Часть 3 (1/1)

Марокко, вилла Мажорель, наши дни.Пьера Мэдисон обнаружил в саду. Прибыв в Марокко, он позвонил управляющему виллой, чтобы тот забрал его вещи и отвёз в гостиницу. Он знал, что Пьер будет недоволен, узнав, что он остановился в гостинице, он всегда ворчал по этому поводу, говоря, что в большом доме всегда есть место для друга, но мужчина знал, что так будет лучше. Даже теперь, после смерти Ива, он продолжал чувствовать себя гостем в этих домах, к благоустройству которых сам приложил столько усилий.Луис сказал, что Пьер у себя в комнате. Зайдя внутрь, Мэдисон обнаружил, что дверь балкона, ведущего в сад, открыта. Пьер сидел на скамейке, положив подбородок на трость. Лицо его скрывали поля шляпы от солнца, а на глазах были солнечные очки.Мэдисон подошёл и встал рядом, но увидев, что тот никак не прореагировал, встревоженно тронул его за плечо.—?А-а, это ты… я не слышал, как ты вошёл… Задремал… —?Пьер снял с лица солнцезащитные очки и Мэдисон нахмурился.—?Ты плохо выглядишь. Как себя чувствуешь?—?На свой возраст… День был тяжёлый. Сначала звонили из музея по поводу выставки работ Ива, потом из газеты… хотели взять интервью… насчёт всё той же книги. Я сказался больным, и пусть понимают это как хотят. В заключение всего мне звонил Лагерфельд. Я так и не понял, что он хотел… угрожать мне или шантажировать.—?Карл Лагерфельд?—?Если ты знаешь другого Лагерфельда, мне будет интересно с ним познакомиться… Его тоже интересует книга. Не понимаю, чего они все от меня хотят? Не я же её пишу… —?он помолчал. —?Удивился, что меня не волнует её содержание.Мэдисон присел рядом на скамью. Он не знал, с чего начать разговор, и нервничал ещё больше от того, что был уверен, что Пьер прекрасно это почувствует.—?Я не ожидал тебя снова увидеть так рано…—?Да, кстати, я ведь хотел поделиться с тобой новостями! —?Мэдисон уцепился за эту фразу. —?По поводу той журналистки. Знаю, знаю! Ты меня об этом не просил, но мне самому хотелось в этом разобраться…—?Ну и как? Узнал что-то интересное? —?голос Пьера между тем оставался совершенно равнодушным.—?Про неё?— нет. Обычная, ничем не примечательная, я бы сказал скучная биография. Родилась в Пуатье, в семье адвокатов. Есть младшая сестра, с которой она не поддерживает отношения. Школа, лицей, университет… В юные годы увлекалась поэзией, и её стихи однажды даже вошли в какой-то сборник молодёжного творчества… Рано вышла замуж за молодого художника Поля Шефтеля и переехала в Париж. И вот, кстати, по поводу её мужа есть кое-что… Пьер? —?он дотронулся до его руки. —?Ты не спишь?—?Нет, не сплю. Просто слушаю с закрытыми глазами.—?Тебе его фамилия ни о чем не говорит? Шефтель.—?Мэдисон, я общаюсь с огромным количеством людей и если бы каждого запоминал по фамилии…—?Работы Поля Шефтеля два года назад принимали участие в выставке неореалистов центра Помпиду. Ты должен помнить, потому что был в жюри конкурса. А этот парень, Поль, был в числе фаворитов.—?Почему это должно быть интересно? Мало ли на свете… неизвестных художников?—?Если ты помнишь, победитель получал право выставить свои работы в нескольких крупных галереях Европы, а так же спонсорскую поддержку арт-дилеров. Так вот, этот Шефтель заявлял свои работы к участию уже в третий раз, а как ты знаешь, победил тогда Даниэль. Помнишь, мы ужинали в тот вечер в ?Риц?? Тебе он понравился…—?Ты можешь сказать прямо, к чему ты клонишь?—?С того самого дня Поль Шефтель бросил карьеру художника! —?возбуждённо воскликнул Мэдисон. —?Он больше ничего не рисует. Сейчас работает веб-дизайнером в каком-то интернет-магазине одежды.Он ждал, что Пьер что-то ответит, но тот молчал. Мэдисон хотел было снова его окликнуть, но мужчина внезапно встал, тяжело опираясь на трость и повернулся к нему.—?Мэдисон… знаешь… Карл настаивал на том, чтобы я применил свое влияние, чтобы книгу не пускали к печати. Я отказался, как ты знаешь. Но вот что интересно… в этой книге есть подробности о нашей частной жизни… моей и Ива… подробности, которые знали только самые близкие люди, друзья. Понимаешь, о чем я?Мэдисон кивнул.—?Есть сплетни, и меня они не очень волнуют… я знаю, кто и что мог наговорить обо мне… но мне не дает покоя, что каким-то образом к этой даме попала информация, которой обладали только близкие люди… я бы даже сказал, всего несколько человек. Какой вывод я могу сделать? Что среди них есть некто, кто вовсе не является мне другом… неприятное чувство, знаешь…Мэдисон посмотрел на него. Он уже знал этот взгляд?— отчаянный, полный боли и мольбы.—?Ради Бога… Пьер… ты ведь не думаешь, что это я?—?Она ведь звонила тебе, правда? Ты сам намекал…—?Я бы никогда так не поступил. Честно говоря, я поверить не могу, что ты можешь меня в таком подозревать… Я бы никогда в жизни не стал говорить что-то, что могло бы причинить вред тебе или Иву.—?Знаешь, я никогда до конца тебя не понимал. Ты был так добр ко мне… и к нему… и в общем-то ни один из нас такого отношения к себе не заслуживал…—?Пьер…—?Я знаю, что ты с ней встречался. Спросишь, откуда? От Карла. Она звонила ему… ещё в самом начале… уговаривала дать интервью, но он, по своему обыкновению, послал её к черту. Тогда она сказала, что удивлена, ведь даже Мэдисон Кокс согласился поговорить с ней… —?с каждой фразой голос Пьера крепчал и к концу был близок к тому громовому раскату, который охватывал его, когда тот был на грани потери самообладания.—?Да, я встречался с ней, это правда! Но выводы, которые ты из этого делаешь…—?Ты думаешь, я бы стал тебе запрещать? Если тебе так хотелось высказаться? Но ты должен был сказать мне! Честно! Открыто! Черт бы вас побрал, американцев! Почему вы всегда ведёте какую-то двойную игру?—?Ты ведь даже не знаешь, о чём мы говорили! —?попытался прервать его тот, но заранее знал, что это бесполезно. Когда Пьер входил в раж, он совершенно переставал слышать собеседника, и пытаться что-то доказать ему в этот момент было делом абсолютно бесполезным. Он уже видел, как это бывает. Черта характера, которая отравляла жизнь окружающим и прежде всего самому Пьеру.—?Ты всегда молчал. Ты молчал даже тогда, когда я ждал, что ты что-то скажешь! Теперь я думаю, неужели Ив был прав? Тебя устраивало все это… устраивало, пока ты шёл к своей цели… пока я был тебе нужен…—?Перестань, ради Бога! Ты ведь знаешь, что это не так! Что это никогда так не было! —?Мэдисон тоже перешёл на крик. —?Если бы мне было всё равно, думаешь, я бы таскался сюда до сих пор? Когда Филипп позвонил мне и сказал, что у тебя проблемы…—?У меня нет никаких проблем! —?резко ответил тот. —?Вы моя вечная проблема и головная боль! —?он ткнул тростью в сторону. —?Уходи. Не хочу тебя видеть.Мэдисон покачал головой, потом махнул рукой и быстрым шагом направился к выходу из сада.Париж 1978 годДень, когда появился Мэдисон, был одним из тех чёрных дней, когда ты, придя в себя после очередного запоя, метал молнии ярости во всех, кто попадался тебе под руку. До срока сдачи новой коллекции оставались считанные недели, но ничего ещё не было сделано. В ателье царил хаос.?По шкале от одного до десяти, насколько всё плохо с Ивом? —?поинтересовался у меня по телефону Кристофер Раймон, на тот момент директор филиала Парсоновской школы дизайна в Париже. Мы были большими друзьями, и я ничего от него не скрывал. Я вообще устал отрицать очевидное и уверять, что с тобой всё в порядке.—?Восемь с половиной. Кажется, нас может спасти только чудо… —?признался я—?Чудо? —?Кристофер засмеялся. —?Ну, тут я, пожалуй, смогу тебе помочь. —?Есть у меня одно чудо… студент-дизайнер из Калифорнии. Блестящий талант и организаторские способности.—?Американец? —?я поморщился. —?А кого-нибудь ещё нет? И как он может помочь Иву?—?При чём здесь Ив? Боже мой, Пьер, не всё в этом мире вращается вокруг него! Я надеялся, что ты поможешь этому парню с работой. Введи в наш круг, познакомь с нужными людьми. У тебя хорошо получается продвигать молодые таланты. Мэдисон этого стоит, уж поверь. Заодно отвлечёшься.Он был прав. Весь мой мир, мои мысли, мои действия?— всё вращалось вокруг тебя. В этом было что-то нездоровое. И я согласился.Мы условились встретиться на обеде, который Кристофер ежегодно устраивал для своих друзей и куда ты совсем не хотел идти. Тебе уже не нравились дневные мероприятия, на которых нужно было вести себя прилично.—?Знаешь, нам не обязательно ходить туда вместе… —?заявил мне ты. —?Все и так знают, что мы ?в разводе“. Я могу приехать позже…—?Позже? Чтобы я сходил с ума от того, что ты можешь заявиться туда пьяным и…—?Что? Опозорить тебя? Я могу вообще никуда не ходить!И всё-таки мы там появились в назначенное время. Когда ты был трезв и оказывался в окружении друзей, людей, которые любят тебя и уважают, ты преображался, вновь становясь таким, как раньше?— улыбчивым, милым, остроумным. Я расслабился. Кристофер представил мне Мэдисона и в первую секунду меня словно громом поразило?— мне показалось, что я увидел тебя. Тебя, но только ровно двадцать лет назад. Высокий рост, худощавое телосложение, очки, скромная улыбка. Совпадал даже возраст?— двадцать один год.—?Очень рад знакомству… для меня это большая честь… господин Сен-Лоран… —?его взгляд был устремлён на тебя, а меня он едва заметил. Я привык и не обижался. Тебя всегда замечали первым. Не только из-за роста.Перед тем как все сели обедать, ты уже успел приложиться к виски. Проблема известного человека с алкоголем связана ещё и с тем, что, находясь в обществе людей, которые пьют, он просто не может удержаться. Вот и ты не мог. Я не сводил с тебя глаз, считая опрокинутые стаканы, нервничая и злясь. А потом ты исчез. Я просто потерял тебя из виду, отвлёкшись на разговор с кем-то. Пора было садиться за стол, а тебя всё не было и не было. Я обошел всю квартиру, и кто-то сказал мне, что ты, очевидно, зашёл в ванную комнату. Меня охватили худшие подозрения. Неужели нужно было проверить твои карманы перед выходом?