Чему быть, того не миновать (1/1)

Сказать, что Яков был в отчаянье – ничего не сказать. Он готов был еще больше разгромить полицейское управление, хоть и понимал, что делу это не поможет. Бинх же, видя, что дознавателю требуется время, чтобы прийти в себя, взял инициативу в свои руки. Полицмейстер и Гуро отправились на площадь, где жители Диканьки сегодня гуляли по случаю Дня осеннего равноденствия. Это была прекрасная возможность незамедлительно начать облаву на преступника – большинство казаков находились именно там, и Бинху не пришлось обходить каждую хату, дабы собрать людей.– Полагаю, Александр Христофорович, я должен перед вами извиниться, – сказал Гуро после того, как глава полиции отправил недовольных сорвавшимся праздником селян, кои не принимали участия в поисках, по домам. – Теперь я понимаю, что подозревать вас было глупо.– Ну а я понимаю, что, учитывая весь тот бред, который наплел вам этот двуличный ублюдок, ваши подозрения были вполне обоснованы. Извинения приняты, – Бинх протянул дознавателю руку в знак примирения и тот с легким сердцем крепко ее пожал. – Мы отыщем вашу невесту. Живой и невредимой, даю слово.Однако, чем больше проходило времени, тем сильнее Александр Христофорович начинал сомневаться в том, что сможет сдержать это обещание. Парубки перевернули хату Тесака вверх дном, обшарили каждый дом, каждый сарай, куда он мог пойти – ни парня, ни Николетты в селе не было. Якову же это говорило лишь об одном – Гоголь была права в своих подозрениях, искать следовало в поместье Данишевских. Дознаватель по-прежнему был уверен в том, что действовать по своей инициативе – не в характере Тесака. Это означало, что граф вполне мог быть тем, кто давал ему указания.– Сдается мне, я знаю, где они могут быть, – хмуро сказал Гуро Бинху. – Лучше собрать людей, человек десять. Буду ждать вас у особняка Данишевских. Поспешите.– Будет сделано, – беспрекословно ответил Александр Христофорович, глядя, как дознаватель лихо запрыгнул в седло и галопом погнал лошадь прочь из Диканьки.***Николь размазывала по щекам слезы, забившись в самый темный угол и обняв свои колени. Другие девушки спали, а она, несмотря на дикую усталость, не могла позволить себе такую роскошь. Ведь стоило ей на миг закрыть глаза, как перед ними возникали образы Гуро и Всадника, объятых пламенем, бьющихся насмерть. И Гоголь понимала, что если это случится наяву, живым Якову из этой схватки не выйти. Но сидя взаперти, она не могла ничего предотвратить. Как и не могла помочь всем этим девушкам, которые, сами того не зная, просто ждали здесь того часа, когда их принесут в жертву. Безысходность душила Николетту, заставляла ее чувствовать себя слабой и ничтожной.– Что это с тобой? – вдруг раздался возле ее уха мелодичный голосок. – И где мы вообще?– Рада тебя видеть, – писарь подняла свои заплаканные глаза на Оксану. – Я попалась. Убийца схватил меня и запер здесь. Я не знаю, как выбраться…– Так может я помогу? Приведу кого-нибудь? – мавка участливо вытерла слезинку, стекавшую по щеке подруги.– А ты можешь? – воодушевилась Николь.– Конечно! Сейчас же найду этого твоего жениха…Оксана уже собиралась встать с холодного каменного пола, но Гоголь схватила ее за руку.– Нет! Только не его! Прошу! Кого угодно, но не его! Если ты приведешь Якова, он… он может погибнуть… – последние слова она еле слышно прошептала.– Но кого же тогда? Кто еще тебе поможет? – вздохнула Оксана, понимая, что переубедить девушку будет невозможно.