Глава 16. О поездке на природу, или О любви - 2. (1/1)

От автора. Серьезности пока закончились.)- Рицка, ты в последнее время сильно устаешь, - Соби даже не спрашивал, а констатировал факт. – Может быть, отправимся за город в эти выходные? Подышим свежим воздухом, отдохнем от всегдашней суеты... Как ты считаешь?Рицка, разумеется, из чувства противоречия собирался возмутиться – мол, со мной все хорошо, лучше просто некуда, - но его правдивая натура не допустила столь беспардонного вранья. Он действительно мало отдыхал последние недели две: ужасно много задавали, да и просто для себя потом хотелось почитать, ну хоть совсем чуть-чуть. А потом чтение затягивало, и он нехотя отвлекался от книги уже ближе к ночи. Раньше к чтению еще прибавлялись неизбежные компьютерные игры, но после памятной ссоры с Соби Рицка ими злоупотреблять перестал и бросал играть по первому слову своего Бойца. А тот, в свою очередь, не слишком отрывал его от чтения, пусть даже приходила пора ложиться спать. В общем, оба старались соблюдать образовавшееся ненадежное равновесие. Само собой разумеется, такая тактика вела к вечному недосыпу. Рицка ходил вялый и заторможенный и только чудо, не иначе, спасало его от сна на уроках. Поэтому возражать, как собирался поначалу, на предложение Соби он не стал, а, наоборот, с энтузиазмом подхватил:- Соби, ты здорово придумал! Конечно, обязательно поедем! Мы одни, да? Или еще кого-нибудь позовем?Бойцу звать никого категорически не хотелось, но он дисциплинированно согласился:- Если ты хочешь, Рицка, то давай позовем.- Соби, я твоего мнения спрашиваю, - начал заводиться Рицка. – Что ты заладил: «Если ты хочешь, если ты хочешь…»?! Ты сам-то как считаешь? – на повышенных тонах закончил он.По лицу Бойца скользнула мимолетная улыбка: надо же, дожил, моими желаниями интересуются! Рицка сумрачно глядел на него, ожидая ответа, и Соби осторожно высказался:- Я бы предпочел побыть с тобой вдвоем, если ты не возражаешь.«Если ты не возражаешь» вырвалось само, и Боец на всякий случай приготовился к разносу (или даже к наказанию): то ли за наличие собственного мнения, то ли за подхалимаж. Придраться всегда найдется к чему, при желании. Но Рицка, наоборот, смягчился и миролюбиво заключил:- Замечательно. Значит, только ты и я.

Следующий спор у Нелюбимых возник по поводу еды для предстоящей поездки, и тут уж Соби был намерен не уступать ни пяди.- Возьмем побольше бутербродов, - заметил между прочим Рицка.- Нет, про бутерброды и слышать не хочу, - отрезал Боец. – Только нормальная еда. Тебе необходима полезная пища.- Соби, ты с ума сошел! – Рицке стало и смешно, и досадно. – Кастрюли с собой потащишь, да?! Еще чего придумал!- И потащу, ничего страшного, - стоял на своем Боец. – Сам знаешь: я сделаю для тебя все.Рицка поразился умению Соби любой разговор сводить к долгу Бойца перед Жертвой. Вот ведь дурацкая привычка! И не отучишь никак. Рицка решил уступить.- Ладно, если хочешь – тащи! – подвел он итог.– А разогревать как?- На костре, - последовал невозмутимый ответ. Соби говорил так, будто всю жизнь имел дело с кострами и походами. Рицка поневоле восхитился.- И не жалуйся на тяжесть, - попытался он опять подколоть Бойца.Но тот только слегка пожал плечами: мол, это не помеха. Пусть, подумал Рицка. Там посмотрим.Созерцая в субботу согнувшегося в три погибели под весом рюкзака Соби, Рицка испытывал тайное злорадство. Боец же, стараясь не слишком шататься из-за неподъемного груза, в душе признавал правоту своей Жертвы, но вслух не произносил ничего.- Пошли? – вопросительно повернулся к нему Рицка.- Пошли, - пропыхтел Соби, с трудом сдвигаясь с места.- Ладно уж, - зашевелилась у Рицки совесть, - давай мне часть.Соби долго копался в недрах своего рюкзака, что-то перекладывая, чем-то громыхая и звеня.- Вот понабрал, - ворчал Рицка, - будто на неделю идем!- Сам увидишь, какой на воздухе аппетит, - отбивался Боец. – Еще и мало будет.- Ну уж вряд ли! – фыркнул Рицка, неловко водружая на себя изрядно потяжелевший рюкзак.Соби с тонкой улыбкой помог ему, и они отправились в путь.

