Глава 1.3. (1/1)

День был безоблачным, оттого видно было, как небосвод уже готовился склониться перед вечерними сумерками. Ветра не было. Алексей Басманов гнал своего коня тугим хлыстом, заставляя его быстрее мчаться по дороге. Воевода задержался в Слободе, раздавая поручения по приказам. Прибыли новые люди во служение великого царя всея Руси. Как человек ратный, Басманов отдавал короткие приказания, с которыми прибывшим стоило управиться до его приезда, а там уж можно было и обстоятельнее дела толковать. Хоть Алексей и был краток, он упустил много времени в изъяснениях, и оттого и спешил пуще прежнего в усадьбу, где, по доносам, затаился изменник, что из отечественной казны крал. Князь был признан, не без голоса и самого Алексея, виновным в тяжких грехах, и прегрешения эти было должно искупить. ?Ох и служба наша тяжкая…? думалось Басману, пока мчался он сквозь заснеженную тропу. Конь пробивал своими широкими копытами себе дорогу, Алексей же читал следы недавних всадников. Видимо, поспеет на подмогу ратным друзьям своим. В дали слышались крики, и в безветренном морозном воздухе поднимались две ленты сиреневого дыма. Уже издалека Алексей увидел, как из-под горизонта, заваленного белым снегом, вырисовываются чёрные зубья ворот усадьбы, куда он держал путь. Чем ближе подъезжал воевода, тем лучше его старые, но всё ещё зоркие и ясные глаза высматривали ту разруху, что говорила о том, что бой уже разгорелся. Ворота были выбиты, и почерневшие щепки от них валялись по всему полю битвы. Снег испачкался кровью и гарью. На полном ходу Басман оголил свою саблю и бросился рубить изменников, что противились воле царской. Откуда-то раздался громкий разрыв и треск, что перепугала коня под Алексеем. Животное встало на дыбы, открывшись для вражеских копий. Алексей выправил коня и тотчас же спешился, боясь не удержаться в следующий раз. Едва воевода твёрдо встал на ноги, на него набросились здоровые мужики. Кольчуг у них не было, но остолопы были непомерное велики ростом, да размахивали молотом с такой силою, что Басман едва успел уклониться. Мигом позже – и не стало бы его ныне на земле. У одного из здоровяков лицо было залито кровью. Полагаясь на какое-то чутьё, он размахивал тяжёлым молотом, не давая и шагу ступить к дверям барского дома. Выждав, когда мощный удар обрушился в шаге от Алексея, воевода лихо рубанул по плечу мужика. Тот взревел медведем, когда сабля врезалась в его плоть, и тут же схватился крепче за своё оружие, замахиваясь над головой. Алексею хватило сил вырвать саблю из тела своего врага, но воевода усомнился, человек ли пред ним. Отступая назад, Басманов чуть было не споткнулся о тело под его ногами. Алексей на мгновение опустил взгляд под ноги, и резкий удар противника пришелся на кисть, выбивая саблю. Басманов зарычал от боли, но его крику вторил и рёв нападавшего. Прежде чем вспышка адского огня в руке утихла хоть немного, и помутневший от боли взгляд мог различать фигуры, мужик выронил свой молот на землю, ибо не мог более сжимать его рукоять в своих руках. Когда Алексей понял, что происходит, то не мог уже отвести взгляда.От изумления.Прямо между ним и здоровым молотоборцем стоял Фёдор. Юноша несколько сутулился, руки крепко сжимали саблю, окроплённую вражеской кровью. Он медленно обходил здоровяка, не сводя с него сурового взгляда, горящего, точно у зверя какого. Верзила, тем временем, не мог поднять своего оружия, хотя оно лежало на земле прямо у него под ногами. Алексей напряг глаза и понял, что Фёдор не просто ранил верзилу, а с основания срубил два пальца. Юноша же не сводил взгляда с громилы. Плечи Фёдора заметно вздымались, лицо скрывалось за чёрными волосами, в которых осела сажа, со слипшихся прядей капала кровь. Едва мужик нашёл себе силы поднять голову, в миг Фёдор подлетел к нему, и в один удар пронзил его насквозь. Доставая свою саблю из тела поверженного, юноша упёрся ногой в плечо, и Алексей заметил рану сына. Сапог на икре юноши был разорван, открывая глубокую рану.