– Есть лишь один человек… – ответила она, подумав. – Лиза Данишевская. Она наверняка знает, где у ее мужа вход в тайное подземелье и как из него выбраться. Только вот, боюсь, она сама может быть под замком…– Я сделаю что смогу, – Оксана ободряюще взяла руку Николь в свои ладони. – Но… ты ведь понимаешь, чему быть, того не миновать. Даже если твой мужчина не знает, где ты, он может обо всем и сам догадаться, и тогда точно придет за тобой. Я не смогу его остановить.Слезы вновь заблестели на щеках писаря, она с трудом проглотила комок в горле и прошептала:– Неужели нельзя обмануть смерть?..Оксана лишь печально помотала головой – кому как не ей знать это. В отчаянье Николетта закрыла глаза руками, захлебываясь слезами. Когда она более-менее успокоилась, мавки в подземелье уже не было.***Когда Гуро прискакал к большому и мрачному дому Данишевских, Бинх с казаками были еще примерно на полпути, но ждать их он не мог – каждая секунда была на счету. Посему Яков достал свой револьвер, уверенно распахнул тяжелую входную дверь и вошел в освещенную свечами прихожую. На счастье, слуг на своем пути он не встретил. Однако он также совершенно не представлял, откуда начать поиски. Доверившись интуиции, незваный гость прошел в гостиную, где, к своему удивлению, обнаружил хозяина дома совершенно беспечно читающим книгу на диване. Также от цепкого взгляда дознавателя не укрылся пистолет, лежащий на сервировочной тележке среди чайного сервиза.– Вечер добрый, Алексей Алексеевич! – поздоровался Гуро, направляя дуло своего револьвера прямиком в голову графу.– Однако, своеобразные у вас приветствия! – деланно изумился Данишевский, отложив книгу. – Чем обязан столь позднему визиту?– Не валяйте дурака! Вы прекрасно знаете, почему я здесь.– Отнюдь. Но рискну предположить, что вы опять подозреваете меня в чем-то преступном, – граф открыто усмехался.– Алексей Алексеевич, с минуты на минуту сюда прибудет целый отряд вооруженных казаков. Они с вами так как я церемониться не будут, так что в ваших же интересах оказать содействие следствию. Потому я спрошу прямо: где Тесак и Гоголь?– Так вы что же, сразу двух писарей потеряли? Экая оказия! – граф вальяжно встал с дивана, невзначай чуть приблизившись к тележке.– Мне начинает надоедать ваша игра, – холодно отчеканил Гуро. – Спрашиваю в последний раз. Где…– Яша! – вдруг раздалось со стороны другого входа в гостиную.И Данишевский, и Гуро устремили взгляды на плохо освещенную свечным светом тонкую девичью фигурку в мужской одежде.***Николь нервно измеряла подземелье шагами, заламывая руки и стараясь вновь не расплакаться. Девушки, видя ее напряжение, тоже заволновались. Вдруг все вокруг задрожало, с потолка посыпались мелкие камушки, а затем часть одной из стен со скрежетом уехала куда-то в сторону, открывая проход. Гоголь вытащила из скобы чадящий факел, намереваясь им обороняться. ?Если это Всадник, я не дам ему так просто забрать одну из них?, – воинственно подумала она, оглянувшись на перепуганных девушек, сбившихся в кучу за ее спиной.Но затем в проходе показался силуэт вовсе не Всадника. Это была престарелая женщина лет пятидесяти*, хорошо одетая, с горделивой осанкой. Волосы ее были собраны в красивую прическу, а не убраны под чепец, а к вороту блузки приколота изящная брошь. Лишь это украшение и помогло Николетте понять, кто стоит перед ней.– Л-лиза? – заикаясь, в шоке спросила она, опуская факел.– Быстро, все идите за мной, – скомандовала она, с нескрываемой болью оглядев всех пленниц.Повинуясь своей освободительнице, девушки прошли вслед за ней по широкому тоннелю, поднялись по ступенькам и оказались в просторной столовой, той самой, где Николь ужинала с Данишевскими, когда попала к ним в дом в самый первый раз. Значит, все это время они были здесь, а вход в подземелье был спрятан в камине!