Дверь в ванную действительно была закрыта. Поколебавшись минуту, я постучал.—?Ив? Ты там?Тишина в ответ убедила в том, что ты был действительно там. Привычка молчать, когда я к тебе обращался, угадывалась легко, когда ты не хотел отвечать. И я догадывался, ЧТО ты мог там делать так долго.—?Ив, открой, это я,?— снова тишина. Я приложил ухо к двери и убедившись, что вокруг никого нет, добавил:?— Чёрт тебя побери, если ты там нюхаешь кокаин…Дверь распахнулась и меня бросило в краску. Из ванны вышел Мэдисон. Он выглядел не менее смущённым.—?Простите… я не знал, что ответить… я не сразу понял…Обычно я не церемонился, когда речь шла о твоей репутации и разговаривал с журналистами или другими случайными ?свидетелями“ очень жёстко, но этот молодой человек с ясным, очень спокойным взглядом, сразу вызвал моё доверие. Невозможно всё время притворяться и изображать хорошую мину при плохой игре.—?Нет, это вы простите. И не берите в голову. Я просто… сказал ерунду.Когда мы вернулись в столовую, то ты уже сидел за столом. Ты хмыкнул, увидев меня, словно знал о приключившемся казусе. Потом началась каторга. Не часто, но особенно выпив, ты любил, что называется, ?причесать“ меня по всем пунктам, прекрасно зная, что я не позволю себе открытый конфликт при посторонних. Сначала на вопрос одного из наших знакомых, почему ты не ездишь в Зальцбург, ты скорчил рожу и сказал ?потому что Пьер меня туда больше не возит“, потом, когда я, наклонившись к тебе, шёпотом попросил перестать налегать на спиртное, ты посмотрел на меня и невозмутимо произнёс, но так, что нас могли слышать сидящие рядом:—?Тогда зачем ты меня сюда привёл?Потом взял мою руку под столом и демонстративно положил на стол, накрыв своей с лёгким стуком. Я видел, как за нами вполглаза наблюдают все собравшиеся… когда-то мы могли разыгрывать забавные ?семейные сцены“ для третьих лиц, ради веселья. Но сейчас всё это было не смешно, совсем не смешно. Я видел, как Мэдисон смотрит на нас, и занервничал ещё больше. Нужно было постараться вовремя откланяться, пока ты не придумал что-то еще.Когда все стали расходиться, и мы стояли на улице вдвоём, ты заявил, что домой ехать не хочешь и поедешь ?к друзьям“, чем окончательно вывел меня из себя.—?Никуда ты не поедешь! —?рявкнул я, открывая дверцу машины. —?Завтра должны быть готовы эскизы! Людям не с чем работать, у нас хватает проблем с этим иском китайцев из-за духов… Тебе обязательно нужно создавать мне проблемы? Ты назло это делаешь?—?Почему бы тебе в таком случае не нарисовать всё самому? —?огрызнулся ты. —?Если бы ты умел, ты бы и это делал за меня…С трудом, но мне всё-таки удалось заставить тебя сесть в машину и проинструктировать водителя отвезти тебя домой. Когда автомобиль тронулся, я увидел стоящего возле тротуара Мэдисона и вспомнил, что обещал Кристоферу пообщаться с этим молодым человеком. Очевидно, он ждал меня. И тут я подумал, что он, наверное, наблюдал всю эту сцену возле машины, как мы кричали друг на друга… и почувствовал ужасную усталость. У меня не было никаких сил сейчас изображать какую-то заинтересованность или энтузиазм.—?Мне жаль, что вы это наблюдали… —?немного помолчав, произнес я, сунув руки в карманы пальто. —?Я надеюсь, что вы не сделаете из этого каких-то… неправильных выводов. Хотя, можете делать, мне всё равно.—?Не беспокойтесь, я всё понимаю. Месье Сен-Лоран истинный творец, а таким людям свойственна эмоциональность.Я внимательно посмотрел на него и понял, что он ничуть не лукавит.—?Да… он очень чувствительный человек,?— кивнул я, а потом, сам не зная почему, неожиданно добавил:?— Но всё равно это очень печально.Я ни о чём таком не подумал в тот момент. Он казался мне таким юным и очень далёким, к тому же американец… И всё-таки от него веяло чем-то таким… давно забытым и потерянным, чего мне так не хватало?— спокойствием, цельностью… Мы провели в обществе друг друга ещё минут десять, не больше, а потом я уехал. Но что удивительнее всего, за эти десять минут, что мы говорили, я ни разу не вспомнил о тебе.Встретив Мэдисона, я понял, как долго, на самом деле, был отстранён от жизни, насколько погружен в твои кошмары. И вот появился он, как воспоминание из прошлого, счастливого прошлого?— такой молодой, ясный, спокойный, талантливый, добрый… Я знаю, что, увидев его впервые, вспомнил о тебе, таком, каким ты был, когда мы познакомились. Когда я влюбился в тебя без памяти и готов был отдать всего себя без остатка. Мне казалось, что и ты любил меня. Ты говорил, и я верил тебе, что я был и всегда останусь главным человеком в твоей жизни. Но теперь я думал: может быть, ты больше нуждался во мне, чем любил?Он стал лучом света, возникшим в моей жизни, где вот уже несколько лет господствовала тьма. Кому как не тебе знать, что такое жить во тьме? И всё-таки я не форсировал события. Я не мог позволить себе надеяться, что этот молодой человек, который годился мне в сыновья, может ответить на мои чувства. Однако я старался сделать для него всё, что мог. Понимаешь, Ив, мои старания здесь не пропадали даром, они были восприняты с благодарностью. И самое невероятное?— тебе он тоже понравился! Мы как раз хотели привести в порядок наш сад в Танжере, и Мэдисон с его талантом в ландшафтном дизайне был идеальным помощником. Очень скоро он стал бывать с нами всюду, не знаю, замечал ли ты в этом истинную подоплеку, но, думаю, догадывался. Ведь кто как не ты знал меня, когда я влюблён. У меня есть привычка заботиться о тех, кого я люблю, о наших друзья, и, может быть, ты думал, что к Мэдисону я испытываю именно такие, отеческие чувства. Он восхищался тобой, а тебе было нужно обожание. Как-то раз, когда мы были вдвоём, ты неожиданно произнёс:—?Не правда ли, Мэдисон само очарование? Ну просто на редкость… Тебе неизвестно случайно, у него кто-нибудь есть?Этот вопрос застал меня врасплох, но я постарался скрыть замешательство. Я знал, конечно, что Мэдисон гомосексуал, и естественно, ты знал об этом тоже.—?Нет, и меня это не касается,?— отрезал я, незаметно наблюдая за выражением твоего лица.—?Я думаю приглашать его к нам почаще,?— твоё отражение в зеркале усмехалось. —?Мне так приятно находиться в его обществе… и ему, по-моему, тоже…Это была проверка на вшивость? Или ты действительно сам им увлёкся? Но нет, ты не умеешь скрывать такие вещи. Ты бы первым делом мне об этом сообщил. Чтобы я ревновал. Ты обожал эти игры. Тебе нужны были зрители и тебе было скучно изменять мне тайно. В общем, это было ещё одним правилом?— никаких скрытых связей. Мы всегда были откровенны друг с другом в своих увлечениях, только ты всегда имел манеру говорить больше, чем я хотел бы услышать. Но вот теперь я словно онемел. Я не мог найти в себе силы признаться. Признаться в том, что полюбил другого. В общем, это не имело такого значения, учитывая то, что я не мог признаться в этом даже Мэдисону. И самому себе.В один из дней, вечером, после вечеринки у Паломы Пикассо, ты вдруг, ни с того ни с сего, позвал Мэдисона на Рю Бабилон. Было ещё очень рано, около девяти, и ты жаловался на бессонницу. Говорил, что не хочешь провести эти несколько часов в одиночестве. Я был удивлён и насторожен, но не нашёл причины для отказа. Ты был странно возбуждён весь вечер, много пил, но не пьянел, курил как паровоз и отпускал в мой адрес саркастические ремарки.—?Почему бы Пьеру не развлечь нас и не сыграть на рояле? Или на скрипке… так романтичнее… —?при этом ты посмотрел на Мэдисона. —?Мэдисон, вы любите музыку? Не сомневаюсь, что любите… но любители ли вы её так же, как я люблю в исполнении Пьера? Когда мы только познакомились, то он очень сокрушался, должно быть, что не поёт… а то серенада под окнами была бы мне обеспечена…Я знал твой характер. Ты был бомбой замедленного действия. Я испугался, не решишь ли ты устроить какую-нибудь сцену при всех, но к счастью, этого не произошло.Всю дорогу до дома ты поддерживал разговор с Мэдисоном, а тот в свою очередь поддерживал тебя, пошатывающегося и норовящего соскользнуть с тротуара на дорогу. Я шёл сзади, молча. Должен признать, что Мэдисон вёл себя безупречно, и я ещё больше любил его за это. За то, как он относится к тебе.Я машинально открыл дверь своим ключом, который по-прежнему был у меня и который я не собирался тебе возвращать. В гостиной к нам выбежал Мужик и, покружив вокруг, стал обнюхивать Мэдисона. Тот присел и с улыбкой погладил собаку.—?Не трогай! —?неожиданно прикрикнул ты, и мы вздрогнули. —?Он не любит посторонних… может укусить.—?Ерунда, он не кусается! —?попытался как-то исправиться я.—?Вот как… как и я… я не кусаю посторонних… хотя следовало бы… господин Берже меня за это наказывает… —?ты застучал стаканами возле мини-бара, и я похолодел. В воздухе повисло напряжение. Теперь и Мэдисону стало неуютно.—?Жаль, что ты отказался играть на скрипке сегодня вечером, дорогой мой… но, кажется, у нас… пардон, у меня она где-то была… Пьер, ты ведь не забирал свою скрипку вроде? Зачем она тебе… для кого ты будешь играть? —?ты развернулся и твой хищный взгляд упёрся в Мэдисона, как если бы коршун схватил птицу когтями.—?Уже поздно. Надо расходиться…—?Почему? Мы же только пришли. У нас здесь собралась такая милая… домашняя компания… Мэдисон, вам очень повезло. Боюсь, что вы отныне тоже обречены на успех.Я был в панике, но не знал, как остановить тебя… я не знал!—?На успех?—?О, знайте, молодой человек… это будет нелегко. Пьер в своём стремлении сделать для вас карьеру, будет напоминать паровоз, толкающий велосипедиста… Когда-то он хотел положить к моим ногам весь мир, в этом была своя романтика… но этого ему показалось недостаточно… —?ты усмехнулся, размахивая стаканом с виски. —?В своем бешеном любовном энтузиазме он попытался запихнуть мне этот мир в задницу… но признаюсь честно, Мэдисон, мир вошёл не весь…—?Что ты несёшь? Перестань! —?