Глава 9. О волосах. (1/1)

Нелюбимые коротали вечер. Неугомонные Зеро куда-то ушли и пока не возвращались, так что Соби и Рицка остались одни. Боец сидел в своей излюбленной позе: на полу, привалившись спиной к кровати, а Рицка поместился на самОй кровати, над Соби, и гладил того по волосам. Руки Рицки то медленно скользили по голове Бойца, едва касаясь ее, то задумчиво пропускали пшеничный шелк прядей между пальцами, то глубоко зарывались в блестящую массу волос, то бережно перебирали их. Рицка находился в медитативном настроении. Ему казалось, будто время остановилось, будто волосы Соби – плавный поток воды, пронизанный светом, мягкая молодая трава, чуть колеблемая ветром, теплый мелкий песок на берегу моря… Прикасаться к ним было так приятно, что Рицка, продолжая свое занятие,прикрыл от удовольствия глаза.Соби же просто млел, наслаждаясь моментом. Он таял в сладкой истоме под ласкающими прикосновениями своей Жертвы. Руки Рицки были солнцем, а сам Боец – снегом, и солнце растапливало его, превращая в говорливые веселые ручейки, и вот уже первые цветы потянулись вверх, и запорхали легкокрылые бабочки, танцуя в весеннем воздухе… Соби овладела нега, на лице его блуждала улыбка, полная блаженства и горечи, которую сообщили ей непрошеные воспоминания.

… После очередного сеанса воспитания он лежал, не в силах подняться, на заляпанном кровью полу. Кровь подсыхала на спине Бойца, кровью была забрызгана одежда Сеймея, кровь покрывала его руки. И только волосы, светлые волосы Соби, каким-то чудом остались незапятнанными: ни капли крови к ним не пристало. Нисей старательно глазел в окно, Сеймей же, брезгливо сморщившись, рассматривал Соби и кровавые пятна повсюду. То, что он видел, его полностью устраивало, но тут взгляд Аояги-старшего наткнулся на волосы Соби, словно только что вымытые, и Сеймей неожиданно разозлился. Исполосованное тело Бойца, его мутные от боли глаза говорили о полной власти Сеймея над ним. И вдруг эти волосы! Они выводили Жертву Возлюбленных изсебя, намекая на существование даже сейчас части Бойца, в которой Аояги-старший не волен. Сеймей же добивался полного, абсолютного контроля над Агацумой. Но эти его космы! Конечно, их удобно наматывать на кулак во время секса, за них всегда можно было больно дернуть; и все же, если подумать, они постоянно чем-то бесили Сеймея. Возникшую проблему следовало как-то решить, и Сеймей знал, как.- Послушай, Агацума, - притворно-ласково обратился он к Соби, - вот смотрю я на твои волосы и думаю: сколько же, наверно, времени и сил надо для ухода за ними! Мне даже жалко тебя становится. Может, тебе их остричь?Сила Сеймея устремилась к Соби, превращая слова Жертвы в приказ. Соби вздрогнул и застыл. Сеймей угадал точно: волосы действительно служили Бойцу в какой-то степени символом свободы. Когда у него появлялась возможность, Соби уходил куда-нибудь в парк, подальше, и там, пока его волосами играл ветер, что только сам распоряжается своей жизнью. Или другую Жертву вместо Сеймея, Жертву, с которой они настоящая Пара, которая ценит его, которой он нужен, с которой они всегда вместе, которая любит его… Словом, что-нибудь хорошее. И в то время, когда все складывалось совсем худо, именно память о ветре в волосах помогало Бойцу держаться. И требование Сеймея – это было слишком. Душа Соби рванулась, желая покинуть тело, Связь резко натянулась, готовая порваться. Сеймей, конечно, ощутил непорядок, понял, что слегка перестарался и не стал настаивать на выполнении последнего своего приказа.… Боец полностью погрузился в прошлое, поэтому не сразу услышал вопрос Рицки:- Соби, а ты когда-нибудь стригся коротко?