Лишь после того, как Фёдор прикончил врага, парень обернулся к отцу, резким движением стряхивая кровь с ледяной стали сабли своей. Отец и сын, перемолвившись лишь короткими кивками, бросились к остальным воинам, что рвались в барский дом. Усадьбу защищали отчаянно, оттого слуги государя точно почуяли сладостную наживу, лишь сильнее рвались в бой. Оборона редела с каждым ударом, люди падали замертво на крыльце, и через несколько минут ворота в дом изменника были выбиты. …Под расписными сводами царила тишина. Государь сидел в глубоком кресле в своём мрачном монашеском одеянии и подпирал голову рукой, чуть заметно постукивая пальцем по щеке. Взгляд, пронзительный и сосредоточенный, чуть заметно перемещался. Наконец, Иоанн глубоко вздохнул, и, поджав губы, подался вперёд, протягивая руку к чёрной фигуре лошади и переместил её на доске. Не произнося ни слова, он сложил свои руки в замке, продолжая глядеть на фигуры, которые выстраивались сложным рисунком на поле битвы. Напротив государя сидел Андрей Курбский, потягивая вино, разбавленное с водою. - Хм… - протянул князь, вытирая усы тыльной стороной ладони. Андрей чуть нахмурил брови, коснулся белой ладьи, но отвёл руку, оставив фигуру на месте. - Нет уж! – усмехнулся он, сделав ход пешкой. – Не взять тебе меня. Иоанн беззлобно рассмеялся вполголоса. - И в самом деле… Надеялся, что ты утомился трудами в приказах. Иначе не одолеть мне тебя. – с некоторым сожалением вздохнул Иоанн. - Труда нынче всё меньше мне достаётся с того времени, как твои воеводы с битв вернулись. Вот на их долю приходится работы отделывать немало. - Ты про Басмановых-то? – спросил царь, вскинув бровь, переставляя ферзя. Курбский пожал плечами и сделал свой ход. - И про них тоже. Иоанн снова усмехнулся, мотая головой. - Знаю я, что не ладите вы. – произнёс он, продолжая следить за шахматным полем. – Но полно об этом. Нечего вам с ним делить, в самом-то деле. - Не в том дело. – вздохнул Курбский. – Ежели я что и ведаю в делах государственных, так это то, что совет держать с Басмановым нельзя. Алёша с сыном славны в бою, этого не отнять. Но держать совет с ними… - Андрей замотал головой. – Поплатишься за это. Иоанн опустил взгляд и тяжело вздохнул. - Что же думаешь? – не открывая глаз, тихо произнёс царь, взяв фигуру чёрного ферзя и рассматривая его вблизи. – Неужто и они предадут меня? - Пока кормятся с твоей руки – вряд ли. – ответил Курбский. От этих слов государь сжал кулак и стиснул зубы, после чего поднял взгляд на своего друга и советника. - Сколько служит Басман, не было у меня и тени сомнения в нём. – твёрдо произнёс Иоанн. - Оттого тебя гневают слова мои? – спросил Андрей, сохраняя холодный тон. – Я вижу пользу его на службе твоей. Но не позволяй ему вершить судьбы. Пусть он будет орудием воли твоей, но не более. Иоанн замотал головой и поднял руку, призывая князя замолчать. - Делай свой ход. – отрезал Иоанн. - Я это и делаю. – ответил Андрей. Царь схватился рукой за подлокотник своего кресла. - Я не стану закрывать глаза, ежели против Басмановых что и будет. – твёрдо произнёс он. - Я верю тебе, Андрей, как самому себе. Нет в твоём сердце лукавства и жестокости. Но ежели Басмановы... Грозный помотал головой. - Нельзя, чтобы Басмановы... - тихо произнёс царь, будто бы говорил он слова эти лишь самому себе. Курбский коротко кивнул, и остаток партии они провели в молчании. …Беспощадные морозы ударили своей когтистой лапой по русской земле. От ледяного воздуха резало нос при каждом вдохе. Солнце разливало свой бело-калённый свет, и бесчисленное множество искр, что сверкали в толще снега, вторили ему. В воздухе поднимался густой пар, и в солнечных лучах он светился янтарём. Короткие порывы ветра колыхали поднимающийся поток, разрывая его на короткие клочья. Треск дров, и высеченный с тем короткий сноп янтарных