– Идемте, я выведу вас из дома. Вам нужно скорее бежать в Диканьку и прятаться, – Лиза быстрым шагом повела всех коридорами.Николь послушно шла за ней, не задавая лишних вопросов, но вдруг ее как будто кто-то схватил за руку и заставил обернуться, хотя рядом никого не было – она несколько отстала от остальных девушек. Что-то неумолимо влекло ее в глубину дома, и Гоголь решила довериться своему внутреннему голосу.Сделав несколько шагов, Николетта поняла, что поступила правильно – она услышала приглушенные голоса, но один из них явно принадлежал Якову. Ему нельзя было быть здесь! Быстрым шагом направившись туда, откуда слышался разговор, она увидела их. Гуро стоял у противоположного входа в гостиную залу, уверенно держа в вытянутой руке револьвер, нацеленный прямо на графа Данишевского, который выглядел слишком спокойно и расслабленно для человека, на которого направляют оружие.– Яша! – крикнула Николь и через мгновение бросилась к нему через всю комнату, не обращая никакого внимания на Данишевского и надеясь лишь, что освобожденные девушки успели уйти достаточно далеко от дома.– Слава богу, ты в порядке! – тихо произнес он, прижав ее к себе одной рукой, второй все еще держа револьвер, в полной готовности нажать на спусковой крючок.– Какого черта… Как вы?!... – ошарашенно произнес Алексей. Всю его напускную безмятежность как рукой сняло. Растерянность, недоумение, а затем беспокойство и гнев – все эти эмоции в секунды отразились на его лице.– Что? Выбралась? – спросила за него Николетта, она была полна решимости не допустить осуществление своего самого страшного кошмара. – А я вам больше скажу, сбежала не только я. Все девушки уже достаточно далеко отсюда, у вас не осталось больше потенциальных жертв. Всё кончено!– Алексей Алексеевич, беда! Девушки сбежали! – вдруг донесся из коридора крик Тесака. – Алексей Алексеевич, девушки… – парень замолк, когда вбежал в залу и увидел, что Гуро держит Данишевского на мушке.– Сбежали, да. Я в курсе, – злобно продолжил за него граф, весьма заметно выходя из себя. – На счастье одна осталась, – он взглянул прямо в глаза Николетте и ее пронзил леденящий ужас, она прильнула к Якову, который еще сильнее прижал ее к себе. ?Черт возьми, да где же Бинх с его подмогой, когда она так нужна?!? – раздраженно подумал Гуро.– Н-нет… Нет! Вы же обещали! – вдруг воскликнул Тесак.– Но ты взгляни на нее! На них! – Данишевский небрежно махнул рукой на жмущихся друг к другу Николь и Якова. – Она никогда не полюбит тебя, будет лишь презирать, так же, как и все другие! Ты не сможешь ее заставить! Она заслуживает смерти.– Только. Через. Мой. Труп, – отчеканил Гуро, по прежнему целясь в голову графу. ?Давай. Только дай мне повод?, – подумал дознаватель, и Данишевский поступил точно так, как ему было нужно.– Охотно, – сказал он, быстрым движением схватив с тележки пистолет.Прицелиться Данишевский не успел – раздался выстрел. Гуро попал точно в его ладонь, сжимавшую оружие, которое с грохотом отлетело далеко от вскрикнувшего от боли графа. Вторая пуля вонзилась прямиком в его грудь, как и третья.Николетта было облегченно вздохнула, но помещик, вместо того, чтобы упасть навзничь, вдруг расхохотался. Его одежда и не думала пропитываться кровью.– Неужели вы столь наивно полагали, что меня так просто убить? – спросил он с чудовищным оскалом.Сердце Гуро пропустило удар и он выпустил в графа еще несколько пуль – но всё бестолку, он всё так же стоял посреди гостиной совершенно невредимый.