не выдержав, я подошёл к тебе и вырвал стакан. —?Хватит. Всё! Вечер закончен! Иди спать!Ты нагло высунулся из-за моего плеча.—?С тобой он тоже будет разговаривать в таком тоне, но не волнуйся… бьёт?— значит любит,?— это про нашего Пьера… —?ты специального сделал акцент на слово ?нашего“ и в этот момент я действительно готов был тебя ударить. Мэдисон застыл посреди комнаты, растерянно и с явным смущением наблюдая эту сцену. Что я мог сделать? Заткнуть тебе рот рукой? И что бы он тогда подумал обо мне?—?Ив, я не понимаю, о чём вы говорите, но мне лучше уйти… —?он неловко отступил.—?Нет-нет! Подожди! —?крикнул ты, отпихивая меня. Ты был пьян, но в то же время как-то удивительно сознателен. Я это чувствовал и мне было страшно. —?Когда-то… несколько лет назад… в этой самой комнате… между тремя близкими людьми произошла трагическая сцена. В результате один из них вынужден был уйти. Помнишь, Пьер? Как ты заставил мне выгнать Жака? Ты воспользовался своей властью и нашим правом вето! Так вот, настал мой черёд! Теперь я могу воспользоваться своей властью и сказать тебе: пусть он уйдёт! Пусть не будет его!!!—?Я и сам собираюсь уходить… —?попытался объяснить Мэдисон, но ты не обращал на него никакого внимания. Ты наступал на меня, разъярённый, но с триумфальным блеском безумца в глазах.—?Нет, не можешь, Ив. Тогда всё было иначе. Мы не вместе теперь. Ты ничего не можешь мне запрещать.—?Запрещать? Запрещать?! —?ты карикатурно вскинул руки и взвыл. —?Нет, не могу… Я не занимаюсь шантажом… Но я могу поставить тебе ультиматум: либо он, либо я.Всего на несколько секунд стало очень тихо. Мы с Мэдисоном смотрели на тебя с таким ужасом, словно у тебя и правда в руках был револьвер. И будь он у тебя, ты вполне мог бы застрелить всех нас троих. Мне казалось, я схожу с ума. Нужно было остановить это мгновение, как в кино, нажав на паузу, и просто вырезать этот кусок плёнки. Я пытался понять: зачем, зачем ты это делаешь? Какова цель?—?Но я не ты. Я не заставлю тебя делать такой выбор. Я сделаю то, что должен был сделать тогда ты! —?с этими словами ты зашвырнул в стену стакан с виски, так что тот разлетелся на куски, и выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Первым моим инстинктивным желанием было рвануть следом, вернуть, успокоить, приласкать. И я бы, наверное, так и сделал, если бы не ОН. Я смотрел на Мэдисона и вот в ту самую минуту я выбрал его. Пусть не надолго и уж точно не навсегда. Но я это сделал.—?Я… мы… нужно догнать… я не хотел… —?он начал запинаться, совершенно убитый этой безобразной сценой, в которой безотчётно чувствовал свою вину.—?Нет. Пусть идёт. Раз хочет уйти?— пускай. —?Я без сил опустился в кресло и тупо уставился перед собой. —?Я больше не могу… не хочу… не в состоянии… его спасать… если ты уйдёшь?— я пойму. Я сам хочу уйти… но я запутался… не могу никак отсюда выбраться… я думаю, может быть, если он сам… сам уйдёт, а я останусь… будет лучше. Но я думаю всё равно: вот он уйдёт однажды… и забудет дорогу обратно… А потом вспоминаю… ведь он уже забыл… заблудился… я так его любил… и ждал… но сейчас не могу. Пусть уйдёт.Я не поднимал головы. Думал, что вся эта сцена, должно быть, так мелодраматична в глазах этого парня. Понял ли он хоть что-то из твоего потока бреда? В любом случае, я не собирался ни за кем ходить и просить о любви. Да, я слаб. Я нуждаюсь в ней. Я могу многое отдавать, но в один прекрасный день обнаруживаю, что всё уже отдано… ничего не осталось. Так и с тобой. Я отдал тебе всю свою любовь, но ты ничего не потрудился дать мне взамен, кроме позволения любить себя. И вот там теперь ничего не осталось…В истории с Жаком мы зашли так далеко, что заблудились по-настоящему и до сих пор не могли найти ту самую дорогу обратно… к нашему счастью.—?Пьер…Подняв голову, я увидел, что Мэдисон… стоит на коленях. Я опешил. Он плакал. Беззвучно, на сопротивление, то и дело вытирая слёзы из-под очков. Обычно я не терпел, когда мужчины плачут, принимал лишь твои слёзы, но сейчас слёзы этого юноши растрогали во мне самом нечто, что заставило меня закрыть руками лицо и заплакать. Я потерял тебя. Но хуже другое?— вместе с тобой я потерял ещё и себя.—?Я люблю вас. Простите меня…Мне показалось… нет… Я в каком-то смертельном ужасе посмотрел на Мэдисона. Я не понимал, как расценивать эти слова… дело в том, что слишком уж давно я их не слышал в такой вот, простой, ясной форме.—?Я люблю вас. Простите меня…?За что простить? Мне всегда не хватало любви, но только моей бедой было полюбить человека, который любить не умел“.Париж, наши дни.—?Да, я знаю. Но целью моей книги было показать именно эту, другую версию происходящего, оборотную сторону, о которой молчали столько лет. Я убеждена, и в моей книге приведены тому доказательства, что вся история великой любви Пьера Берже и Ив Сен-Лорана не более чем отлично срежиссированная и продуманная самим же Пьером маркетинговая компания. Он раздувал эту историю при жизни Ива и продолжает делать то же самое после его смерти, а именно, торговать именем своего друга. Я убеждена, что у чистой и красивой истории преданности Берже есть весьма практическая подоплека. Его воспоминания написаны высокопарным и вместе с тем высокохудожественным языком человека, который писал это для оценки публики. Что делал Пьер последующие после смерти Ива годы? Распродавал совместно нажитое имущество, открыто признавая, что Ив бы этого никогда не сделал, писал воспоминания, снимал фильмы об их отношениях… Он продолжает зарабатывать, на этот раз на воспоминаниях. Я думаю, Ив тяжело переживал своё положение и зависимость в этих отношениях… и это толкало его к наркотикам и алкоголю. Он бежал от этой жизни, где Пьер стремился дирижировать всем?— бизнесом, личными отношениями и так далее. Он превратил имя Сен-Лоран в бренд и продавал его, так же как чувства своего друга. Разве это любовь? Всем известно, что они расстались в 76-м году, но Пьер не провёл оставшиеся годы в одиночестве. Положив Ива в очередную клинику, он разъезжал по миру и занимался собственными проектами, в которых прекрасно преуспел. По словам Лагерфельда, даже история с Жаком де Башером была спровоцирована и раздута Пьером до драмы… фактически… —?Одетт перевела дыхание и прервалась.На том конце линии ей задал вопрос журналист.—?Одетт, но ведь ваша версия не оригинальна! Идея о том, что Пьер Берже был деспотом и подавлял Ива никого не удивит. Что такого особенного в вашей книге, что людям должно было бы интересно её прочесть?—?Я же говорю вам… я представляю совсем другую историю, где у главных героев иные роли и лица! —?Одетта почувствовала раздражение. —?Многое замалчивалось в этой истории… мне даже поступали угрозы…—?С момента смерти Сен-Лорана прошло уже много времени. Что ваша книга теперь должна изменить?—?Да, Ива Сен-Лорана уже нет в живых, но второй участник этой драмы жив и может отвечать. Историю искажали на протяжении долгого времени и свою задачу я вижу в том, чтобы это исправить.Второй звонок на линии заставил её извиниться и закончить этот нелепый разговор. Почему она вообще должна убеждать кого-то?—?Я слушаю,?— ответила женщина.—?Здравствуйте, Одетт.Она узнала голос Мэдисона Кокса. Это было неожиданно.—?Мэдисон? Здравствуйте… удивлена вашим звонком…—?Одетт, я хочу, чтобы вы встретились с Пьером,?— сразу же начал мужчина, заставив её растеряться. —?Нет, я не хочу, я настаиваю на этом. Прежде чем книга выйдет в печать.—?Мэдисон… вы же знаете… он категорически отказался…—?Я устрою вашу встречу. Я сейчас в Марокко. Пьер будет в Париже в канун Нового года, из-за ежегодной недели моды. Вы ОБЯЗАНЫ поговорить с ним, прежде чем книга увидит свет.—?Вы думаете, что наша встреча меня переубедит…? —?она улыбнулась. —?Сомневаюсь. И вы могли бы передать господину Берже, чтобы он не пытался дальше меня запугивать… я не отступлюсь.—?Запугивать? Вы с ума сошли!—?Вовсе нет. Я получаю письма с угрозами.—?Я уже говорил вам, что вы совершаете ошибку…—?Мэдисон, это вы совершаете ошибку, что продолжаете защищать человека, который превратил собственные чувства в товар…—?У вас просто нет сердца… -тихо произнёс тот. —?Вы НИЧЕГО так и не поняли.—?Организуйте мне встречу с Пьером Берже, и я постараюсь понять. А пока до свидания! —?она положила трубку.Я знал, что некоторые наши знакомые за моей спиной упрекают меня. Не открыто, как Лулу, но всё-таки это было именно так. Думаю, всё дело в разнице в возрасте, которая была между мной и Мэдисоном. Со стороны это могло выглядеть как история о мальчике-альфонсе и богатом покровителе, который покупает себе чужую молодость и любовь. Мне были безразличны эти сплетни, потому что я знал, что это не так. Я никогда, никогда бы не стал продвигать или помогать человеку недостойному, бездарности, чьи помыслы были бы корыстными, особенно после тебя. Я ушёл от тебя не к другому мужчине, я не предавал тебя и, даже уходя, я тебя не бросил. Мэдисон появился позже. И я счастлив, что он появился. Тебе было бы полезно знать и видеть, что я не зациклен на тебе, что я могу и хочу жить дальше. Самое интересное, что всё это принесло положительный результат в отношении тебя больше, чем все попытки заставить тебя лечиться. Теперь ты знал, что я уже не приду к тебе по первому зову, что у меня есть своя жизнь и пора учиться отвечать за себя самому.—?Позволь, я скажу тебе, что я думаю… —?Мэдисон стоит у окна и с оттенком созерцающей меланхолии, свойственной его характеру, смотрит на лес. —?Я американец. Мой отец бизнесмен. Я человек стороннего мира, но если в бизнесе, для того чтобы все работало на людей нужно орать и контролировать каждый их шаг, в том числе и Ива, а в твоё отсутствие всё выходит из строя, то с этим бизнесом не всё в порядке.Я знаю, что он прав. И хотя мне не нравится, что эти слова мне говорит молодой человек, по возрасту годящийся мне в сыновья (я не терплю, когда меня поучают), я понимаю, что должен что-то делать. Я не хочу менять тебя, я знаю, каков ты и в чём твое призвание. И это мои проблемы и только мои, если я устал от своего.