Его дело (1/1)

Листовки одиноко висели на стенах и столбах. Никто не видел этого чудака с бакенбардами, потому что его в городе уже не было, да и не помнил его никто. Штутгартский Врач? Звучит, как выдумка или какая-нибудь второсортная городская легенда.Такие обстоятельства совсем не радовали сержанта Веттерлейна. Безразличие гнусных горожан, которых парень когда-то поклялся оберегать, а им словно не нужна ни поддержка, ни защита, ни сострадание. Начальство предлагало взять сержанту отпуск ещё давно. Бедняга так и не оправился после недавней гибели младшего брата, и с тех пор Веттерлейн всегда на взводе. Порой на шатена было страшно смотреть, хотя до Готтлиба Людвига ему как до Луны. К слову, парень люто ненавидел Штутгартского Врача и полагал безо всяких улик, что именно клетчатый чудак виноват в смерти родного человека. Он был куском уставшего мстительного дерьма. Все это понимали. Маленький дикий зверёк — с виду милейшее существо на всём земном шаре, — постепенно умирающий от собственной желчи и жажды вендетты.Сержант хотел добраться до этого толстяка, чтобы выйти на доктора Людвига. Он не знал ни имени, ни фамилии, ни даты рождения. Адрес и связь с преступником, которая, возможно, была сексуально-романтической, — всё, что ему было известно. Веттерлейн не был успешным сотрудником, нередко лажал на заданиях, но он никогда не падал духом. Такие черты, как излишняя самоуверенность и дерзкое, порой хамоватое поведение, принадлежали ему с самых ранних лет. Вместе с этим парень был заботливым и осторожным по отношению к тем, кого любил.Иногда эта привязанность к людям очень сильно влияла на его ментальное состояние и, следовательно, мешала его работе.Тридцать три года назад до юного Нюьта дошло ужасающее известие из одного немецкого городка, и оно так потрясло парнишку, что виновник кровавого торжества не раз снился ему в кошмарах. Да, Ньют к тому моменту уже успел поучаствовать во многих драках со сверстниками и не только, но образ этого высокого темноволосого хирурга с уродливой улыбкой породил в нём страх перед врачами. Мальчишка пытался скрывать свою фобию, и только от своего младшего брата он не мог этого утаить. Тот, к удивлению Ньюта, не стал насмехаться, и даже поддержал его. Братец сам не любил докторов — их резиновые перчатки издавали звук, вызывающий мурашки по коже, а шприцы сами по себе были страшные. Никому не хочется, чтобы их кожу протыкали, даже если это всего лишь ?комарик?.И вот мы здесь! Сорокадевятилетний Ньютон Веттерлейн. Депрессивный, эмоционально неустойчивый, крайне тревожный сержант полицейского отдела. Удивительно, как у него вообще вышло дослужить до этого звания. Парень искал люк. Никому не было дела до Штутгартского Врача, пока не пропало три сотрудника. Никому, кроме Веттерлейна, который на весь отдел орал про доктора-садиста из пятидесятых. Честно, сержант тоже не проявлял бы никакого интереса, если бы по дороге на работу он не обратил внимания на знакомую морду зловещего доктора, который травмировал подростка, даже не зная о существовании юного Ньюта. Только хирург умудрился за это время заметно постареть. Веттерлейн узнал его, и он бросил клич, на который никто не откликнулся, пока не исчезли офицеры. Маленький Ньют никому не нужен.Железный люк и куча следов вокруг него. Сержант начал обыск, хотя ордера у него не было. Он расследовал это дело сам, без помощи бесполезных коллег, которые с места не сдвинутся, пока в них не выстрелят. Это было дело Ньюта.