Утро (1/1)
Штольман отпустил пролётку. До дома Мироновых решил пройтись пешком: требовалось привести мысли в порядок. Яков Платонович остался на крыльце, когда служанка удалилась доложить о его приходе. Он был не готов сейчас к общению с Марией Тимофеевной, а оставшись на крыльце, мог этого избежать. Штольман услышал, как доложили о нём, и затаил дыхание, потому что после этого возникла пауза, на его взгляд затянувшаяся. Через мгновение всё-таки прозвучало: ?Пригласи?. Мужчины поприветствовали друг друга, хозяин кабинета жестом предложил сесть, сам, занимая своё место за рабочим столом. Штольман будто и не услышал приглашения, разве что пристроил саквояж и трость. Некая озабоченность гостя не осталась незамеченной. Виктор Иванович отметил про себя, что Штольман во всех перипетиях сохранял выдержку и спокойствие, за исключением тех случаев, когда это касалось Анны, но справедливости ради стоило заметить, что это не умаляло его профессионализма. Виктор Иванович по себе знал, как не просто было сохранять хладнокровие, когда дело касалось Анны. И тут же возникло беспокойство, раз Штольман озадачен, да к тому же такой ранний визит, то причина может быть только одна.- Что-то с Анной?- Почему это Вы так решили?Миронов и не подозревал, как помог Штольману с началом встречи.- Заверяю Вас, что с Анной Викторовной всё в порядке. Но разговор действительно будет иметь к ней непосредственное отношение. Прошу Вас, Виктор Иванович, забыть о нашей последней беседе, её основной недостаток заключался в том, что она была преждевременной. Со своей стороны разговор поведу в ключе нашей последней встречи.Виктор Иванович чётко услышал, что разговор будет об Анне, прикинул, что не видел её уже сутки, и в очередной раз отметил, что не в состоянии контролировать её действия. От приступа самобичевания его спасло обращение Штольмана, по-видимому, уже не первое, Яков Платонович коснулся его плеча:- Виктор Иванович? - увидев осознанный обращённый на него взгляд, Штольман продолжил. - Виктор Иванович, Ваша дочь является для меня целым миром, я прошу у Вас руки Вашей дочери, и для меня будет честью, если Вы благословите наш брак.Виктор Иванович прошёлся туда-сюда по кабинету. Штольман, не таясь, наблюдал за ним.- Яков Платонович, а позвольте узнать, к чему была тогда та беседа?- Видите ли, и Вы, и я, знаем характер Анны! Ничего я Вам тогда сказать не мог! Мне важно было поговорить с Анной Викторовной.- Если я Вас правильно понял, Яков Платонович, на сегодня Вы поговорили и у Вас есть её ответ?- Да.- Что ?да??- Поговорил - ?да?, и ответ Анны Викторовны - ?да?, - Штольман терпеливо вёл разговор.- Ваше возвращение было как гром среди ясного неба. Всё таки столько лет тишины. Думал, что всё с Вами связанное позади. Не принимайте, прошу Вас, на свой личный счёт. Говорю так, помня переживания дочери... Но если Анна смогла Вас простить, или понять, или принять Ваше молчание... Она Вам уже дала ответ? Она сказала ?да?, я правильно понял?- Анна Викторовна приняла моё предложение! Поверьте, я не мог прийти сначала к Вам!Виктор Иванович верил и знал, что Яков Платонович сделал всё правильно. Ему вдруг вспомнилась история с математиками: Анну заклеймили ?ошибкой природы?, ей грозила реальная опасность, и её ответ на услышанный родительский разговор о возможности что-то сделать: ?Со мной не надо ничего делать. Я справлюсь сама?.- А ведь тогда она могла погибнуть, если бы не Штольман. Всегда сама, похоже он единственный, кому она готова уступить, - размышлял Виктор Иванович, а вслух произнёс, - а ведь Вы - единственный, Яков Платонович, кому Аня раскрыла сердце, ещё тогда, и никого не впустила до сих пор.В кабинете воцарилась тишина, последняя прозвучавшая фраза заставила каждого окунуться в свои переживания.- Не в моей власти, если даже время оказалось беспомощным, мешать счастью горячо любимой дочери, - Виктор Иванович наполнил бокалы. - Я не смог бы отдать свою дочь в жёны недостойному мужчине!На правах хозяина Виктор Иванович первый нарушил молчание:- Мария Тимофеевна скоро вернётся, разумным думаю будет, если я поговорю с ней с глазу на глаз. Прощаюсь не надолго, до вечера, Яков Платонович?- До вечера, - разговор завершило крепкое мужское рукопожатие.По пути в полицейское управление Штольман, оценивая прошедший разговор, пришёл к выводу, что в общем всё успешно, Виктор Иванович даже комплимент позволил, пусть и завуалированный, а уж с Марией Тимофеевной, только ему и разговаривать, сочувственно усмехаясь, подытожил думы.- К Анне! - передумал Штольман, и на него нахлынули видения мгновений ушедшей ночи.В больнице шёл приём. У дверей кабинета ожидал только один пациент, и Яков решил занять очередь.- Проходите! - пригласила его в кабинет то ли помощница, то ли сестричка.Штольман успел остановить её, представиться, и удалить по причине конфиденциального разговора к госпоже Мироновой, после чего молча зашёл в кабинет. Анна что-то дописывала.- Добрый день, рассказывайте, что беспокоит.- Сердце...Услышав родной голос, она вскинула взгляд, и Яков увидел неописуемую гамму чувств, промелькнувшую в её глазах. Он очень остро ощутил в это мгновение реалистичность давно сказанных им слов: ?Моя жизнь без Вас была бы иной, она была бы пуста?. Вот почему он, сознавая всю опасность публичного признания, кто для него Анна, пошёл на этот риск, так он живёт, а без неё... Не проронив ни слова, Яков приблизился, не прерывая диалога глаз. Штольман склонился к Анне, невесомо приподнял за подбородок, нежно прикоснулся к губам, и не сдержав страсти, наполняющей его, завладел её ртом. Поцелуй рисковал перейти в нечто большее, но Штольман смог волевым усилием прерваться и заставить себя начать разговор.