Мы начинаем обсуждать с Кристофом вопрос о преемственности. Дому нужен ?запасной“ управляющий. Я ни с кем не собираюсь делиться властью, но я готов ?ненадолго сдавать её в аренду“, когда буду отсутствовать. Кому-то, кто будет приглядывать за порядком и держать руку на пульсе. Кому-то, кто будет держать меня в курсе всего происходящего, не поддаваясь на твои манипуляции. Кого-то, кто не боготворит тебя. Кристоф соглашается со мной?— Ива нельзя оставлять одного даже в качестве эксперимента.Сообщаю тебе эту новость: отныне у меня появится ?сменщик“.—?Что? Второй Пьер Берже? —?ты снимаешь очки и протираешь стекла подолом халата. —?Тебе кажется, тебя одного недостаточно?—?Я не могу всё время находиться рядом. Я и так делаю больше, чем нужно. Делегировать полномочия не означает самому их потерять.—?Это идея Мэдисона?—?Не представляю, как ты мог так подумать!—?Это блестяще. Очень умно. Она мне нравится. Я согласен! —?ты задумчиво смотришь на меня. —?И знаешь, что ещё я думаю? Мэдисон должен быть тем, кто займет эту должность ?под тобой“. А что? У него получится. Он ведь такой умный.Твой откровенный сарказм меня забавляет. Ты ревнуешь. Но я согласен дать тебе право самому выбрать человека, который возглавит исполнительную власть дома, тогда как законодательная останется за тобой. Я отбираю трёх кандидатов и почти уверен?— ты выберешь того, который мне не понравится. Я и сам не верю, что делаю это.?Заместитель Пьера Берже?— только мсье Пьер Берже“?— эта фраза стала концепцией.Верю ли я сам в успешность этой затеи? Нет. Мы оба не верим.Жан Густо. Тридцать пять лет, последние десять в должности генерального секретаря в Chloe. Он точно не твой поклонник. Я вижу перед собой невозмутимо спокойного, высокого, красивого брюнета с прямым пробором в волосах, одетого в светлый костюм-тройку. Ты нанял его вчера. В моё отсутствие. Он не входил в тройку отобранных нами с Кристофом кандидатов.—?У него действительно блестящие рекомендации и он твой большой поклонник, Пьер… —?разводит Кристоф руками. —?Ив так захотел.—?МОЙ поклонник?Это твоя циничная шутка. Стоящий передо мной мужчина практически полная копия Жака де Башера. Только старше и нет усов.Я слушаю пространно-пафосную речь с непроницаемым лицом.—?Мсье Сен-Лоран сказал, что вы введёте меня в курс дела. Я бы хотел уточнить несколько моментов относительно политики бренда… —?Жан (у них даже имена похожи!) садится напротив меня, не спросив разрешения.Ты приехал на работу к 11 часам только на следующий день, сонный и не выспавшийся. Если ты не нюхаешь кокаин или не пьёшь, ты принимаешь таблетки. Много таблеток. Первый раз ты попал в больницу вместе с Бетти с передозировкой нейролептиков. Ты уверял, что это не было попыткой самоубийства. Но вся твоя жизнь последние несколько лет является именно этой одной бесконечной, бессознательной попыткой убить себя. Когда тебе мешают довести это до конца, ты начинаешь уничтожать всё вокруг.—?У меня раскалывается голова… —?вид у тебя несчастный, но мне уже не так тебя жаль, как раньше. —?Я работал до трёх часов ночи. Эта мигрень сведёт меня с ума.—?Это не мигрень, а минимум одна бутылка Jack Daniels причина твой головной боли,?— я не поднимаю головы от рабочего стола. —?Я даже отсюда чувствую запах.—?Ты уже познакомился с Жаном? Как прошёл его первый день? —?ты не обратил на мои слова никакого внимания. —?Я надеюсь, ты не бы слишком придирчив к нему?—?Не беспокойся. Не был.—?Отлично.—?Я его уволил.Наконец-то мне удалось полностью завладеть твоим вниманием. Сначала ты подумал, что я пошутил, а потом взорвался. С тобой это бывало не часто, но на этот раз произошло. Ты начал кричать.—?Ты не имел права его увольнять! Это я его нанял!! Эта должность была твоей идеей, а не моей!—?Во-первых, если я и найму кого-то себе в заместители, то выберу этого человека сам, а во-вторых, я имею право уволить здесь кого угодно. Даже тебя.—?Меня? —?ты осёкся и уставился на меня во все глаза. Сонливость с тебя как рукой сняло. —?Уволить… МЕНЯ?—?Я владелец дома и бренда, а так же контрольного пакета акций. А ты креативный директор. Ты, Ив, с точки зрения субординации, находишься у меня в подчинении, как наёмный сотрудник.Я сказал это специально, мы оба прекрасно понимали, что бренд Сен-Лоран принадлежит тебе даже просто с точки зрения здравого смысла, но ты вывел меня из себя, взяв на работу этого парня. Я хотел взбесить тебя и мне это удалось. Ты накануне преследовал точно такую же цель.Плохое настроение, отсутствие вдохновения, усугубляемое похмельем, сделало своё дело и с тобой случилась настоящая истерика.—?Я, значит, здесь уже никаких прав не имею? Может быть теперь ты будешь и создавать коллекции вместо меня? Хочешь, чтобы я ушёл? Давай, увольняй меня! Ты, эгоцентричный, тщеславный, жадный божок! Да тебя здесь все ненавидят! Ты же чудовище! Ты не умеешь вести себя с людьми, только орать и увольнять! Ты ужасен, ужасен, ужасен!!!Я слушал эту гневную тираду, не чувствуя, впрочем, на тебя реальной обиды. Мы были на работе, и я старался не смешивать наши личные проблемы с профессиональными. Я дал тебе свободу, по крайней мере попытался, но ты мог воспользоваться ей только как шаловливый ребенок, тут же начиная крушить всё вокруг себя. Да, мы были обязаны тебе всем и зависели от тебя, но как быть, если человек, от которого всё зависит, сам зависим одновременно от стольких вещей? Конечно, я бы никогда тебя не уволил, потому что ты?— это всё, что было в этом доме. И именно это стало главной проблемой. Ты нагло пользовался своим пожизненно привилегированным положением. Но даже ангелам время от времени надо спускаться с небес и вспоминать, что существует ещё ад и чистилище.—?Значит, я плохой руководитель, да? Пошли! —?я встал с места, рывком открыл дверь в коридор и выпихнул тебя наружу. Ты моментально притих, потому что ведь там, снаружи были сотрудники. А в отличие от меня, ты не позволял себе терять лицо в их глазах и не выходил из образа любезного джентльмена. Конечно, тебя все любили. Они же не видели тебя с пеной у рта швыряющимся пепельницами и мраморными головами в людей.—?Куда?—?Вниз.Мимо нас с рулоном выкройки как раз проходила одна из мастеров ателье?— Луиза, женщина пятидесяти лет, работавшая у нас больше десяти. Именно она была одним из ведущих технологов по тканям твоей коллекции ?Классика“ 79-го года. Я окликнул её, заставив остановиться.—?Да, мсье? —?удивилась женщина, и на её лице отразилось волнение и замешательство. Она увидела тебя, а такое происходило не часто, чтобы креативный директор без важного повода спускался, как капитан корабля, в кочегарку.—?Как ее зовут? —?я ткнул в Луизу пальцем и повернулся к тебе. —?Можешь сказать?—?Перестань, Пьер… это неприлично… —?ты замялся и отвернулся.—?Ну давай, назови имя этой дамы. Она та, кто решает, как воплотить твою фантазию в реальность с помощью человеческих рук. Она уже десять лет здесь работает.На твоём лице отразилось отчаянье. Я видел: ты действительно узнал её лицо и теперь силился вспомнить. Ты знал по именам тех, кто поднимался в твой кабинет, эту святыню творческих мук, и работал вместе с тобой над концепцией, сроками, идеей, фактурой, перспективой. И ещё главы отделов, конечно. Для моделей были исключения?— некоторых из них ты запоминал. Простая швея из ателье, даже если она проработала тут с момента основания, в твоём сознании оставалась для тебя ?мадмуазель“. Ты узнавал её имя, если нужно было обратиться, но она интересовала тебя ровно как твой карандаш?— своей функцией рисовать на бумаге.—?Это Луиза Марш! Работает в отделе классического костюма. Она пришла к нам в 70-м году, три последних из которых у неё не было отпуска! —?я подошёл к ошарашенной женщине и положил руку ей на плечо. —?Всё, что касается работы со сложными тканями и кружевом?— это её конек!—?Спасибо, мсье… —?испуганно пробормотала Луиза, явно не понимая, что происходит.—?Ты знаешь, что у неё сын в этом году поступил в Парижский университет костюма, в котором ты учился когда-то? Он талантливейший молодой человек и будет работать у нас, когда закончит! Тебя хоть что-нибудь из этого интересует?Одна из дверей открылась и оттуда вышли сразу несколько человек, и ты, наверняка опасаясь, что я построю их в шеренгу и буду спрашивать имена каждого, схватил меня за руку и потащил в сторону, извинившись перед Луизой, которая продолжала стоять в немом изумлении.—?Что ты хотел мне доказать? —?мы остановились на лестнице. —?Да, я не помню, как её зовут и мне нет никого дела до её сына и отпуска! Я не знаю, когда у неё день рождения и была ли она замужем, есть ли у нее любовник! Потому что это имеет никакого значения! К чему мне это знать? Я сочувствую, что у неё три года не было отпуска, и раз уж ты сам ей об этом напомнил, то теперь тебе вероятно, придется ей его дать! Очень нелогично было…—?Может быть, меня и не все здесь любят так, как тебя,?— я сжал зубы. —?Но я по крайней мере знаю об этом. Да, мне до всего есть дело. И тебе было когда-то. Ты не приходил на работу как на каторгу, обдавая всех вокруг запахом перегара и презрения! Твои костюмы создают живые люди. И все они, в том числе и я, зависим от твоего взбалмошного настроения! Я пытаюсь помочь тебе, а ты надо мной издеваешься! Нанимаешь на работу первого встречного, чтобы позлить! Играешь в капризного ребенка, чтобы вывести меня из себя! И как тебе только не стыдно?Мимо нас проходили люди, некоторые из них останавливались в нескольких шагах, переглядывались и что-то шептали друг другу. Я старался скрывать от посторонних глаз наши с тобой проблемы, но теперь мне это надоело. Я не могу всё время прикрывать тебя и позволять всем плыть по течению. Сегодня многие из сотрудников будут обсуждать у себя дома, за ужином, что клан, нерушимый клан Сен-Лоран-Берже дал трещину. Сначала наши отношения, теперь наш бизнес. Я сею смуту сейчас в семье, я раскрываю все карты. Но у меня нет другого выхода.