После долгой езды на автобусе Нелюбимые наконец очутились за городом.- Вот тропинка, - показал Соби Рицке. – Нам надо идти по ней, там дальше есть чудесное место. Тебе понравится.- Тогда вперед, - не стал терять времени Рицка. Посвежевший воздух, наполненный запахами трав, легкий ветерок, веселые огоньки во взгляде Бойца, - ему уже нравилось.

Идти пришлось прилично, но дело того стоило. Когда они оказались на месте, Рицка с восторгом огляделся и потрясенно прошептал:- Соби, здесь как в сказке!Весна была в самом разгаре, солнце нежно припекало, и на полянке, куда они пришли, распускались пестрые цветы, словно множество дружеских глаз. Над ними кружились бабочки, и порой их нельзя было отличить от цветов: вдруг и цветы здесь умеют летать?Полянку зеленым ковром устилала мягкая травка, и Рицке, городскому ребенку, сразу захотелось побегать по ней босиком. Высокое бесконечное небо без единого облачка отражалось в певучем ручейке, что куда-то спешил по краю лужайки, звонко журча и перекатывая разноцветные камушки на дне. В редкой прозрачной рощице, окружавшей поляну, не смолкал птичий щебет; ему вторил шелест листвы. Казалось, вслушайся, - и поймешь, о чем речь. Все цвело, росло, пело, жужжало и радовалось жизни, вознося ей ликующие гимны.- Соби, тут замечательно! – никак не мог успокоиться Рицка.Боец с довольной улыбкой наблюдал за ним, его лицо стало открытым и беспечным. Ему тоже было хорошо здесь, вдали от проблем и вечных забот. «Надо выбираться сюда почаще», - отметил он.

Пока Нелюбимые разбирали вещи и ставили палатку, у них разыгрался зверский аппетит, как и предсказывал Боец. Дело оставалось за малым: разжечь костер и приготовить ужин.- Соби, есть хочется! – жалобно ныл Рицка.- Сейчас, - ответствовал Боец, - потерпи немного. Я разведу костер и...- Точно умеешь? – саркастически перебил Рицка, памятую об истории с гвоздями.- Ты во мне сомневаешься? – трагически возгласил Соби. – Я...- Нет-нет, нисколько! – поспешил успокоить его Рицка, видя, что разговор принимает опасный оборот. Сейчас Соби снова начнет разглагольствовать: мол, для него нет ничего невозможного, он все для Рицки сделает и прочее в том же духе. Слушать подобное не хотелось совершенно. Наоборот, хотелось хоть на время отвлечься, побрызгаться в ручье, вплетая звуки падающих капель в птичий галдеж, поваляться в траве, и пусть насекомые невесомо щекочутся лапками, ползая по голым ногам, пока ты, не моргая, смотришь в небесный простор, а он с доброжелательным интересом рассматривает тебя. Мысли о Парах, Жертвах, Бойцах Рицка желал сейчас полностью выкинуть из головы. А Соби пусть пока побудет просто другом и, наверное, даже не совсем другом...

