22. Пустота (1/1)

Мик не чувствует ничего, кроме пустоты. Такое бывает: после сильного потрясения ты вдруг напрочь лишаешься способности реагировать на происходящее, будто отключаешься. Всё проходит мимо как в тумане. А тебе всё равно. Самое страшное уже случилось, терять нечего, испытывать ощущения от оставшегося в жизни незачем. Мик сидит в абсолютной тьме, ему не нужно ничего видеть. Сидит на полу, спиной привалившись к кровати. Глядит куда-то сквозь пространство, сквозь время, возможно, туда, где был когда-то Дэвид. А теперь его нет.Мик знает, что они поступили верно. Вернись всё назад, они закончили бы точно так же. Да только Мик был бы не против всё вернуть, лишь для того, чтобы вновь увидеть, почувствовать, пережить Дэвида.Он находится в трансе. В воспоминаниях. Совсем не здесь и не сейчас. Разумеется, до его слуха не доносится, как кто-то позвонил в дверь, как Бьянка, понятия не имеющая, что происходит с её мужем, прошла по коридору и открыла, впуская в квартиру гостя. Как тихо шепнула, что Мик, кажется, в спальне и не хочет никого видеть по непонятным причинам. Как кто-то тихо прошёл в комнату, остановился на пороге, подождал, пока глаза привыкнут к темноте, а потом поражённо воззрился на сгорбившуюся на полу фигуру.– Мик! Мик, да что с тобой?Кит пытается докричаться до друга.А Мик смотрит в одну точку и не отвечает.Ричардс подбегает, падает на колени, заглядывает ему в лицо.И Мик тихо произносит:– Это всё. Это конец.И Кит понимает.Он мог бы сказать, что предупреждал. Но сейчас это – последнее, что нужно. Потому что Мик, в общем-то, ни о чём не жалеет. Мику просто больно. Кит не понимает одного: почему всё же Мик не был с ним до конца откровенен? Почему не рассказал сразу? Почему пришлось узнавать обо всём из сплетен в прессе?Кит делает лучшее, что только может. Садится рядом и без слов протягивает Джаггеру начатую бутылку виски, очень кстати прихваченную из дома.Не один, так с его помощью, Мик обязательно справится.***Анджела бьёт кулаком в дверь ванной и вдруг ощущает какую-то усталую безнадёжность.Оттуда доносится звук воды, льющейся из открытого крана. А Дэвид не отвечает, хотя ясно, что он там, иначе каким образом дверь может быть заперта изнутри? Попытки докричаться до него длятся второй час и не приносят результатов.Энджи сползает по чёртовой двери и закрывает лицо руками, не сдерживая рыданий. Ей ещё никогда не было так страшно.Что-то случилось – это однозначно. Что-то очень нехорошее.Неизвестно, жив ли там вообще Дэвид, как давно он находится в ванной и не подаёт признаков жизни.Энджи, вернувшись домой, какое-то время занималась своими делами, полагая, что её муж в душе и скоро выйдет. Однако, когда прошло достаточно много времени, а шум воды не прекращался, а Дэвид так и не появился, она поняла: что-то произошло. Тотчас Анджела начала звать Дэвида. Всё оказалось напрасным.Она чувствует липкую, парализующую всё тело панику. Надо что-то делать, а в голову ничего не приходит.Наконец, вскочив с пола, она бросается в гостиную к телефону. Одной ей не справиться, нужна помощь. Неважно, что этот человек ей не слишком нравится. Он хорошо знает Дэвида и, наверное, придумает, что делать.Она хватает трубку, дрожащими пальцами набирает номер.Гудки. Чёртовы гудки. Ответь же, пожалуйста!– Алло? – наконец слышится сонный голос.Конечно, пять часов утра. Чего ещё можно ожидать?– Игги! – слёзы сжимают горло, мешают говорить.– Кто это?– Энджи Боуи. – Кто?– Чёрт, Игги... Это Энджи Боуи! Слышишь ты меня, твою ж мать?! – в отчаянии кричит она, чуть ли не разрывая телефонный провод от волнения. – Тут... Дэвид. Он...– Выезжаю.Игги понимает. И Анджела готова благодарить судьбу хотя бы за это.Она возвращается к ванной, продолжает устало колотить в дверь, уже ни на что не надеясь, чисто автоматически. Тело сотрясают всхлипывания.Она никогда не была верующей, но сейчас готова молиться, только бы с ним всё было хорошо.– Пожалуйста, – шепчет Энджи. – Пожалуйста! Я же люблю тебя.Как она переживёт, если с ним что-то случится?Дэвид никогда не был хорошим мужем, но она и не требовала. Возможно, он её не любил так, как хотелось бы. Но это совсем неважно. Важно, чтобы сейчас всё обошлось.Игги приезжает быстро. Вскоре он уже врывается в квартиру. Вид у него перепуганный: всклокоченные волосы, наполовину расстёгнутая рубашка, в спешке натянутые джинсы без ремня. – Что произошло?! – с порога спрашивает он, хватая за плечи зарёванную Энджи.