—?Ив, я не могу больше тащить всё это в одиночку. Я обещал, что не уйду от тебя, но я ушёл. После того, как ты поставил меня в такие нечеловеческие условия! Ты думаешь, я не могу оставить всё, что здесь есть? Я могу. И я оставлю. Ты это знаешь. Ты знаешь мою точку невозврата. Я тебя не уволю. Я просто уйду сам. И всё это… —?я обвёл рукой пространство вокруг,?— не просуществует и года. Тебе это не нужно? Значит, и мне тоже.Потом я развернулся и ушёл. Мадлен сказала, ты уехал домой через час и был в ужасном настроении, у тебя тряслись руки.?Это всё алкоголизм, в этом всё дело… —?уверял я себя, стараясь не думать, что тебе плохо. Ведь ты никогда не беспокоишься о том, что плохо бывает и мне.?Но ведь ты знаешь, я справлюсь… я выдержу… я смогу сам… один… А ты нет‘.Под конец дня я думал только о том, что расстроил тебя. Вместо того, чтобы тащить тебя из депрессии, я её усугубляю… Что бы я ни делал, ничего не работает.Вечером мы с Мэдисоном идём в оперу. Раньше мы ходили туда с тобой. Мы всегда были вместе, даже когда, как мне казалось, я остался один. Против своего желания и здравого смысла я постоянно говорю о тебе и вслух анализирую то, что произошло сегодня утром на работе. Мэдисон слушает этот поток негодования и одновременно волнения, но его терпение заканчивается.—?Пьер, у тебя потрясающая способность, сначала создать себе проблему, а потом бросить все силы на её решение… —?вздыхает он.—?Это ты посоветовал мне нанять управляющего! —?возмутился я.—?Отлично. Значит, это я во всем виноват…К нам то и дело подходит кто-то из знакомых, некоторым я вынужден представлять Мэдисона. Мы не так давно открыто появляемся вместе на людях, и я ловлю себя на том, что чувствую неловкость. Словно я тебя предал, потому что теперь с ним, и все меня осуждают за это. Мне безразлично, что думают окружающие по поводу нашей разницы в возрасте. Откровенно говоря, порой Мэдисон в своих рассуждениях проявляет взвешенность и зрелость человека моих лет, и это меня раздражает. Он полная противоположность тебе, хотя очень талантлив. Но его не нужно опекать, скорее наоборот?— я чувствую с его стороны заботу о себе.—?Ты считаешь, что я был не прав?—?Ты накричал на него в присутствии кучи народа. Конечно, он расстроен. Я не пойму, что ты хотел этим добиться… ведь ты же сам говорил, что он живёт, словно на облаке… Ты столько времени не собирался давать ему спуститься, а теперь просто скидываешь вниз!Это невероятно. Мэдисон, который знает тебя всего лишь два года, рассуждает о тебе с таким апломбом, словно знает всю жизнь!—?Только не говори, что ты на его стороне!—?Я ни на чьей стороне. Но ведь это ты сейчас так расстроен, что не можешь думать ни о чём другом… —?наконец-то в голосе я слышу упрёк.Мы замолкаем на какое-то время и не говорим о тебе. Моя вечная беда?— потребность чувствовать себя нужным. Можно отдавать себе в этом отчёт, но знать и чувствовать?— совсем разные вещи. Я знаю, что нужен тебе, мы оба знаем. Но что если моя необходимость тебе нужна мне ещё больше?Вечер испорчен. Не потому ли я по-прежнему держу некоторую дистанцию с Мэдисоном, что он-то как раз прекрасно может обойтись без меня? Вернувшись в отель, я узнаю, что ты звонил мне, и стараюсь скрыть свою бурную радость от Мэдисона. Он выглядит подавленным и уставшим. Набирая твой номер я опасаюсь только одного: что ты окажешься пьян, как часто бывает в это время. Или уже лёг спать. Услышав первый гудок неожиданно бросаю трубку. Чего ради я должен тебе перезванивать, если ты об этом не просил? Через секунду телефон зазвонил, и я услышал твой тихий голос в трубке. Ты говоришь как-то странно, спокойно, но отрешённо. Интересуешься, как мы провели вечер, и я вру, что всё было отлично. Спрашиваю, зачем ты звонил и слышу в ответ:—?Я хотел попросить у тебя прощения.Трубка чуть не вывалилась у меня из рук. Ты просишь у меня прощения? Теперь я забеспокоился всерьёз.—?У тебя всё в порядке? Ты говоришь как-то странно.—?Да, всё хорошо. —?Пауза. —?Я бы не хотел доставлять тебе столько хлопот.Потом ты неожиданно поинтересовался, со мной ли сейчас Мэдисон, и узнав, что да, снова странно замолчал. В эту самую минуту внутри словно что-то замкнуло, и я действительно не мог понять, как могло такое произойти с нами, что сейчас я нахожусь здесь, с ним, а не с тобой, как было всегда? Следом пришла запоздалая мысль: почему ты вообще так спокойно воспринял новость о том, что мы вместе? Вернее, сначала совсем не спокойно… но потом даже как будто уверял всех и себя в том числе, что искренне рад за меня. Некоторые из наших знакомых не могли сдержать удивления по поводу того, что ты принимаешь Мэдисона у себя. Честно говоря, я это тоже не совсем понимал. Да, не он был причиной нашего разрыва. Но я бы не желал видеть тебя в своей гостиной в обществе другого любовника. Откуда это великодушие и куда делось твоё чувство собственничества?—?Ив, с тобой точно всё хорошо? —?настороженно спросил я. —?Ты действительно звонил, чтобы извиниться? Но это на тебя совсем не похоже…—?Просто хотел услышать твой голос, вот и всё. Спокойной ночи.В трубку понеслись гудки. Я с недоумением повернулся к Мэдисону и пересказал ему наш разговор. Тот внезапно смутился.—?Может быть, он так воспринял наш сегодняшний разговор…—?Какой разговор?—?Я был у Ива сегодня. Как раз перед встречей с тобой… Он позвонил мне и попросил зайти к нему. Сказал, что это по поводу ремонта вашего дома в Танжере. Я удивился, но не стал отказываться. Он вёл себя довольно странно.—?Ты был у нас дома? Без меня? —?я был так потрясён, что не обратил внимание на слово ?у нас‘. —?Почему мне не сказал?—?Потому что Ив попросил тебе не говорить.Это был словно удар грома. Это ужасная, так ненавидимая мною фраза, которую я, увы, неоднократно слышал за нашу совместную жизнь: ?О… Ив просил тебе не говорить, но…‘Сколько раз я сам говорил то же самое: не говорите Иву, это его огорчит. Но это всегда казалось каких-то отвлечённых, чаще связанных с работой вещей. Ты же, произнося эту фразу, имел в виду меня самого. Теперь мне было всё ясно. Ты решил манипулировать мной через Мэдисона… заручиться его поддержкой!—?Что… о чём вы говорили? —?я в волнении стою, уцепившись за стол, одновременно желая и не желая услышать ответ.—?Мы разговаривали о доме. Как он и сказал. И совсем немного о тебе. —?Мэдисон замолчал, как бы сомневаясь, стоит ли продолжать. —?Он спросил, как я к тебе отношусь.—?Что это значит?—?Мне показалось, он был чем-то взволнован. И огорчён. Я тогда ещё не знал о том, что вы поругались утром. Он спросил, люблю ли я тебя, и когда я сказал, что люблю, как будто бы обрадовался…—?Обрадовался?—?Да. Сказал, что ты много значишь в его жизни и ему важно, чтобы у тебя всё было благополучно. Сказал, что я, должно быть, считаю его чудовищем… я ответил, что совсем не считаю, и он снова обрадовался… А потом снова огорчился, потому что, судя по всему, твои слова утром задели его… Он сказал: я много проблем доставил Пьеру. Он это не заслужил. Но может быть теперь, ему будет легче.—?Теперь? Что это значит?—?Я подумал, что он имел в виду, что теперь… со мной…Странный, неестественный для тебя разговор. И этот звонок… Может быть ты и сочувствуешь мне и действительно ценишь, но ты не стал бы сообщать всё это Мэдисону. Потому что его это не касается. Я вспомнил, как год назад, в Нью-Йорке ты кинулся под машину после моего упрёка в том, что ты распускаешь обо мне небылицы среди знакомых. Ты мог месяцами не реагировать на мои слова, а потом вдруг сойти с ума от одной фразы. И вот сейчас звонишь, чтобы извиниться, и говоришь, что просто хотел услышать мой голос? О нет… нет! Что ты там мог задумать?Я ни в чем не был уверен. Я позвонил тебе, трубку снял Бернар и сообщил, то ты заперся у себя в комнате и просил не беспокоить до утра. Несмотря на мое отчаянное стремление отогнать страшные мысли, они упорно возвращались мне в голову, и уже через минуту я решил, что должен немедленно идти к тебе. Будь на твоем месте другой человек, мысли о самоубийстве не пришли бы мне в голову, но я не знал точно, в каком ты состоянии, и учитывая нашу утреннюю ссору, потом разговор с Мэдисоном (ты никогда не общался с ним без меня!) и этот звонок…—?Ты сказал ему, что любишь меня?! И что у нас всё серьезно? —?в отчаянии набросился я на него. —?Зачем ты такое ему сказал?!—?Да, а что мне надо было сказать? Куда ты? —?тот пытался меня удержать.—?Ив решил покончить с собой!—?Что?! —?Мэдисон в ужасе смотрел, как я хватаю пиджак и вылетаю из комнаты. —?Подожди, я с тобой!—?Нет! Не вздумай!! Не смей! Оставайся здесь! —?крикнул я через плечо, захлопывая дверь практически перед его носом.В этот момент я как никогда точно знал, почему поселился неподалёку от тебя. Часть меня всегда знала, что этот день настанет. Что случится нечто страшное… и на этот раз в этом буду виноват я. Я заставил себя думать, что могу бросить всё, и ты поверил. Ты уже пытался сделать это несколько раз?— убить себя, пусть это и было аффективно. И однажды такая попытка может оказаться успешной. Почему не сегодня?До нужного дома я добрался через пять минут, на машине. Открыв дверь своим ключом (какое счастье, что он по-прежнему был у меня!) я ворвался в гостиную, тут же столкнувшись с Бернаром, нашим, вернее, уже давно твоим лакеем. Увидев меня, он перепугался до полусмерти.—?Господи Боже, господин Пьер, что стряслось? У вас вид, будто кто-то умер…Проигнорировав эту слишком подходящую к случаю фразу, я бросился в твою комнату. Дверь, как и упоминал Бернар, была закрыта.—?Месье Ив уже лег спать…Остановившись и, переведя дыхание, я пару раз постучал.—?Ив, это я. Открой, пожалуйста.