то тягучесть в груди. Ощущение не пропадает, разрастаясь, и мне приходится выровняться, лишь бы дыхание пришло в норму. Скипетр исчезает из рук, которые заходятся в неведомой мне дрожи. Что происходит?..***
Эта идиотка попалась на провокацию. Лживый смертный, на которого она начала молиться, предал. Но она не знает об этом. А я не расскажу. Её проблемы.
Дни без смертной превратились в густой кисель, тянулись медленно, проходили впустую. Почти впустую. Я сумел раздобыть информацию, где находился тессеракт на данный момент. Теперь же оставалось лишь забрать его, прихватив с собой ученого, и начать захват Мидгарда. Но как же скучно без смертной…Скипетр и его сила открыли мне новые грани. Все чувства обострились до предела. Особенно отвращение к этим жалким, суматошным человечкам. Каждое их слово было данью мне – они врали, перевирали чужие слова, обманывали близких, потакая своим самовлюбленным желаниям. Они кричали друг на друга, дрались, воевали, забывая о своей сущности. Тупой скот. Растворившись в толпе, я медленно изучал их новые стороны. Раньше они были куда сложней. Поток людей привел меня к большому зданию. К торговому центру, который сейчас переливался мириадами свечений. В нем бегали дети, с упоением смеясь и следуя за старшими. Что же так всполошило этих смертных? Точно… праздник. Смертная тоже о нем говорила. Усмехнувшись, я перенесся в полицейский отдел.
Она сидела в самом углу, сжавшись, как промокшая под осенним ливнем шавка. Я недовольно хмыкнул, показывая свое присутствие. Её взгляд скользнул по моему лицу, в глазах не отразилось ничего. Абсолютно ничего! Душа смертной была растоптана, как некогда была и мо… Нет. Я не должен вглядываться в прошлое, только идти вперед. Но к ней это не относится. Она тряслась. Верно – здесь было очень холодно. Скинув с плеч пальто, я протянул его ей. Не помогло, она все также мерзла. Внутри что-то кольнуло, заставляя замереть. Снова то ощущение, что и тогда, в спальне? Пришлось действовать спонтанно – согревать собственным телом. Смертная не может отстраниться, а дрожь передается и мне. Но я сдерживаюсь, прижимая к себе худое тело. Она такая хрупкая, такая невесомая, такая… Сын Лафея, да что ты себе позволяешь?! Что значат эти мысли, это необъяснимое тепло, что разрывает грудину? Мое сердце, то, что никогда не существовало в принципе, сейчас оглушающе стучало, удивляя меня все сильней. Врать себе я не могу, поэтому отмечаю – все, что происходило сейчас, было пугающим. Её дыхание восстановилось, а браслет отчётливо показал мне, что смертной больше не холодно. Касание её ладони заставило меня вздрогнуть чуть сильней, чем то требовалось.
- Смертная? – шепчу я. Сердце сжимается, когда она смотрит на меня своими глазищами.
- Да?.. – протянула она, прерывая свой зрительный контакт. Дыхание прерывается, но я прижимаю её крепче, произнося бессмысленные, по моему мнению, слова.
- С Рождеством, - она тянется, легко прикасаясь своими горячими губами к моему подбородку. Должно быть, именно с того момента я понял, что значит это человеческое выражение ?родственная душа?. Она понимала меня, как никто другой. Нет, не так. Она единственная, кто понимает меня.
***
Мог бы я забрать хоть часть её боли? Сейчас она не могла ничего понять, что же случилось на самом деле. Я прижал её к себе, прошептав, что все будет намного лучше. Кому я пытался это доказать? Ей? Нет. Себе? Вероятней…Называть её по имени было слишком непривычно, вдруг доходит до меня. Смертная сидела на диване, уставившись в одну точку. Надломленная… Говорю как об игрушке. Присев рядом, я положил ладонь на ее скрещенные пальцы. Видит ли она меня сейчас? Серые глаза глядят в пустоту, а мысли, которые я попытался прочесть, оказались как всегда запутанными. Она потеряла брата, своего любовника (кривлюсь, вспоминая об этом ничтожестве), но обрела кое-что другое.