1 часть (1/1)
Валя сидит на кухне около ещё, кажется, советского стола, в окружении давно сломанной гирлянды: она заела и светит только кроваво-красным. Чифир по рецепту Саши стоит на столе рядом, паук давится, но пьёт. На кой чёрт - неизвестно никому. Ни одной живой душе, только пауку.Выглядит всё это в традициях грустных артов с подписью "Россия для грустных", которые обычно постят в каких-нибудь ванильных пабликах. Но парень не унывает: через 7 минут будут бить куранты. Новый год не должен быть таким плохим, как этот.Громкий стук в дверь, и Валентин резко всколыхнулся. Накинув на себя для приличия (странно, что он знал это слово вообще) халат, подошёл к двери, и особо не думая, открыл. "Хоть бы там был маньяк с топором" — саркастично прошептал он самому себе.Но на пороге стояло нечто куда худшее: Эрнест с алкоголем.— Ты пришёл рассказать мне, что Саша помер, или ты меня убить пришёл? Иначе, не вижу поводов обмывать со мной ещё что-либо. Сам же знаешь, что я не праздную Новый год, — опять сказал это, не подумав. И кто его вечно за язык тянет...Эрнест на пару секунд прикрыл глаза и тихо вздохнул. ?Пытается успокоиться?, — сразу понял паук. Он знал его как облупленного.— Нет, — наглый немец отпихнул хозяина квартиры и вошёл в неё. — Дверь закрывать будешь, или как?— Буду, — пауку всё ещё было неясно, что нужно его лучшему другу. Или, бывшему лучшему другу? —Эрнест, если ты пришёл сказать что-то в духе: ?Новый год - новая жизнь. Ты можешь всё исправить?, то уходи, пожалуйста. Я не могу ничего исправить, понимаешь? — обычно Валя кричал и был очень энергичным, но сейчас он говорил тихо, и был полным олицетворением выражения "выжат как лимон". — Я испортил жизнь и себе, и тебе. И продолжаю это делать. Ты не можешь отрицать этого, — парень грустно усмехнулся и провёл рукой по волосам, убирая выпавшие из пучка пряди. После чего закрыл дверь.Цу Норд уселся на табуретку, где ранее сидел паук, и поставил бутылку на стол. Прислонился головой к холодной стене, закрыл глаза и очень внимательно слушает. Лицо выражает лёгкую печаль: такая бывает, когда человек вспоминает детство или юность. — Валь, я не за этим пришёл. Если ты не заметил, — к горлу подступил ком, и голос слегла осип. — Мы поссорились. Я знаю, что ты сделал. И за некоторые вещи я бы не смог тебя простить. Но ты мой лучший друг. Я ненавижу прощать людей, которые причинили мне боль, но тебя не простить не могу. Я тоже не святой, каким меня все видят. Да я даже себя ненавижу, — вырвался лёгкий истеричный смешок. — За то, что из раза в раз прихожу к тебе. Понимаешь?Валентин окончательно поник: больно было видеть, во что он превратил жизни окружающих его людей своими вечными долгами, пьянками, несуразным бредом, больным сознанием и грязным языком.А хорошего что он сделал? Да ничего. Он, поддавшись опьянению, провёл ночь с, на тот момент, девушкой Эрнеста. Предал друга и бросил девушку. Бросил беременную девушку одну, умотав по своим "очень важным" делам. А Эрнест простил. Как так можно было - неясно. Он ненавидел себя за то, что каждый раз звонит пьяный и требует поговорить с дочерью. Но кто он ей? Никто. Пустой звук. У неё есть любящий отчим и чудесная мать. Ненавидел себя за то, что чуть не напал на Александра. Ведь Сашу Эрнест любит, и что поделать тут. Ничего.Ненавидел себя, в конце концов, за то, что любит своего лучшего друга. Точнее, любил. Во времена тех годов, когда мог хотя бы что-то чувствовать.— Прости. Да, я каждый раз так говорю, и это слишком эгоистично: прошу тебя простить меня, хотя я конченый алкоголик, наркоман и ужасный человек. Так зачем ты пришёл? Я же... — он не мог сказать вслух о его намерениях в тот вечер, когда изрезал ножом дверь Эрнеста, в поисках Саши. Но Эрнест и сам знал. Валя был далеко не трезв. Конечно, это и не оправдание, и не причина.— Да заткнись ты, иначе я сейчас снова разозлюсь. Я пришёл не только мириться.Они встретились взглядами совсем ненадолго, после чего Валентин сразу же опустил глаза.— Не смей трогать Александра. Я говорю это не как твой друг, а как человек, который дорожит Сашей. Никогда, ни в каком состоянии. Понял? Паук больше не мог держаться. Он скатился по двери на пол и зарыдал. Впервые за несколько лет он плакал. Слёзы катились по щекам и падали с подбородка на грудь. Руки дрожали и не слушались . — Прости, прости, прости, прости. Прости меня. Я знаю, что не достоин, но, пожалуйста, дай мне шанс. Возможно, я истратил уже все шансы, данные мне кем-либо когда-либо. Но ты же и сам знаешь, что я любил тебя. Прости, что добивался тебя, как идиот. Прости за... Ты... Надеюсь, ты понял. Прости за все ночи, когда ты тащил меня домой. Прости за всё. Пожалуйста, последний раз.Парень не мог больше держать эти мысли в себе: он просто вывалил всё разом на бедного друга.Эрнест тяжело вздохнул, встал и подошёл к пауку. Последний был бы даже рад получить пощёчину. Да пусть он хоть убьёт его, закончив все страдания. Но блондин даже не думал: он сел рядом и положил голову лучшему другу на плечо. — Прощаю. Последний раз. Валя знал, что это действительно последний раз: Эрнест, может, и добрый, но "последний" - значит последний. Он не станет терпеть человека, который мало того, что столько натворил, так ещё и словами в пустоту сыплет. Конечно, ему будет тяжело, но он сможет жить без паука. — Эй, питон, а Саша когда приедет? — одними губами проговорил черноволосый парень.-После Нового года, на каникулы. А что? — в голосе послышалась лёгкая тревога.— Просто извиниться хочу, не переживай. Больше не подумаю и пальцем его тронуть. — Отлично. Они сидели и молчали, пока Эрн не прошептал: ?Мы куранты проворонили?, а потом ещё какое-то ругательство на немецком. ?Да чёрт с ними?, прошептал в ответ паук. По полу дул сквозняк. Мусор валялся по всему дому. Форточка скрипела, сломанная гирлянда с надоедливым красным светом, всё ещё светила с кухни. Вся страна отмечала праздник шампанским и радостью. Кто-то один, а кто-то нет. Кто-то плакал, а кто-то смеялся.А друзья опять сидели рядом, решив забыть всё, что было в прошлом году, и хранить это в потайных местах сознания, как не более, чем опыт. В последний раз, самый последний.Эрнест понимал, что паук всё равно не бросит вредные привычки, но также он знал, что тот всегда знает меру. Если он и доводит себя до ужасного состояния, то самостоятельно, и осознавая, что делает. Это было грустно, но было реальностью. Может, Валю получилось бы вытащить из такой жизни, но он не хотел этого. Боялся не справиться с реальностью и последствиями всех своих поступков.Он трус. Но помимо этого - лучший друг Эрнеста. А Валентин, в свою очередь, понимал, что Эрн никогда не полюбит его в ответ. Понимал, и даже смог принять это и смириться. Понимал, что зависим, но и делать ничего не хотел. Так они и сидели, пока оба не уснули.