Мы оба прислушались. Тишина была абсолютной и гладкой. Я снова постучал на этот раз громче. Снова нет ответа.—?Почему эта дверь запирается на ключ? —?повернулся я к Бернару. —?Он не должен запираться! От кого ему запираться? Я здесь больше не живу!—?Но…—?Нужно ломать дверь.Бернар вытаращил на меня глаза в ужасе.—?Господи, что случилось? Что произошло?—?Ив! —?я с силой стукнул кулаком в дверь.- Если ты не откроешь через минуту, я выломаю дверь! У вас есть ключи? —?на всякий случай уточнил я, и получив отрицательный ответ, скомандовал:?— Бернар, несите молоток.Я сказал это намеренно громко, чтобы ты мог слышать.—?Молоток?—?Да!!—?Да что случилось, месье, вы можете сказать?Я чувствовал, что сердце колотится в груди, как ненормальное. Я был опасно близок к панике.—?У меня есть основания думать… что Ив… что он планирует совершить самоубийство.Что ещё мне оставалось сказать, чтобы он прекратил причитать и принёс молоток?Бернар в ужасе вскрикнул и схватившись за голову побежал прочь. Я слышал, как он кричит Глории, твоей домработнице:—?Господин Сен-Лоран покончил с собой! Здесь господин Берже и ему нужен молоток…"Пусть я ошибаюсь… пусть…"Я посмотрел на дверь и закрыл глаза. Я представил, что ты лежишь на кровати, рядом на тумбочке стоит бутылка и пустой блистер с таблетками. Тебя уже нет… Нет нигде… я опоздал…—?Ив! —?в последний раз громко крикнул я. Потом отошёл на приличное расстояние, развернулся и мысленно сосчитав до трёх, с разбегу бросился вперёд. Дверь на удивление легко поддалась, с грохотом распахнувшись настежь. Одна из петель слетела, и створка повисла, покачиваясь, в воздухе. Не представляю, как мне это удалось, ведь меня нельзя назвать силачом…В ту же секунду раздался оглушительный звон?— это сработала сигнализация, про которую я совсем позабыл и которую установил в твоей комнате четыре года назад, когда ещё жил здесь. Я боялся, что кто-то из той швали, с которой ты водился в то время и мог привести домой в мое отсутствие, решит ограбить тебя, пока ты спишь.Я стоял посреди темной спальни и видел перед собой разобранную, но… пустую постель. Жуткий вой продолжался, я был в недоумении, как вдруг, дверь ванны распахнулась, и ты появился на пороге, одетый в халат, без очков и вытирающий мокрые волосы полотенцем. Через секунду я услышал голос Бернара, который возник на пороге, запыхавшийся, со словами:—?Нет молотка, но я принес электропилу…Ты уставился на меня, открыв рот, потом прищурился, словно сомневаясь…—?Господи, у нас что, пожар?!Всё встало на свои места. Ты был в ванной, услышал сигнализацию…—?Нет, никакого пожара нет. Я выбил дверь и сработала охранная система…Ты чуть подался вперёд, снова прищурился, потом сунул руку в карман и надел очки. Теперь ты увидел меня словно впервые.—?Что ты вообще здесь делаешь?-Слава небесам, месье, вы живы!! —?закричал Бернар. —?Господин Пьер так нас напугал!—?Уйдите! —?рявкнул я, понимая, что ожидает меня в ближайшие четверть часа.—?Ты спятил, Пьер?! Зачем ты сломал дверь? —?ты недоумённо и рассерженно озираешься, наконец, начиная осознавать происходящее. —?Кто-нибудь выключит этот ужасный вой?Словно по мановению волшебной палочки звук стих. Я смотрел на тебя, и радость от того, что всё в порядке, перевешивала раздражение. Я выставил себя дураком, это очевидно. Но меня это сейчас не смущало.—?Зачем ты разговаривал с Мэдисоном обо мне сегодня днем? Зачем звонил мне? Что за желание ?услышать мой голос‘?! И зачем ты заперся на ключ?Я засыпал тебя вопросами, не давая вставить ни слова. Я уже понял, что ни о каком самоубийстве речь и не шла. Но ты знаешь меня и не мог не понимать, что я именно так и подумаю. Особенно после всех прошлых инцидентов.—?Пьер, у тебя проблемы с головой! Я понял это ещё сегодня утром! Ты что если я действительно решу покончить с собой, то позвоню тебе, чтобы об этом сообщить? —?ты фыркнул и иронично посмотрел на меня.—?Ты! —?я ткнул в тебя пальцем. —?Прекрасно знал, как я отреагирую, и рассчитывал на это!В этот момент раздался звонок в дверь, и я услышал голоса. Приехал полицейский наряд.—?Отлично. Только этого не хватало. Надеюсь, скорую, чтобы меня откачивать, ты пригласить не успел? —?прошипел ты, инстинктивно поправляя халат.—?Ложная тревога! —?с ходу резко оборвал я двух молодых ребят в форме, когда они зашли в комнату. Ты явно смущался своего ?домашнего‘ вида, потому что стоял, напряжённо обхватив себя руками и стараясь не встречаться с ними глазами. Ты ненавидел полицейских и одновременно боялся их.—?Сработала сигнализация… что у вас произошло? —?взгляд одного из них зацепился за повисшую на петле дверь. Я услышал твой ехидный смешок.—?Господин Берже потерял свой ключ, и не привык, когда двери не слушают его команды открыться немедленно…Я бросил в твою сторону убийственный взгляд и вывел патрульных в коридор, чтобы быстро сунуть каждому из них по паре банкнот, со словами:—?Прошу прощения за беспокойство. У нас всё хорошо. Господин Сен-Лоран очень мнителен… замок заклинило, пришлось выбивать дверь из-за его клаустрофобии. Мы забыли про сигнализацию.—?Ты чокнутый, Пьер. Ты говоришь, что мне нужна помощь профессионалов, а сам выбиваешь двери в домах, если они не открываются по первому твоему требованию! —?ты нервно ходил по спальне, приглаживая влажные волосы. —?Врываешься среди ночи в мой дом и ломаешь мебель! Ну кто так делает?—?Дверь?— это не мебель! —?почему-то пришло в голову. —?У нас был уговор, что ты не будешь запираться на ключ.—?Ты здесь больше не живешь, поэтому он уже не действует! —?в этой фразе звучит твой вызов.У тебя в голосе не было ни капли раскаянья. Я чуть с ума не сошёл от тревоги за эти двадцать минут, а ты ведёшь себя, как ни в чём не бывало!—?Зачем ты на самом деле звонил мне? Ты ведь не чувствуешь себя виноватым, нисколько, признайся! —?я хочу получить ответ.Ты молчал некоторое время, а потом пожал плечами.—?Хотел убедиться, что ты чувствуешь…Это было последней каплей.—?Месье, вы просили принести чай… —?голос Бернара так некстати окончательно вывел меня из себя.—?Идите к черту сейчас со своим чаем! —?рявкнул я на лакея, машинально пытаясь захлопнуть сломанную дверь, которая внезапно рухнула с грохотом на пол, вместе с выбитым из рук Бернара подносом.—?Прекрати сейчас же здесь орать!!! И сам иди к чёрту из моего дома!!! Бернар, извините, просто зайдите попозже…Я смотрел на тебя. Ты никогда не умел по-настоящему выходить из себя, крик забирал у тебя все силы и всегда напоминал скорее вопль раненого животного, чем угрозу. Я готов был тебя убить. Ты манипулировал мною, и так ловко, так нагло…так безрассудно… И я так вёлся на всё это… каждый раз, как будто впервые…—?Уходи, Пьер, пока ты не порушил здесь всё остальное… —?слегка охрипшим голосом произнес ты и отвернулся.Меня словно накрыло, оглушило взрывной волной. Сегодняшний день, с самого утра… этот чёртов Жан, мой срыв на тебя, о котором я сожалел, и все, что было потом?— это слишком. Я ушёл от тебя, но не я, а ты продолжал управлять мной и моей жизнью. Влиять на неё, мои мысли… на всё…ты закрываешься от всего мира, от меня, потому что он не нужен тебе. Как и я. А мне остается только выламывать двери, потому что я так люблю тебя, что даже не понимаю… не могу понять, что происходит и где я нахожусь…Увидев, как я стремительно направляюсь к тебе, ты вздрогнул и инстинктивно отступил. Не знаю, что ты подумал… может быть, что я буду тебя бить??Нет… мне просто нужно быть уверенным, утвердиться в том, что ты всё ещё со мной в этом мире…‘Первый раз, когда я резко ухватил тебя за плечи и, прижав к стене, поцеловал, ты оттолкнул. Удивление, негодование… постепенно их сменяет что-то, что кажется мне торжеством. Ты сложный, ты странный. Но ты всё делаешь правильно… Я внимательно смотрю на тебя, словно посылая невидимый сигнал и разворачиваюсь к выходу.—?Пьер!Тебе, как и мне, всегда достаточно одного только оклика по имени. Обернувшись, я смотрю на тебя и читаю то, что хотел прочесть. Злость остывает, и с её уходом я сам становлюсь как будто бы меньше. Ты медленно садишься на кровать. Ты всегда садился, таким образом словно выражая мне своё подчинение. Лукавое, немного детское. "В обмен" на что-то.Я подхожу вновь, на этот раз взвешивая каждый шаг. Понимаю, как оказывается темно в комнате. Аккуратно снимаю с тебя очки и, наклонившись, целую снова. Хотя на самом деле этот второй?— "твой" поцелуй."Это ужасно. Словно я коснулся губами раскалённого железа. Так больно, что хочется плакать".Нужно оторваться от тебя и идти, как велит здравый смысл. Я касаюсь руками волос, влажных, зачёсанных назад, совсем как когда-то, в далекие 50-е годы. Тогда мне бесконечно нравилось их ерошить. Неужели всё это продолжается двадцать лет?И будет продолжаться.Ты медленно откидываешься назад, на разобранную кровать, закрывая глаза, словно под тобой пропасть."Нет-нет…"?— я пытаюсь отстраниться, но ты тянешь меня за собой и к себе. И я остаюсь. Снова.***Мы можем простить многое тем, кого любим. И я простил тебя не только за прошлые, но и твои будущие ошибки. И если бы мог и был в силах, то забыл бы о них, забыл те ужасные и несправедливые вещи, которые ты мне говорил. Мы бы могли влюбиться друг в друга заново, начать всё сначала. Я бы хотел этого для нас больше всего на свете. Но этого хотел я. Я знал, что тебе приятна мысль, что я всё ещё люблю тебя, но сам ты, по твоим же словам, исчерпал в себе это чувство. Не только ко мне. Ты устал от любви, как устал в своё время от всего остального: нашей жизни, друзей, своей популярности. Я ничего больше не собирался тебе навязывать."Надеюсь, тебе хватит ума не рассказывать о том, что было, Мэдисону? —?этой фразой ты начал утро следующего дня. —?Я же знаю твою правдивость и стремление к откровенности…"Я сказал, что ничего не собираюсь рассказывать Мэдисону, и чувствовал себя отвратительно. Не потому что провёл эту ночь с тобой, а потому что всё это в сущности ничего не значило и не меняло. А просто подтвердило давно известную данность: я всё ещё принадлежу тебе.