искр. Под чугунным котлом трещали брёвна, и жар от них поднимался вверх в морозном воздухе. Вода, что бурлила внутри, бросая обжигающее брызги. Мрачная фигура государя величественно восседала на троне, за которым стояли Андрей Курбский, и Басмановы. На его плечах лежал широкий воротник, побитый чёрным мехом. Голова государя, покрытая шапкой, оставалась неподвижна, и взгляд его, пустой и равнодушный, был опушен на площадь. Двое бояр на службе государевой в чёрном облачении волокли под руки изменника. Лицо преступника было разбито до неузнаваемости. Приближённые государя улюлюкали и кричали, предвкушая жестокую расправу сам же царь оставался до удивительно невозмутимым и спокойным. ?Ещё одним подонком станет меньше… ? Иоанн поднял свой взгляд. Ему с возвышения были видны ближайшие терема и переулки, убегающие во все стороны от главной площади столицы. ?Сколько их таится ещё там, в закоулках? А в усадьбах?? Тяжёлый вздох сорвался с его губ. ?Сколько не ловить их, всё одно…? Иоанн даже не смотрел на площадь, где приговорённый орал, из последних сил надрывая своё сорванное горло, клянясь в свой верности отчизне, пока его приговор зачитывал мужчина с рыжей бородой и широким суровым лицом. Его низкий, грубый голос провозглашал все прегрешения, которые осуждённый всё отрицал. Пока царская свита и толпа горожан глядели на площадь, улюлюкая и прикрикивая, не в силах отвести глаз, Иоанн блуждал своим взглядом по улицам, ведущие к площади. Его глаза бесцельно и со скукою бродили из стороны в сторону, как вдруг сердце его замерло. Резкий холод, намного страшнее зимней стужи пробил его насквозь, заставив сжать рукоять своего ножа на поясе. В одном из переулков стояла фигура. Лица государь не видел, её дрожащий, неясный образ дрожал, как и образы, что возникали за ней. ?Как они посмели явиться посреди бела дня?... ? Ужас, охвативший разум Иоанна отступил, едва он услышал голос, обращённый к нему, но царь не расслышал слов. Государь перевёл взгляд налево, глядя на склонившегося в поклоне Фёдора, который, однако, поднял голову, в ожидании ответа. - Повтори. – тихо бросил Иоанн, глядя на площадь. - Просил я, государь великий, не угодно ли вам будет высечь того плута, которого мы с батюшкою привели на суд ваш? – спросил юноша, говоря в полтона. Ни Курбский, ни отец Фёдора не могли слышать его слов. - Плевать. – отмахнулся царь. – Всё одно, в кипятке ему вариться. - Да как же так, что всё одно? – юноша удивлённо вскинул брови и схватился за сердце. – Злодея изловили мы, по воле вашей. Возносим мы в своих молитвах хвалу небесам, что волю вашу царскую исполняем. Мечи наши во кровь окропили, но не из-за злобы своей, не по слабости, но во имя ваше светлое. Одно нам утешение на службе этой нелёгкой – служение вам, государь великий. Царь не глядел на Фёдора, медленно поднимая взгляд на тот проулок, где виделись ему образы лукавые, ныне растаявшие в зимнем воздухе. ?Не в вашей воле я… не в вашей!? Лицо Иоанна озарилось слабой улыбкой, и Фёдор продолжил: - Неужто в вашем сердце нет той радости, что есть в сердцах наших? Неужто не радостно видеть вам, как враг наш предстаёт перед судом, как грехи свои искупать будет животом своим перед землёй нашей, перед вами, государь? - Смотрю, Басман, сын твой чего зрелищнее хочет. – слабо ухмыльнулся Иоанн, поднимая свою руку вверх. Алексей бросил тревожный взгляд на Фёдора, но выражение лица юноши на время сгладила, если и вовсе не уняла тревогу старого воеводы. Палач на площади тотчас же заметил жест государя и внимал приказу, который готовился отдать государь. - Богом клянусь, великий государь! – орал приговорённый. – Богом! Не повинен я в кражах тех! - Божится он… - усмехнулся Иоанн, мотая головой. – Не хорошо это, не хорошо… Хотя...Царь прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Он чувствовал, как солнце касается его лица, как оно скользит по векам. Народ замер.