Рицка уже некоторое время назад поглядел правде в глаза и понял – он любит Соби. Уже совсем не как друга. Когда негодник-Боец разлюбил его, у Рицки присутствовала пока только влюбленность в него, ни к чему не обязывающая. Рицка в ту пору страстно надеялся, что она постепенно пройдет. Но нет, она не прошла, более того, все крепла день ото дня, и в результате превратилась в самую настоящую любовь, мучительную и безответную, так как Рицка боялся признаться. Соби его не любит, и ничего с этим не поделаешь.А признаешься – и лишь смутишь душевный покой Бойца, в сердце которого и так вечной неразберихи хватает. Нет уж, лучше не надо. И отказ услышать Рицке было бы обидно. Ведь не зря он Нелюбимый. Судьба, судьба... Видно, ее не одолеть, хоть Рицка и упорно твердил обратное. Но, страдая от неразделенности своей любви, он одновременно наслаждался, ощущая ее в своей душе. Любовь подобно теплому летнему дождю омывала все его существо, прежде не знавшее ничего похожего, живительными каплями исцеляя, выправляя, сращивая любые повреждения и неправильности, вознося его сознание к горним вершинам, позволяя взглянуть на мир с высоты птичьего полета. С такой точки зрения мир казался маленьким и незначительным, и Рицка стремился выше и выше, к жгучему солнцу, в которое со временем превратилась из дождика его любовь, готовый, если надо, сгореть в его безжалостных яростных лучах. Да, любовь опаляла его своим жаром, надменная и недоступная, но Рицка испытывал лишь чистый всепоглощающий восторг. Вот, она, оказывается, какая – любовь! И пусть взаимности нет, но просто чувствовать ее – уже блаженство.

Глядя на Соби, колдующего над костром, Рицка понимал, что прежде он таким его не видел. Волосы Бойца ерошил ветер, и солнце играло в них золотистыми взблесками; глаза его азартно сверкали, щеки разрумянились, двигался Соби ловко и грациозно, весь его облик дышал свободой. Боец казался сейчас прекрасным непостижимым созданием из древних сказаний, созданием, предназначенным летать, нестись над землей наперегонки с ветром и облаками, хохоча и упиваясь собственной мощью, а после, приземлившись, тихо уходить в лесные чащобы и бродить там, в тенистой прохладе, ведя неспешные беседы с растениями и животными, собирать упавшие звезды, шепотом утешать их и возвращать после обратно на небо...Не ограничиваемый ничем, не скованный жесткими правилами, Соби был великолепен сейчас, а ощущение волшебства, исходившее от него, притягивало и завораживало Рицку.

Меж тем, костер никак не разгорался. На лице Соби появилось опасливое выражение: история с гвоздями грозила повториться. Рицка смотрел на старания своего Бойца голодными глазами, в животе у него недовольно бурчало.- Знаешь, Рицка, я лучше использую заклинание, - предвосхищая слова своей Жертвы, сказал Боец.- Давай, - быстро кивнул тот, слушая непрекращающиеся жалобы желудка.- Пламя, ты меня послушай –Ну-ка, взвейся ввысь!Как же хочется нам кушать!О костер, зажгись! – сразу выпалил Соби.

«Небось знал, что обычным путем не получится, вот и подготовился заранее», - пронеслось в мозгу у Рицки.

Видно, Боец тоже изрядно проголодался: огромный столб пламени с гулким ревом взметнулся к небу. Нелюбимые еле успели отскочить прочь.- Соби, может, в следующий раз как-нибудь по-другому попробуем? – голос Рицки предательски задрожал.- Я и сам так подумал, - ответил побледневший Боец.

После, когда пламя опало, у Соби на диво хорошо получилось приготовить еду. Рицка с удовольствием умял свою порцию и неоднократно попросил добавки. Боец самодовольно поглядывал на него, явно чего-то ожидая.- Ладно- ладно, признаю, ты был прав, - Рицка сыто отдувался и прикидывал, не съесть ли еще. Вкус еды просто поражал!Соби, услышав его слова, прямо-таки раздулся от гордости.