—?Ради бога, Пьер, не стоит так убиваться. Ведь ты не хуже меня знаешь, чем закончатся ваши отношения с Мэдисоном. Ты сделаешь для него всё, и в один прекрасный день он скажет тебе "спасибо большое!" и отправится в самостоятельное плаванье, а ты вновь окажешься в моей гостиной, чтобы прийти к тому, что и так всегда знал. Вот только я не могу обещать тебе, что буду ждать тебя всё это время.Ты напоминал мне вампира, сосущего свою собственную кровь, из-за брезгливости к крови окружающих. Я боялся, что настанет день, когда ты высосешь себя до капли. И меня заодно. Потому что каждую рану, которую ты наносил себе, ты наносил одновременно и мне. Ты сказал, что отпускаешь меня к Мэдисону и полностью принимаешь наши отношения. И одновременно стал вести себя так, как если бы хотел, чтобы я вернулся к тебе."Бедный Пьер, теперь у него сразу два ярма на шее… Того и гляди надорвётся… —?в обществе ходили смешки. —?Кажется, его разрывает на части от чувства вины одновременно и перед Ивом, и перед Мэдисоном. Но Ив, понятное дело, ничего не теряет, а что думает обо всём этом Мэдисон?"—?Вряд ли у него есть время подумать… кажется, он слишком занят реставрацией сада Мажорель, который приобрели Ив и Пьер.—?Невероятно, и как только Иву удаётся добиться такого! Расстаться с Пьером и сделаться другом его любовника! Да так, чтобы они ещё ему и прислуживали, как будто бы так и надо! И всё это так легко и даже с улыбкой! Все счастливы…—?Я всецело на стороне Мэдисона! —?твердил ты знакомым. —?Ведь я уже был на его месте и знаю, что это такое: быть звездой сердца Пьера. Могу только посочувствовать и шепнуть ему тихонько: беги! Я всё ещё могу его задержать…Ты лукавил, конечно, зная прекрасно, кто здесь звезда. Но самое поразительное, что всё действительно выглядело так до ужаса естественно… Мэдисон тебя очень полюбил. Он тоже был на твоей стороне. Но он не знал, что у меня по-прежнему есть ключ от входной двери твоей квартиры.—?О, Пьер, ну это для него был бы скорее повод злиться на тебя, а не на меня… —?ехидничал ты. -Ведь это ты приходишь ко мне, а не я к тебе.—?Потому что ты меня приглашаешь!—?Перестань… ты прекрасно знаешь, что мне бывает одиноко и я не выношу скуки. Поэтому я зову тебя по привычке. Тебя никто не заставляет приходить сюда, вместо того, чтобы покатать Мэдисона Кокса в карете… Меня этим уже не удивишь, ты знаешь. Ты так меня избаловал, что я порой не знаю, что сам с собой должен делать… Я даже собой разучился пользоваться, Пьер. И кстати, я совсем не против буду, если вы будете приходить вдвоём. Мэдисон прекрасно относится ко мне.—?Просто он не знает, каким ты можешь быть чудовищем…Ты улыбнулся.—?Зато знает, каким можешь быть ты. Так что он представляет, с чем мне приходилось иметь дело. Но я выжил.Мэдисон не ревнует. Ревновать к тебе глупо. Всё равно что упрекать человека в его любви загорать на солнце. Ты не утратил свой свет, хотя он уже никого не мог согреть."Я думаю, Ив лжёт, когда говорит, что рад за Пьера. Думаю, он бешено ревнует к Мэдисону ещё и от того, что этот молодой дизайнер ему действительно нравится. Вы же знаете его, он может ныть обо чём угодно, кроме того, что его действительно волнует".1 августа, на свой день рождения, ты был в Трувиле, в доме, который мы снимали на лето. Оттуда ты мог наблюдать за строительством нового жилища, которое назвал замком а-ля Агата Кристи. Которым по счёту? Каждая покупка, как очередная попытка избавиться от прошлого, шагнуть в будущее. Ты как будто бы каждый раз верил, что в новых стенах тебя ждёт новая жизнь. Но ты человек в вечном поиске ?своего утраченного времени‘. Ты говоришь, что не можешь жить в комнате без зеркал. Тебе кажется, что ?она мертва‘, когда их нет. И всё-таки зеркала?— лишь иллюзия жизни. Ты жил словно в одном из таких зеркал."Да, кстати, сколько у нас домов, Пьер? —?порой сокрушался ты. —?Сколько домов, где никто не живёт, и я не хочу там жить один. Зачем они нужны… Они заполнены пустотой…"Теперь ты всё меньше времени хотел проводить со своими друзьями, и этот день был один из немногих поводов собраться вместе, чтобы поздравить тебя. Естественно, ты пригласил меня и Мэдисона, но в последний момент тому позвонили из Нью-Йорка и сообщили о болезни отца, и он уехал в Америку. Я предложил поехать вместе с ним, зная, что он откажется.—?Нет, ты должен прийти к Иву. Он обидится, если тебя не будет.Я позвонил тебе и сказал, что буду один. Помолчав немного, ты добавил:—?Это будет вечер одиночества. Все приедут без пары.Я чувствую мрачное затишье перед надвигающейся бурей. Слуги клянутся, что ты почти не пил ничего в последние пару недель и много работал?— верный знак приближающегося срыва. Мне не хочется приезжать, в последнее время я чувствую страшный упадок сил, когда вижусь с тобой. Те, кто знал тебя молодого, чувствуют то же самое."Мы почти не были счастливы в нашем Доме Счастья в Танжере. Ты больше любил дом Змеи".В полутёмной, с задёрнутой бархатными гардинами гостиной пространство освещается десятком подсвечников, и ты сидишь в кресле, окружённый их белым сиянием, словно мертвец в усыпальнице."Женская природа двойственна. Я понял, что днём женщины хотят убеждать, а вечером?— соблазнять".Мы все старались поднять тебе настроение, но ни у кого не хватало для этого сил. Вечер получился излишне торжественным и печальным. Многие из наших прежних друзей не приехали, некоторых ты сам не захотел видеть.—?День рождения покойника,?— ты с улыбкой посмотрел на немногих собравшихся. —?Нам есть, что вспомнить.Никто не захотел оставаться до утра. Провожая гостей, я перебросился парой слов с Лулу. Она выглядела подавленной и печальной?— состояние немыслимое при её живой, подвижной натуре. Ты даже её смог вогнать в хандру.—?Но ты хотя бы останешься с ним? —?это прозвучало больше как мольба. —?Ему очень одиноко.—?Ив сам выбрал для себя эту жизнь,?— по привычке философски изрек я. —?Но да, я останусь.Я вернулся в гостиную. Ты сидел у камина, застыв в неподвижной позе?— белый костюм, чёрный галстук. В какой-то момент ты олицетворял собой иллюзию ?нарисованности‘. Словно человек из портрета шагнул за пределы рамы и сел в кресло. На подлокотнике пепельница и стакан с виски. Ты и вправду мало пил за ужином, но это выглядело скорее тревожно.—?Посиди со мной,?— коротко попросил ты. —?Только молча. Не надо ничего говорить.Я опустился в соседнее кресло позади тебя и закрыл глаза. Я почти кожей чувствовал твою чёрную печаль, и она сводила меня с ума. Сегодня тебе исполнилось 45 лет, а мне будет 51. Я подумал, как это ещё немного, в сущности. Ещё столько всего можно сделать, ещё можно жить и любить… Но не для тебя. Ты был человеком, чей ум и талант всегда будут молоды, а душа стара. Тебе могло быть или 21 или 70, но никак не 45.—?Иди, если хочешь спать.—?Я просто закрыл глаза, Ив. Я ещё не дошёл до того, чтобы засыпать в своем обществе…Ты обернулся, блеснув дужкой очков. На губах появилась хитрая улыбка.—?Нет, я подумал, что ты будешь дремать, как все эти милые старички, которые засыпают во время разговора и в театрах, и просыпаются, когда артистам начинают аплодировать…—?Тогда я аплодирую тебе… —?я тоже улыбнулся.—?Сегодня я вспомнил, как мы первый раз приехали в Зальцбург и нам дали двухместный номер в гостинице. С двумя кроватями. Помнишь, что я сделал?—?Ты сломал одну, когда попытался сдвинуть их вместе… —?я улыбнулся.—?Я не знал, что ножки одной привинчены к полу. это было невероятно… Таких кроватей уже практически не существует! Знаешь, Пьер… —?ты вдруг стал очень серьёзным. —?Я подумал об этом потому, что я как раз такая кровать. Я чувствую себя привинченным к жизни. К этому времени… всё меняется вокруг меня, и мебель и обои… и можно положить даже новый матрас… но в сущности кровать остаётся на прежнем месте. Её никуда нельзя передвинуть. Только сломать.—?Что ты и сделал,?— резюмировал я. —?Нам потом пришлось платить большой штраф. Зато мы спали на одной.—?Я помню, они подумали: не успели эти французы въехать, уже сломали кровать… —?ты словно прогнал мрачную тень с лица и снова заулыбался. —?И не одну в своей жизни…Я посидел ещё немного, но время приближалось к двум часам ночи, а в отличие от тебя, я встаю в семь утра. Поэтому я отправился спать. Когда я уходил, ты всё ещё сидел перед камином. Поддавшись порыву, я подошёл и, наклонившись, поцеловал тебя в щёку.—?С днём рождения, Ив.—?С днём рождения, Пьер.Засыпая, я тоже вспоминал Зальцбург. Это были первые годы нашего романа, самые счастливые ещё и потому, что ты был открыт миру и мог радоваться простым вещам. Ты вспомнил про кровать, а я помню, как в этой, самой первой поездке ты вёл себя как ужаснейший нимфоман и измотал меня совершенно, что само по себе является задачей не из легких. Вспомнил, как ты пристал ко мне как раз накануне выхода в город, и мы опоздали в оперу. Я пытался на тебя разозлиться, но ничего не получилось?— слишком уж приятным был повод. Ты был таким очаровательным?— смешным в своем стремлении казаться серьёзным и лёгким на подъём. Тогда ты не чувствовал себя ?привинченным‘ к полу.Внезапно меня охватило дикое, непреодолимое желание всё начать сначала. Дать отношениям ещё одну попытку. То, через что мы прошли вместе, что пережили?— как можно просто взять и отказаться от этого, оставив в прошлом? Я люблю тебя, и пусть даже ты уже не испытываешь ко мне прежних эмоций, моей любви хватит на двоих. Или даже на троих… Я подумал о Мэдисоне и стало неприятно. Но он бы, наверное, не сильно удивился, и потом, ты прав: нас разделяет разница в целое поколение. Рано или поздно он захочет уйти и уйдёт.