- Хотя почём знать мне всю поднаготную? - наконец, молвил царь, медленно поднимая свои веки. - Не Бог я, такой же грешник. Царь осенил себя крестным знамением. - Ты, Малюта, - продолжил государь, обращаясь к своему палачу, - прежде чем в котёл кидать, сними-ка шкуру-то лукавую эту. Да не торопись, авось покается грешник! Уж будто язычники мы, без покаяния отпускать душу в жизнь вечную! Курбский бросил презрительный взгляд на Фёдора. Юноша же с любопытством глядел на площадь, ожидая расправы над изменником. ...Тем же вечером в Слободе созвал на пир государь воевод и друзей своих. Столы ломились от яств, а холопы едва успевали наполнять кубки вином. Излюбленные дураки и скоморохи в пёстрых потешных одеждах подняли шуму, бегали и пели вокруг стола, распевая свои небылицы, подыгрывая себе. - Глухой подслушивал,Слепой подглядывал,Безрукой чаши нёс,На стол раскладывал. Безласой звал к пиру,Безногой хаживал.Мне то воистинуНемой всё сказывал! Песня лилась, громко да задористо. Скоморохи носились и отплясывали по всему залу, боясь приблизиться к царскому трону. Раскатистый смех самого государя разносился под сводами палаты, что приумножало уже царившее веселье. Воеводы вместе с царём подпевали скоморохам, осушая чашу за чашей. Алексей Басманов выпивал непомерно, предаваясь разудалому духу, что царил за столом. Фёдор ничуть не уступал своему отцу, и не раз его резкий звонкий свист велел холопам нести кувшины с вином. Андрей Курбский также был на пиру, но его утомлённый взгляд говорил о тяжёлом душевном утомлении. - За отчизну нашу, за свободную землю нашу от злости, воровства и измены! – провозгласил Алексей, поднимая чашу над головой, поднимаясь из-за стола. Его богатырская фигура возвышалась в общей суматохе, пока он оглядывал своих соратников торжествующим, но одурманенным вином взглядом. – И за государя нашего, за здравие тела его, за мир и покой в душе его! – добавил Басманов громким басом. - Аминь! – с широкой улыбкой ответил царь, поднимая свой кубок. - За государя! – возглашали бояре и воеводы за столом, ударяя со всего размаху свои кубки друг о друга. Общий гул и гомон не стихал, а нарастал, точно накатывал волнами. Уж и скоморохам за труд из развесёлый, но тяжкий, налили сполна. Игра стала резвее литься. - Ах, мы ли не воры, ах, мы да рыболовы, государевы ловцы.Уж мы рыбушку ловили по сухим берегам,По амбарам, по клетям,По клетям да по хлевам, Да по барским по дворам.Как у дядьки, у Петра Мы поймали осетра,Вот такого осетра — вороного жеребца.Охо-хо! Хо-хо! Рыболовнички!Ах, не воры мы, не воры, Рыболовнички! Фёдор в удивлённой радости вскинул свои брови, слушая разнузданные куплеты. Взгляд юноши тотчас же метнулся на государя, как, впрочем, и взгляды остальных собравшихся за столом государевых ловцов. Царь же пребывал в состоянии неописуемой весёлости. С широкою улыбкой он велел налить смельчакам за работу их. Скоморохи же, точно чувствуя новый прилив сил, продолжали забавлять царя и друзей его, подбегая то к одному, то к другому края стола, опять же, сторонясь самого государя. Пёстрые маски выглядывали из-за плеча, порой касались мужчин за застольем и тут же отбегали под громкую музыку, что лилась из их инструментов. Один из дураков при дворе в игривом прыжке пристал с Басмановым, резким движением растрепав волосы Фёдора. Юноша усмехнулся и ловким движением перекинулся через всю скамью, в мгновение сорвал маску со скомороха и легко отскочил назад. Минутное смятение на красном лице холопа сменилось чудаковатой миной. Федя присвистнул и бросился прочь со скоморохами. Алексей схватился за лицо и, мотая головой, потянулся за кусками солёной рыбы. - Да куда ж носиться ему, с ногой-то пораненною! – причитал Басманов-старший себе под нос. Через густые брови видел он, как Фёдор мелькает в круговороте пёстрых тканей, развевающихся лент. Юноша держал маску, отнятую у скоморохи, не давая обратно завладеть ею. - Так это он хромает