Глава 3 (1/1)

Итак, сейчас я сижу и рисую. Да угадали, опять его. А что я могу с собой поделать? Ни-че-го. Владыка пол часа назад уехал проверять границы, обещая вместо трофеев привезти двоих взрослых детей, с шилом в пятой точке. Я только посмеялась. Хотя вопросы пришлось отложить до его приезда, чем была огорчена. Рисуя, я размышляла о том, как я могу помочь лесу. Его боль была слышна даже здесь, во дворце. Она давила на меня не давая думать о чем-нибудь другом. В итоге я бросила незаконченный рисунок на стол и направилась к выходу из комнаты. На улице было все так же пасмурно, солнце не пробивалась через густые кроны деревьев. Это место нагоняло на меня тоску, нет, я не скучаю по тому миру, но там было яркое солнце, которое заставляло хоть иногда выходить из дома. Тут же мне хотелось только забиться в свой угол, деля боль с лесом и отчаянно желая, чтобы это поскорее кончилось. Я бы так и сделала, если бы не гордость. Именно она не давала мне показывать окружающим свою слабость. Никто все равно не поймет, у них внутри пусто, ничего не остановит их сделать еще больнее. Они с радостью пнут сломанного горем человека оставляя его наедине со своей болью. Им плевать, на все. В них нет ни капли искренности. Все что держит их вежливость и напускное радушие -- это выгода. Они помогут только тогда, когда увидят в этом свою выгоду. Да, в мире этих глупых людей портящих жизнь себе и другим я нашла себя в стиле панков и металлистов. Они хотя бы не ставят себя выше других, я вполне согласна с их мыслями, да и музыка тоже заслуживает внимания, но общаться с ними теснее я не собиралась. Продолжая размышлять на невеселые темы я шла медленно, не разбирая дороги. Мысли путаются и я сново возвращаюсь в то время когда я еще не знала Эшли. Невольно сравнивая навязчивое воспоминание с реальностью я вдруг поняла что сейчас все точно так же. Я сново одна, без намека на то что это проишествие не плод моей больной фантазии. Намека нет, а вот рисунок на руках остался до сих пор.Иногда я все еще надеюсь что Леголас был прав. Ну не мог он врать мне прямо в глаза, дарить тепло, помогать и делать это ради своей выгоды, а он ведь был так искренен. Да и татуировка могла просто исчезнуть или не появиться вовсе. Мало тебе люди говорили гадости в лицо, за твоей спиной, они же все лицемерные твари. А ты сново поверила, сново дала им нанести удар и в который раз разачаровалась. Внезапно я почувствовала боль, не свою -- она другая. Я пыталась подняться с колен, но не помнила как упала. Руку жгло, она будто с каждой секундой становилась еще более горячей и готова была вспыхнуть алым пламенем. Эта боль была под кожей, прожигала меня и не давала скрыться от нее. Я словно горела заживо,но все закончилось так же быстро как и началось. Боль ушла и оставила после себя опустошение, оно давило на виски не давая думать. Тело сковывали осторожные прикосновения, как будто во сне. Но чем настойчивее они становились, тем сильнее я чувствовала отвращение, к себе, к ним. К тому, кто обрел меня на эти муки. Я пыталась сопротивляться, но не могла пошевелить и пальцем. Кто-то сделал из меня наблюдателя, безвольную куклу. Кто-то любовался моим телом, ощупывал взглядом, трогал. Этот кто-то издевался надо мной, смеялся над моими попытками выбраться из плена. Он считал что я проиграла ему, возможно, но только не себе. У меня все еще есть силы, силы не сдаться раньше времени.***Спустя несколько дней.. Еле разлепляю веки, щурюсь от яркого света. Что-то в этом было до жути знакомо. Путаюсь принять хотя-бы сидячее положение. Это трудно, но осуществить можно. Кто-то аккуратно придерживается меня за руку и обнимает за талию. Я сново открываю глаза, со второй попытки выходит лучше. Чьи-то карие добрые глаза встречаются с моими, лицо обладателя находиться в моем личном пространстве. Это слишком нагло. Именно поэтому я отодвигаюсь на несколько сантиметров в сторону, но теплые руки все еще обнимают меня и я понимаю что все это время лежала с ним в обнимку на одной кровати. Это лицо было так знакомо, но сил не хватает даже заставить себя сказать хоть что-нибудь. Незнакомец явно читая мои мысли подал мне стакан воды, и я с жадностью осушила его. — спасибо — мой голос звучал жалковато, едва мое состояние можно назвать бодрым. — как себя чувствуешь, Мэри? — Голос явно тоже был мне знаком и это пугало, потому что я никак не могла вспомнить его. А то что он знает мое имя настораживает. — на твердую четверку, по шкале моего привычного состояния трупа. — да, признаться честно я не радовалась пень птиц по утрам, скорее не замечала из-за боли во всем теле. — ты осталась такой же милой, как и в тот момент когда я ушел, знаешь, я ведь до сих пор не могу простить себе того что оставил тебя в таком состоянии, это нанесли тебе еще больший урон. — его слова не объясняли мне ничего, но боль в глубине его глаз была неподдельной. -- прости конечно, но мы вообще знакомы? Я даже не знаю как тебя зовут… — моя фраза вызвала у него неподдельное удивление даже брови взлетели вверх. — слушай Мэриэн я конечно поступил ужасно, но это слишком — кажется он уже просто надеялся что я все-таки перестану наконец шутить. Но я не могла вспомнить его. — послушай, я даже не знаю о каком поступке ты говоришь! — видимо мое признание ему не помогло и он побледнел. От гнева. Он очевидно еще не понял или отказывался принимать реальность.-- посмотри на свои руки, ты могла бы сделать такую в Лихолесье? Эта татуировка, наша связь, понимаешь? — послушай, давай ты не будешь говорить чушь и оставишь меня одну? — в ответ раздалось только громкое многозначительное молчание.