– А это щекотно, – беспечно произнес он, ухмыляясь.Но вдруг со стороны коридора раздались громкие шаги – на выстрелы в гостиную вбежал вооруженный Бинх. Увидев его, Яков оттолкнул от себя Николь, бросил бесполезный револьвер на пол и обнажил шпагу.– Он неуязвим. Уведите Николетту, я выиграю время, – сказал он полицмейстеру, бросившись на Данишевского, в руках которого откуда ни возьмись тоже появился клинок. ?Если пули его не берут, интересно, долго ли он протянет с отсеченной головой?? – подумал дознаватель, скрестив с ним оружие.– Нет! – вскрикнула Гоголь, рванувшись было за ним, но сильные руки Бинха удержали ее и начали оттаскивать в коридор.И вдруг случилось нечто странное – воздух в комнате как будто загудел, тени сгустились и стали осязаемыми, мрак окутал силуэт Тесака, который все это время стоял неподвижно, наблюдая за происходящим, а спустя мгновение на его месте оказался уже Всадник. Бинх от увиденного на мгновение оцепенел, но быстро пришел в себя, когда понял, темная фигура в капюшоне, вооруженная мечом, движется прямо на него. Полицмейстер заслонил Николетту собой.– Убирайтесь отсюда! – крикнул он ей, выстрелив во Всадника, но ему пули тоже были ни по чем. Тогда Александр Христофорович достал из ножен саблю и принял оборонительную стойку. – Я сказал уходите!Но девушка его не слышала. Она как завороженная следила за каждым шагом и выпадом, которые делал Данишевский, пытаясь сообразить, как ей помочь Якову. Граф же, казалось, развлекался этим поединком.– Надеюсь, Яков Петрович, вы понимаете, что никому из вас не уйти из этой комнаты живым? Зря вы не уехали в столицу, пока была возможность. Очень жаль, вы были мне симпатичны, – между делом непринужденно сказал он, уверенно парируя все удары, которые наносил Гуро.– Должен отметить, это было не взаимно, – ответил дознаватель, продолжая атаковать. – И еще вы ошибаетесь, даже если мы с Бинхом сложим здесь головы, Николетта останется невредима.– Я бы не был на вашем месте так уверен, – ухмыльнулся Данишевский, который, в отличие от Гуро, видел, что Гоголь все еще находится в комнате.Дабы быть абсолютно уверенным в том, что девушка не сбежит, граф решил отрезать ей, да и служителям закона, все пути к отступлению. Он сделал несколько пассов руками и пламя от свечей, освещавших гостиную, взвилось к пололку и растеклось по полу, превращаясь в сплошную стену огня, перекрывшую оба входа и взявшую Николетту в отдельное кольцо.– Вы уж простите великодушно, любезный Яков Петрович, не хочу лишать своего друга удовольствия убить вас. Он так давно об этом мечтал, – сказал Алексей, легко уклонившись от клинка Гуро, который вдруг с лязгом опустился на меч Всадника.Данишевский же переключил свое внимание на Бинха. И для полицмейстера, и для Гуро эта битва была на пределе возможностей – их противники были гораздо сильнее, подвижнее. Они были неуязвимы для их ударов. У этого сражения мог быть лишь один исход, и с каждым мгновением они понимали это все лучше и отчетливее.Николетта же, задыхаясь, стояла в круге огня, паника захлестывала ее. Сквозь пламя она едва могла разглядеть силуэты фехтующих, но даже так и ей было понятно, что положение безнадежно. Но вдруг стена огня, перекрывавшая вход в гостиную, как будто расступилась. Девушка смогла разглядеть женскую фигуру, которая быстрым шагом прошла мимо нее. В следующее же мгновение жар вдруг угас и Николь, закашлявшись, упала на колени. Но тут она увидела то, отчего все внутри нее оборвалось.