1 часть (1/1)

Пролог — Хм...? Бон, почему Вы хотите знать об его прошлом?— Он сказал, что в его жизни был кто-то особенный. Кьёске, ведь ты знаешь, кто это мог быть?— Я не должен этого говорить, но... это Ваша мать.— Моя мать? Ты хочешь сказать, что Маса мой настоящий отец?!!— Конечно нет!!! Когда мы вступили в Сагано-гуми она уже была беременна.— Но у них был роман?— Нет. Она была настоящей леди. Это была не разделённая любовь. Чистая и невинная. Когда Ваша мама умерла я очень переживал за Масу. Но Вы спасли его. — Я?— Вы стали тем, ради чего стоит жить.— Я очень похож на свою мать?— Бон... Часть первая Кьёске ещё раз оглядел себя в зеркало. Новый костюм сидел безупречно."— Все девчонки — мои!" — гордо подумал он и вдруг взгляд упал на часы:— Маса, — закричал он что было сил, — если мы из-за тебя опоздаем в первый же день, то я тебя убью! Нет, нас и так убьют! Маса! Ты якудза или где?!— Сейчас, сейчас! Чёртов галстук!— Галстук?!! Дай сюда, а то мы вообще никуда не уйдём!! Двое запыхавшихся парней ввалились в ворота дышавшего стариной дома, до отказа забитого мужчинами подозрительного вида. Впрочем, а кого ещё можно было ожидать увидеть в доме главы мафиозной группировки? Постоянно кланяясь всем встречным-поперечным и чувствуя себя ужасно неуклюже Маса и Кьёске подошли к Тоши. На вид парень был даже моложе их, но из-за того, что сейчас он стоял на одну ступеньку "служебной лестницы" выше, надменности в нём хватало на двоих.— Вы что, гомики?— Это с чего вдруг? — мигом забыв про манеры, ощетинился Кьёске.— А почему Вы по одному адресу живёте? — скарбезно ухмыльнулся парень. — О да, нам же Организация платит столько, что куры не клюют, — по голосу Кьёске стремительно разливалась желчь, — и экономить на совместном съёме квартиры необходимости нет, — сарказама в голосе Имагавы было столько, что его заметил даже Тоши, не выглядевший особо умным. Однако снисходить до ответа их начальник не стал, вместо этого лишь грубо указав на груду коробок:— Не умничайте. Отнесите ка это вон туда. И поживее! Пыхтя под тяжестью коробок, забитых невесть чем, Кьёске ворчал:— Ну я этому молокососу покажу! Вот увидишь, этот идиот всю жизнь у меня будет коробки таскать и на побегушках бегать. На всю жизнь... Она была как весенний цветок. Стройная до гордости. Улыбчивая до застенчивости. Яркая прядка перечёркивала светло-мягкие волосы. Как у подростка. Как у нездешнего цветка.— Добрый день.Маса и Кьёске поспешно попытались поклониться, от чего верхняя коробка, которую держал Маса упала на ногу Кьёске. Тот запнулся и, начав падать, сшиб за одним и Масу. В течении пары секунд оба юных якудза ещё пытались сохранить равновесие, комично раскачиваясь из стороны в сторону. Но финал был очевиден.Она смеялась. Не над ними. Ей просто было весело. А потом, лёгкая-гибкая, кинулась им помогать. Домой они вернулись за полночь. Кьёске устало сделал бутерброды и принёс их в спальню.Маса, не раздеваясь, упал на постель и задумчиво глядел в потолок. Потом, почувствовав на себе пристальный взгляд Кьёске, прошептал:— Она... А утром Маса рассказал, что ему приснилось, Что поднимая коробку он коснулся её руки. ***Она была как весенний цветок. Стояла под дождём и капельки-вспышечки пели. Искренняя-искрящаяся в весеннем дожде.Он накинул на неё свой пиджак, поражаясь своей смелости. Но даже тогда не смея к ней прикоснуться. Она вздрогнула, будто Маса был только что соткан из воздуха. И он, и его чёрный зонтик, защищающий только её.— Маса, я...Кьёске увидел эту их встречу и замер. Красиво. Цветёт всё. В дожде неровное сияние. И двое - как молния на фоне тёмного неба. На минуту это наваждение овладело им, наделяя Масу какой-то вселенской сумрачностью, а её алую прядку - яркостью вспышки. И показалось - в её глазах и впрямь полыхнуло. И лишь тогда он понял на кого она смотрит. ***— Она — цветок, — чуть скрипучий голос Сагано Такаши доносился из-за тонкой стены.— Они проводят вместе слишком много времени. Гуляют. Говорят. — в голосе Тоши слышалось подобострастие и затаённое желание побольнее отомстить дружку этого выскочки Имагавы. Голос же господина Сагано не выражал ни чего, лишь лёгкую задумчивость:— Она — цветок. Цветы нуждаются в тепле и свете. Ступай.Послышались глухие шаги, вдруг прервавшиеся.— Постой. У этого цветка может быть лишь один садовник. Если Маса посмеет к ней прикоснуться - он умрёт. А так... Ей так не хватает тепла... *** Пицца стремительно заканчивалась. Но Кьёске не замечал её вкуса, со всё нарастающей тревогой следя за беззаботной весёлостью своего друга.— Она так странно видит мир. Знаешь, когда она рядом, кажется что и правда вокруг весна. И мир чистый-новый, и все краски яркие. И дальше - только лето. А вчера она сказала...— У неё есть муж. Маса, она не для тебя. Вдохновение Масы резко иссякло. Он молча отвернулся к стене.