Позже, когда совсем стемнело, а костер почти потух, Нелюбимые сидели возле палатки и любовались таинственной россыпью звезд в ночном небе. Рицка и Соби постепенно придвигались все ближе и ближе друг к другу, не замечая своих действий,вот наконец их тела соприкоснулись, а губы потянулись навстречу... и Нелюбимые, вдруг осознав щекотливость положения, зарделись от смущения и поспешно отпрянули в разные стороны. Весь оставшийся вечер они просидели столбами, стараясь лишний раз не шевелиться и искоса поглядывая на соседа: не затевает ли он опять смущающий вещей? А то как бы вновь не вышло подобного конфуза!

Рицка зевал все шире, и Соби предложил пойти спать. Жертве Нелюбимых не хотелось оставлять будоражащую красоту ночи, но глаза буквально слипались, и он позволил увести себя в палатку. Соби помог Рицке забраться в спальный мешок, потом лег сам и долго не мог заснуть, мечтательно глядя в матерчатый потолок и слушая шорохи ночной живности. Стоило ему вспомнить о почти состоявшемся поцелуе, и он неудержимо расплывался в широкой глупой улыбке. Соби ведь тоже любил Рицку. Сначала разлюбил, а потом чувство возникло вновь. Но не как у Бойца к Жертве – как у человека к человеку. Соби одновременного радовался и боялся его. Радовался своей способности поступать и ощущать по-человечески – значит, что-то человеческое в нем все же сохранилось – и боялся того же. От собственной дерзости захватывало дух: подумать только, он осмелился вести себя подобно человеку, будто он имеет на это право, да еще и от своей Жертвы ждать такого же! Ведь потом неминуемо придется расплачиваться! Но возмездие Соби почему-то совсем не пугало, вернее, он отважно махнул на него рукой. Любовь к Рицке представлялась Бойцу роскошным экзотическим цветком, лепестки которого переливаются всеми мыслимыми цветами и оттенками, а фантастический пьянящий аромат дурманит и кружит голову. Сперва цветок был хрупким полупрозрачным росточком, проклюнувшимся в сердце Соби. Трепеща тонкими листиками, он постепенно вырастал все больше, опутывая душу Соби до тех пор, пока в ней не осталось ни одного незанятого уголка. Стебель казался слабым, вот только из его объятий было не вырваться. Потом на стебле появился бутон, раскрылся в считанные мгновения, и тот самый восхитительный цветок захватил оставшееся в сердце Бойца место, а его аромат плыл повсюду, окончательно сводя с ума. В середине цветка крылся лучезарный самоцвет, грани которого разбрасывали яркие разноцветные блики. Блики складывались в образ Рицки, постоянно стоящий перед глазами Бойца, заслоняющий от него весь мир. Правда, признаться Соби стеснялся: вдруг Рицка не поймет? Лучше лелеять свою любовь внутри и довольствоваться этим.

Проснувшись утром, Рицка открыл глаза и увидел в нескольких сантиметрах от себя лицо Соби: невероятно смущающе! Рицка точно помнил, что они вечером ложились далеко друг от друга, у противоположных стенок палатки. Он вспыхнул и попытался отстраниться, забыв, что двигаться в спальном мешке не так-то просто. Его хаотические брыкания разбудили Соби, и тот тоже покраснел до корней волос и старательно отвернулся.- Подожди, Рицка, сейчас я помогу тебе, - проговорил Боец, вылезая из спальника.Освобождая Рицку, он невзначай несколько раз коснулся его. Кожа того в тех местах загорелась, будто от ожогов ограничителей. Нелюбимых неудержимо тянуло друг к другу, но они сопротивлялись, как могли. Все оставшееся до возвращения домой время прошло у них в этой тяжелой борьбе. Всемогущая любовь подталкивала их в спины, хватала за руки и волокла навстречу друг другу, а они, постепенно слабея, из последних сил отталкивали ее, отказывались переставлять ноги, лишь бы не сделать самого важного шага.Их чувство было взаимным, только они о том не знали. Слова признаний рвались из уст Нелюбимых – сказать их они так и не решились. «Все-таки весна дурно воздействует на людей», – думали Соби и Рицка, заходя в квартиру. Чудесные выходные подошли к концу и надолго остались в памяти Нелюбимых. А любовь терпеливо ждала своего часа.