Проснулся я от странного звука: словно кто-то стучал, но не в дверь, а рядом. С трудом в темноте разобрал время на часах: четверть четвертого. Снова этот странный скрип и звук, похожий на шорох. Невольно вздрогнув, я позвал тебя по имени. Мысль, что ты мог теперь вот так, как делал это раньше, прийти ко мне в спальню среди ночи выглядело как-то дико. Дверь приоткрылась еще немного, и я рывком сел в постели. Пусто. В коридоре никого нет. Внезапно я услышал цокот по паркетному полу и на кровать сопя прыгнул Мужик. Сказать, что я удивился, значит, не сказать ничего.—?Соскучился по своему старому хозяину? —?я вздохнул. —?Разбудил меня и напугал. Давай, иди к Иву…Пес коротко гавкнул и уставился на меня. Что-то в его поведении меня встревожило. Мужик не покидал твоей комнаты по ночам и не забегал в чужие. Он был на редкость пуглив в это время суток. Поддавшись неприятному подозрению, я встал, зажег свет и вышел в коридор, направившись в твою комнату. Мужик обогнал меня и рванул вперед, скрывшись в темноте. Дверь в спальню была приоткрыта, и я зашел.Горел ночник рядом с кроватью. Ты полулежал на подушке, странно свесив вниз левую руку.—?Ив?.. —?тихо позвал я.Ты повернул голову в мою сторону. У тебя был совершенно невменяемый взгляд.—?Я выпил десять таблеток снотворного, но знаешь… всё равно не могу уснуть…—?Что ты сделал?! —?внутри словно что-то оборвалось. Я подлетел к кровати и уставился на пустой блистер с таблетками и бутылку виски."Я мог бы сюда не зайти, если бы не Мужик…"Скорая приехала быстро, но мне пришлось употребить все свое влияние, чтобы тебя не забрали в больницу. Ты ненавидел их, не желал лечиться, потому что каждая клиника так или иначе напоминала тебе Валь де Грас.—?В крови у господина Сен-Лорана содержалась такая концентрация психоактивных веществ, которой бы хватило, чтобы убить нас двоих, мсье,?— сухо сказал врач, когда я подписывал за тебя отказ от госпитализации. —?То, что он жив?— практически чудо.Я молчал. Эти слова я уже слышал однажды. Не знаю, что за феерическую способность имел твой организм, но наркотики и алкоголь словно бальзамировали его. Ты напоминал мне чёрную птицу Феникс, которая каждый раз возрождалась из пепла, но никогда не испытывала от этого радости. Это был не первый раз, когда я спас тебе жизнь.Пришлось переполошить кучу народу, будить весь дом. Всё это происходило словно во сне, на автопилоте. Вероятно, я уже привык. Но разве можно к такому привыкнуть?Зайдя к тебе в комнату, под утро, я подошёл к кровати и посмотрел на тебя, безучастно лежащего на подушке. Злость, обида, негодование подкатили к горлу.—?Ты для этого попросил меня остаться? Для этого?! Сволочь ты! —?я сказал это тихо, но вложил в эти слова всю свою злость и боль.—?Знаешь… Пьер… —?слова давались тебе с трудом. —?Я всех своих любовников не любил одинаково. Но тебя… тебя одного я не любил больше всех."Если всё это?— месть мне, то как она глупа и жестока".—?Зря ты не дал мне уснуть… —?твоя голова повернулась в сторону окна, откуда в комнату падал предрассветный синий свет. На улице стоял туман. —?Мне это почти удалось. Зачем ты меня держишь?—?Если хочешь умереть, изволь. Но избавь меня от необходимости наблюдать очередную попытку. Ты уже всё перепробовал, да? Пытался убить меня, себя… знаешь что? —?я присел на кровать. —?У меня всё ещё хранится пистолет.На измятом, словно белая простыня, лице отразилась вялая тень улыбки.—?Стреляться в нашем возрасте уже пошло, Пьер. Нужно было это делать, когда был Жак. Мог бы застрелить нас обоих и пустить себе пулю в лоб.Я молчал. Вспомнил твои слова накануне, про день рождения покойника. Жить ты не хочешь, жизнь ты не любишь. Ты ничего не любишь. Но эта жизнь без тебя для меня не имеет смысла.—?Я не рассказывал тебе… когда я был в армии… те десять дней. Я так и не попал на фронт. Но шли учения. Шла война. Как-то наш отряд перегоняли с одного лагеря на другой. Ночью. Было жутко душно. Мы шли в кромешной темноте и в итоге заночевали в каком-то сарае. Туда пробрался какой-то араб… не военный, просто бездомный, наверное. Я проснулся от шороха, испугался и выстрелил…Я поднял голову и посмотрел на тебя. Ты внезапно показался мне жутко старым, почти дряхлым. Волосы у тебя начали седеть ещё пару лет назад, но ты закрашивал седину. Мы оба как-то безумно постарели за этот год. И твой голос был совсем тихим и слабым, как у человека, стоявшего на пороге могилы. Нет, уже лежащего в могиле и наполовину засыпанного землей. Ты и стоял там, и уже не один год.—?Я попал в него. Он закричал. Знаешь, это только в кино… пуля попадает в человека, он вскрикивает и умирает сразу. На самом деле всё не так. Было темно… ничего не видно… и я слышал, как он стонет в темноте и умоляет меня добить его… Я пытаюсь перезарядить пистолет, но у меня не получается. Пули вываливаются… я пытаюсь поднять их, щупаю пальцами… —?ты поднял вверх руку, как бы сжимая что-то. —?И понимаю, что это не пули вовсе. А пуговицы. Много свинцовых пуговиц для пальто. Этим нельзя убивать.Ты закрыл глаза, будто бы устал говорить, но потом продолжил:—?Дальше я ничего не помню… этот несчастный араб умер… а меня отвезли в больницу, потому что, говорят, я сидел с этими пулями-пуговицами, и спрашивал, куда нужно пришить их…—?Зачем ты мне это теперь рассказываешь? —?я наклонился к тебе, вглядываясь в лицо.—?Я всего лишь пытаюсь снять с тебя твоё обещание… никогда меня не оставлять.Семь утра. Я забрал из твоей комнаты бутылку виски, мы с Бернаром, обыскали каждый угол и изъяли все лекарства, с которыми ты мог бы предпринять вторую попытку. Хотя ты никогда не делал её сразу. Я слышал, что люди, когда начинают выходить из депрессии, могут совершать самоубийства. Ты пил антидепрессанты, и их я тоже забрал. Я делал всё это совершенно механически, как бы выполняя неписаный долг. Наконец, я один в своей комнате с бутылкой и горой разноцветных таблеток. Раскладываю всё это на столе и смотрю на них. Знаешь, таблетки тоже похожи на пуговицы. Только очень маленькие… если бы шили одежду для гномов и эльфов… если бы они существовали… О, ты бы несомненно предпочел одевать фей…Поймал себя на том, что пью. Много, выпил уже практически всю бутылку. Удивительная ясность в мыслях. Нет, я не хочу напиться и забыться в отчаянье. Я не буду рыдать за закрытой дверью и даже, обещаю тебе, дорогой мой, возле твоего гроба. Гроба… так ты хочешь, чтобы я тебя похоронил…??Ты будешь тем, кто закроет мне глаза…‘?— однажды я услышал от тебя эти слова.Кто как не я, любовь моя. Тебе, человеку, который сам всю жизнь предпочитал держать их закрытыми. А мне говорят, я надел повязку слепому и стал его поводырём…Я плачу. Ужасно, не могу остановиться. Ты считаешь меня сильным, все считают. Но я слабый. Я ужасно слабый. Никто даже не догадывается, насколько. Поднимаю голову и смотрю на стену. Теперь я понял, что в доме не так: кто-то снял все часы.Стул нужно поставить на стол… не могу понять, он шатается или я? Потолок стал ближе ко мне как никогда. Лицом к окну… Какой красивый у нас сад! Не знаю, выдержит ли галстук, поэтому беру ремень.Завтра утром ты сам наберёшь номер своего психиатра, доктора Лестера, и сообщишь ему, что готов лечь в клинику на полную реабилитацию. Когда он, удивлённый, спросит тебя, почему, ты ответишь кратко: "Пьер повесился".Париж, наши дни."Тук-тук… тук-тук… тук-тук…"Пьер проснулся он стука. Сперва в темноте он решил, что это ночная бабочка бьётся в стекло, но потом понял, что звук доносится из коридора. Встав с кровати, мужчина хотел по привычке взять трость, но неожиданно понял, что она ему не нужна. Каким-то странным образом его ноги вновь обрели силу, он чувствовал себя совершенно здоровым.Снова стук, теперь более отчётливый. Накинув халат, Пьер вышел в коридор. В лицо ударил свет фонаря. Вздрогнув, он увидел Али?— их мёртвого слугу, который жил с ними в Марокко много лет. Старый араб держал в руках его трость и стучал ею по полу.—?Ааа… месье Пьер… доброй ночи… Хорошо что вы проснулись… Поможете мне найти месье Ива?—?Ива? —?переспросил Берже.—?Да… идёмте в гостиную…Они спустились вниз, светом по-прежнему служил лишь луч от фонаря, но его вполне хватало. Али бормотал что-то, продолжая постукивать по полу тростью, будто слепой палкой.—?Ага! Вот-вот… посмотрите… вот он ползёт!—?Где? —?Пьер присмотрелся туда, куда указывал слуга. —?Я ничего не вижу.—?Вот он, месье… сидит под столом… глядите! Спрятался… нехорошо!Пятно от фонаря осветило обеденный стол. Пьер подошёл ближе и застыл от ужаса. Под столом, свернувшись кольцами, лежала огромная, отвратительная белая змея. Внезапно он понял, что спит. Ведь только во сне он мог смотреть на змею и одновременно знать, что это действительно Ив.—?Давайте, месье… вылезайте оттуда… нехорошо! —?Али постучал палкой по полу.Белая тварь шевельнулась и зашипела. Пьеру захотелось развернуться и убежать, но его словно пригвоздили к полу. Он молча наблюдал, как змея движется и ползёт прямо к нему. Она медленно обвивается кольцами, он чувствует прикосновение холодной плоти и тело содрогается от отвращенья.—?Гадость… —?прошептал он."Тебе противно, да?"‘Змея не может говорить, но он слышит её голос в голове очень отчетливо."Ты обещал, что будешь любить меня. Гляди… как хорошо мы смотримся…"Пьер поворачивает голову и видит собственное отражение в зеркале. Его охватывает ужас от увиденного зрелища."Ах, если бы он был хотя бы наполовину так хорош, как ты…"Виктория. Он видит в зеркале маленькую хихикающую брюнетку в чёрной шляпке. Она махает ему рукой в перчатке."Наполовину? Хм… То есть, половина тебе, половина мне? —?змея шипит у него над ухом. —?Пьер, тебе это не понравится, я знаю… придётся разделить тебя напополам… на два больших куска…"Белая плоть начинает резко сокращаться, тело пронзает боль. Пьер в ужасе закричал.Мэдисон проснулся в своём номере от телефонного звонка. Нащупав на прикроватной тумбочке мобильный телефон, он ответил на вызов. Через мгновение мужчина сел на кровати, согнав остатки сна и зажёг ночник.—?Когда это случилось? Врача вызвали? Я буду через час.