— Маса, я не хотел тебя обидеть, - обречённо сказал Кьёске. Так и не дождавшись ответа он встал, вышел на улицу и долго смотрел на небо. — Прости меня Маса, я ничего не могу для тебя сделать. Прости. *** Зима была тихая. Так же тихо было в их, неожиданно замёрзшей квартире. Лишь искусанные губы шептали:— Она была как весенний цветок... Она была... — Маса, поешь, - Кьёске устало опустился рядом.— Она была...— Ну хватит Маса, пошли пиццу съедим. С грибами.И делать вид, что ничего не произошло. Что есть надежда. Что в этом мире осталось что-то прекрасное. Делать вид...— Нет.— Ну Маса... нельзя же так... Маса... *** — Он плачет. Он всё время плачет. Хотя нет. Он не плачет - он орёт! День и ночь!— Он ещё маленький, господин Сагано, он... — Тоши бессильно развёл руками, не зная, что ещё сказать. — Да нет, это уже характер. И в кого он такой вредный?! — Господин...!— Молчи уж!!! Молчи... тишина то какая... А почему он молчит?! Что с Каем?!! Он что, заболел?!!— Маса пришёл.— Маса... *** Маса резко распахнул окно и в комнату ворвался робкий летний ветерок. Прошелестел по бумагам и осторожно прислушался к разговору:— Ты не прав. Господин Сагано хороший отец, он очень любит своего сына. Просто он... он не умеет обращаться с маленькими детьми.— Если вы двое продолжите его так баловать, с ним скоро вообще никто не справится.— Он как цветок...— Не надо. - Кьёске чувствует, как внутри него вспыхивает невидимая вспышка острой боли.— Он дикий цветок, случайно выросший в зарослях терновника. Тянется к свету.— Цветы срывают, — тихо и ровно отозвался Кьёске.— Я никому этого не позволю. Никогда. Он — моё сокровище. — сказал Маса категорично и вспомнив о не доделанной работе вышел.— А если цветы мечтают, что бы их сорвали? — тихо прошептал во след ему Кьёске и закрыл окно. Часть вторая Она была как весенний цветок. Стройная до гордости. Улыбчивая до застенчивости. Яркая прядка перечёркивала светло-мягкие волосы. Как у подростка. Как у нездешнего цветка.Она смеялась. Не над ними. Ей просто было весело. А потом, лёгкая-гибкая, кинулась им помогать. И там, за коробкой, наши взгляды пересеклись в момент, когда рука нежно, почти случайно, коснулась руки.Я украл твой сон, Маса. Она была как весенний цветок. Стояла под дождём и капельки-вспышечки пели. Искренняя-искрящаяся в весеннем дожде.Красиво. Цветёт всё. В дожде неровное сияние. И она — как молния на фоне тёмного неба. На минуту это наваждение овладело мной. И показалось - в её глазах и впрямь полыхнуло. И лишь тогда я понял на кого она смотрит. — Она — цветок, — чуть скрипучий голос Сагано Такаши доносился из-за тонкой стены.Обрывки фраз, прорывающиеся из далека, лишь больше возбуждают нас, холодя страхом.Она прижалась всем телом, врастая в меня. До боли. До наваждения. До наслаждения.Беру всё. Краду всё. Маса... !! Цветы надо баловать. Над ними должно быть небо. Оно должно заставлять солнце одаривать их теплом и оно должно защищать. Защищать, во что бы то не стало. Цветы ценят небо, хоть и принимают его заботу как должное. Цветы ценят небо, но в глубине души каждый цветок страстно мечтает, что бы его сорвали. ... Долго ли живут сорванные цветы? Эпилог Киото. Кай и Кьёске спустились в ресторан при гостинице. Сев за столик Кьёске прокашлялся и осторожно начал:— Почему вы с ним всё время ссоритесь? Я не могу оставить вас так...— Заткнись, и убирайся в Осаку!— Что с Вами? Я знаю, Вы всегда были добрым мальчиком.Юноша вспыхнул и уже хотел сказать очередную грубость, но что-то в глазах сидевшего напротив мужчины остановило его. Кай задумчиво отхлебнул из поставленного перед ним стакана и чуть дрогнувшим голосом попросил:— Расскажи мне об его прошлых женщинах.Кьёске удивлённо прокашляляся.— Хм...? Бон, почему Вы хотите знать об его прошлом?"— Почему ты хочешь знать именно об этом? Почему твои руки дрожат?"— Он сказал, что в его жизни был кто-то особенный. Кьёске, ведь ты знаешь, кто это мог быть?Имагава вздрогнул.— Я не должен этого говорить, но... это Ваша мать.— Моя мать? Ты хочешь сказать, что Маса мой настоящий отец?!!"- Конечно нет, малыш. Ты уже взрослый и должен знать..."— Конечно нет!!! Когда мы вступили в Сагано-гуми она уже была беременна."- ... что взрослые часто лгут."— Но у них был роман?"- Нет."— Нет. Она была настоящей леди. Это была не разделённая любовь. Чистая и невинная. Когда она умерла, я очень за него переживал. Но Вы спасли его."... нас."— Я?— Вы стали тем, ради чего стоит жить."... и верить, что дальше - только лето..."— Я очень похож на свою мать?— Бон... После того как Кай ушёл Кьёске резко отодвинул свой, так и не пригубленный стакан и нервно закурил. Воспоминания нахлынули внезапно и болезненно. Маса, ты сказал, что не позволишь его сорвать. Он цветок, дикий цветок. Над каждым цветком, должно быть небо, которое его защищает. Теперь я - небо. И я точно знаю, что случается с сорванными цветами. Прости, Маса. Она была весенним цветком... 21.03.2004