Яков стоял, насквозь пронзенный мечом Всадника, шпага выскользнула у него из рук и с лязгом упала на дубовый пол, на который уже начала капать алая, горячая кровь. Вытащить свой меч из тела дознавателя убийца не успел – клинок просто растворился в воздухе, превратившись в клубы черного тумана. Ноги Гуро подкосились и он упал на пол.– НЕТ!!! – вскричала опомнившаяся Николетта, кинувшись к нему. – Нет! Нет, только не это!Яков взял ее за руку, не в силах произнести ни слова. Кровь из пронзенного легкого поднималась по его горлу и мешала сделать вдох, во рту был привкус металла. Он понимал, что это конец. Николь рыдала, прижимаясь к нему, шепча все молитвы, какие только знала. Она не видела, что происходит вокруг.Точно так же она и не заметила события, которое стало причиной того, что меч Всадника просто исчез. Точно так же она не видела, что была не единственной женщиной, проливающей слезы по своему любимому в этой комнате…За несколько мгновений до этих трагичных событий Елизавета Андреевна Данишевская наконец решилась на то, что не могла сделать десятилетиями – остановить своего мужа. Когда она прошла сквозь пламя, расступившееся в благоговении перед артефактом, что она держала в руках, Алексей поверг главу полицейского управления Диканьки. Ему оставалось лишь занести свой клинок для решающего удара, но вдруг он почувствовал, что вокруг его шеи как будто сомкнулось стальное кольцо, а затем вся его сила и мощь начала жечь его изнутри. Обернувшись, он увидел свою жену, по ее щекам текли слезы, а губы скорбно прошептали лишь одно слово: ?Прости?…В следующую секунду граф Данишевский с криком рассыпался в прах. Лишь металлический обруч в виде двуглавой змеи лежал в куче пепла. В то же мгновение магическая сила этого мужчины перестала существовать – стена огня потухла, а Всадник развоплотился в недоумевающего неказистого паренька, в руках которого больше не было оружия.Елизавета Андреевна опустилась на колени перед прахом мужа и заплакала, уронив лицо на ладони. В своем горе она тоже не замечала, что в нескольких шагах от нее разворачивается другая трагедия.Опомниться и Николетту, и Лизу заставил внезапно раздавшийся оглушительный выстрел и последовавший за ним грохот упавшего тела. Это Александр Христофорович подстрелил бывшего своего помощника, осознавшего, что больше у него нет той могучей древней силы, что даровал ему Данишевский, а значит, в лучшем случае его ждет каторга. Тесак хотел сбежать, но не успел даже покинуть залу.– А-александр Христофорович! – всхлипнув, тихо позвала полицмейстера Николетта, продолжая сжимать руку Якова. – Пожалуйста, прошу вас, еще не поздно… Прошу, привезите доктора Бомгарта! Он поможет, умоляю вас! Привезите…– Николетта Васильевна… Николь… Такая рана… Боюсь, доктор здесь будет бессилен… – скорбно ответил Бинх.– Не-е-ет! – Гоголь вновь с рыданиями уткнулась лицом в грудь своего возлюбленного. Она даже не сразу поняла, что с ней продолжают говорить.– Николь! Отойдите же! – уверенно и громко сказала Лиза, пытаясь отстранить девушку от Гуро.– Нет… Нет! – упиралась она.– Отойдите, чтобы я могла спасти его! – прикрикнула графиня, и на этот раз ее слова подействовали.Николь, размазывая по лицу свои слезы и кровь Гуро, с изумлением и надеждой уставилась на женщину. Графиня тоже опустилась на колени перед умирающим дознавателем и вдруг извлекла откуда-то из складок своей юбки небольшой флакон – тот самый, который при Николетте дал ей Алексей в день, когда они познакомились.– Убитым девушкам это уже ни к чему. А вашего любимого еще может спасти, – сказала она, влив белесую жидкость в рот Гуро. – Теперь остается лишь ждать…