ещё? – усмехнулся Иоанн, откинувшись назад и скрестив руки в замок перед собой и наблюдая за этим полубезумным действом. Алексей громко рассмеялся и махнул рукой в сторону диких игр с шутами и музыкантами. - Да плевать, пущай бесится! – ответил Алексей потянувшись к своему кубку. Царь поднял свою чашу, продолжая следить мягким притуплённым взглядом за салками. В череде пятен и образов, которые мешались меж собой, Иоанн не мог понять, кто кого догоняет. Казалось, и сами участники этих самобытных игрищ того не ведали. Образ Фёдора стал ясен, едва он выбежал из толпы музыкантов. В руках у него уже была другая маска, и скоморох, которому она принадлежал, пустился бежать следом за Басмановым. На потеху всему пиру, они описали круга три в одну сторону и два в другую, с попеременным успехом касаясь и саля друг друга, но маски Фёдора так и не вернул. Как бы ни ловчился скоморох, как бы не прыгал он, Басманов лёгкими шагами уклонялся, ловко перекидывая маску из руки в руку, то пряча её за спиной, то вскидывая над головой, а порой и вовсе укрывал за ней своё лицо. Когда за Фёдором погнался очередной музыкант, салки эти описали в зале полукруг. Басманов изредка опирался свободной рукой о стол и стены, и хромоту его нельзя было заметить. Поступь его была лёгкой и проворной, пока он, уклоняясь от ряженных холопов, подпевал вместе со всем застолием. - Глухой подслушивал,Слепой подглядывал,Безрукой чаши нёс,На стол раскладывал!И во мгновение затихла музыка, притихли скоморохи. Тот дудочник, что гнался за Фёдором замер, ибо Басманов пересёк тот запрет, что был известен каждому, и прятался прямо за троном царя, боле того, опираясь на спинку его своей рукой, второй – прикрывал маской своё лицо. За столом унялся и смех, и громкие разговоры пьяным громким басом. Те, кто сидели ближе всего к государю уставились на царя и на юношу, рядом с ним, дерзнувшего взбежать к самому трону. Остальные же переглядывались помутнёнными от выпитого глазами вокруг, и их одурманенный ум медленно давал какие-либо ответы. Сам же Иоанн, расположившись на троне, медленно перевёл взгляд влево, после – повернул и голову, глядя на юношу, что скрывал своё лицо под маской. Повисла тишина, в коей никто не решался и шевельнуться. Юноша медленно отвёл маску от лица своего. Его взгляд, хоть и был одурманен вином, хранил ясность. Фёдор глядел на государя в ожидании, рот юноши приоткрылся в улыбке, пока парень переводил дыхание после учинённой с музыкантами суматохи. Люди за столом молча переглядывались меж собою, не решаясь заговорить. Иоанн оставался полностью неподвижным, исключая лишь его взгляд, коим он окинул юношу, дерзнувшего приблизиться. Ни Курбский, ни Алексей Басманов не знали, что сейчас таится за этим выжидающим взглядом. Фёдор сделал глубокий вздох, и улыбка не покидала его уста. Юноша перевёл взгляд свой на скомороха – бедняга медленно семенил назад, к стенке, сторонясь трона государева даже взглядом. Тишина становилась невыносимой. Фёдор обвёл взглядом весь стол, прежде чем вновь перевёл глаза на царя. Юноша плавно опустил руку на своё сердце и отступил на шаг от трона, и после медленного и низкого поклона государю, обернулся к музыкантам, которые уже были вне себя от страха. Юноша же развёл руками и вновь обернулся на Иоанна. - Отчего же не играют слуги ваши, великий государь? – спросил Фёдор. Иоанн не выдержал и ударил кулаком по столу, отчего вздрогнули разом все в зале. Не успел Алексей подняться с места и молвить хоть слово, как невыносимую тишину развеял смех государя. Настрой этот тотчас же подхватили и воеводы за столом, вторя веселию своего царя. Фёдор тотчас же залился своим звонким смехом, сокрыл лицо своё маскою и махнул музыкантам. Балалайки и дудки вновь ожили, заиграв пуще прежнего. - Глухой подслушивал,Слепой подглядывал,Безрукой чаши нёс,На стол раскладывал. Безласой звал к пиру,Безногой хаживал.Мне то воистинуНемой всё сказывал!