– Я не знаю! – всхлипывает она. – Он не отзывается с тех пор как я здесь.Игги бежит к ванной, стучит сам. Разумеется, это не приносит никакой пользы.Поп обращается к Анджеле, старается говорить размеренно, чтобы успокоить и себя и её:– Нам надо сломать дверь. Вместе. Нужен нож или что-то такое, чем можно открыть замок. Он здесь несложный, я надеюсь.Энджи, вспотыкаясь, несётся на кухню за ножом.Они вместе буквально ломают замок.В ванной темно. Игги поспешно нащупывает выключатель.Как только зажигается свет, раздаётся отчаянный вопль Анджелы, увидевшей то, что буквально лишает её твёрдой почвы под ногами.Дэвид сидит на полу, привалившись спиной к ванне. Голова откинута на бортик. На до синевы бледной коже ярко выделяется алая струйка запёкшейся крови, которая стекала из носа.Не сговариваясь, оба бросаются к нему, принимаясь нащупывать пульс. По крайней мере, живой. Но не приходит в себя. Дыхание совсем слабое.Игги пытается трясти его, брызгать водой в лицо – всё тщетно.– Дэвид! Дэвид! – Энджи кричит, срывая голос. – Всё будет хорошо. Пожалуй, очнись. Дэвид, умоляю!Судя по всему, он без сознания уже давно.Похоже на передозировку. И то что Дэвид отключился – очень плохо. Быть может, уже поздно пытаться что-то сделать.Игги взваливает Дэвида на себя, – как хорошо, что он ещё сильнее похудел и совсем ничего не весит – тащит в гостиную. Энджи спешит следом, попутно прихватывая то, что может понадобиться при оказании первой помощи.– Нужно звонить в скорую? – спрашивает она.– Нет времени! – отвечает Игги, укладывая его на диван. – Необходимо сделать искусственное дыхание. Потом я позвоню в частную клинику – у меня номер лежит в бумажнике в кармане куртки. Найди его скорее! Они гарантируют анонимность. Нам нельзя позволить, чтобы из-за наркоты у Дэвида были проблемы с законом.– Учитывая нынешние проблемы Дэвида до проблем с законом он может не дожить! – истерично замечает Энджи, подкладывая под голову Дэвида подушку.– Успокойся. С ним всё будет хорошо, – заверяет её Игги, наклоняясь к лицу Дэвида, чтобы сделать искусственное дыхание.Энджи бежит в коридор. Сердце стучит как сумасшедшее. Ничего не нужно, только бы он очнулся!***Дэвид среди тьмы и пустоты вдруг начинает что-то ощущать. Смутные звуки вдалеке. Потом ощущение чьих-то губ на своих, чьего-то тёплого дыхания, возвращающего его к жизни.Неужели это...Дэвид распахивает глаза. Рваный вздох.Испуганное лицо над ним. Совсем не то.Игги? Что он здесь делает? Что вообще происходит?Дэвид ничего не понимает.Поп облегчённо вздыхает и не отрывает от него внимательного взгляда.Боуи не чувствует ничего, кроме безмерной слабости и желания вновь погрузиться туда, где не будет ничего.– Только не отключайся! Крик Игги слышится так, будто он совсем далеко. Но Дэвид слышит. И действительно пытается не отключаться.Вскоре рядом появляется ещё и Энджи. Она хватает его за руку, что-то тараторит. Дорожки слёз блестят на её щеках.Дэвид чисто инстинктивно сжимает чужие пальцы. Хочет что-то сказать, но язык не слушается.Он почти ничего не помнит. Помнит, как выскочил из машины Мика и понёсся домой, чтобы принять там очередную дозу и забыться.Мик...По сердцу будто нож проходит. Боль почти физическая.Даже сейчас, когда сознание почти в отключке, в голове бьётся лишь одна мысль:"Всё закончилось".Чувство одиночества накрывает. И так тоскливо становится. Зачем он очнулся?А Игги с Анджелой твердят, что всё будет хорошо. Всё обязательно наладится.Они не знают, чего уже не будет.Дэвид, наконец, может разлепить засохшие губы.– Игги, я хочу уехать, – шепчет он. – Избавиться от всего этого дерьма. Пожалуйста... Поехали куда-нибудь...Ему действительно это нужно. Срочно. Иначе он задохнётся в Лондоне. В проклятом Лондоне, где нужно дышать одним воздухом с человеком, которого необходимо теперь всеми силами оставить в прошлом.– Конечно, Дэвид. Куда захочешь. Обязательно, – кивает Игги, кажется, готовый как Анджела расплакаться от облегчения, что Боуи хотя бы жив и даже способен говорить. – Поехали в Берлин, – предлагает Дэвид.Он давно хотел.Почему Берлин?Он понятия не имеет. Просто так. Куда угодно.– Хорошо. Берлин. Замечательно.Где-то слышатся чужие голоса. Чужие лица. Несколько врачей в комнате. Какие-то уколы. Всё это в тумане.Дэвид снова отключается. И хорошо. Хотя бы перед глазами не будет стоять навязчивых образов из теперь уже прошлого, которое не так давно было единственным настоящим.Последняя мысль о том, как же он устал.