К нему (1/1)

Мысли словно застопорились, в голове пульсировало: ?Яков Платонович написал в тот момент, когда я готова была отринуть всё, что нас связывало, мне нужно было только подумать, но я уже была готова! Но подумать, как раз и не получилось. Как странно, но и о письме не получается! Он будто считал мою готовность! Неужели почувствовал? Я не могу больше ждать! Не могу, когда он рядом!?Бег мыслей по кругу продолжался почти с обеда: подготовка к приезду коллег доктора подходила к завершению, и участие Анны носило характер ?необходимого присутствия, а вдруг что?, больше для спокойствия Александра Францевича. В свете неожиданно появившейся возможности подумать, первоочередным Анна посчитала - остановить бег, и ничего лучше не придумала, как встретиться со Штольманом.Если имелся выбор, письмо или личное общение, она всегда предпочитала второе. А для встречи удачно подходило то, что не стоило особо вуалировать своё местонахождение: дома, да, и Андрей Петрович, знали о предстоящем визите гостей в больницу, и об её участии в подготовке их приезда; в освободившееся время она и задумала встретиться с Яковом Платоновичем. Но для пущей надёжности Анна домой отправила записку с посыльным, что задерживается в больнице.По дороге она чуть было не передумала, в памяти возник далёкий эпизод: когда она выбрала личную встречу с инженером Буссе, и чем тот визит закончился. Последовало непродолжительное колебание, в итоге разбившееся о мысль: ?Это же Яков Платонович!?Уже приближаясь к гостинице, Анна смогла облечь в вопрос то, что её тревожило: она была в некой эйфории от полученного письма, но супротив своему характеру, не попыталась сразу встретиться со Штольманом или написать, почему? Ответ обжёг, как огонь, она не верила ему, была уверена в том, что письмо было написано под влиянием эмоций, да, и молчание Якова Платоновича настораживало, а ведь прошло трое суток.Для раздумий времени не осталось. Анна вошла в гостиницу, объяснив дежурному свой визит наличием послания из больницы, и проследовала к лестнице.Уже у номера её охватило волнение, но рука, словно живущая сама по себе, постучала в дверь.Штольман открыл дверь. На пороге стояла Анна. Он замер.- Добрый вечер, могу я войти, Яков Платонович, - негромко спросила Анна, но этого было достаточно, чтобы вывести Якова из оцепенения.- Добрый вечер, Анна Викторовна! Конечно, прошу извинить... - Яков сделал шаг в сторону, и не закончив фразу, понял, что несмотря на всю свою решимость, завтра встретиться с Анной, он, как оказалось, не был готов к разговору: мысли путались, эмоциональный градус встречи нарастал.Они оба не были готовы, воцарилась тишина. И, как водится, заговорили одновременно, и тут же замолчали, продолжая диалог глазами. И он, и она всё понимали без слов: он написал, она пришла. Как и тогда, слова были излишни. Яков, признавая за собой ответственность за встречу, всё таки посчитал нужным объяснить:- Анна, я ... - но был остановлен взлетевшим к его губам пальчиком, словно электрические импульсы побежали по телу Штольмана, принося с собой удовольствие. - Яков Платонович, ответьте, пожалуйста, только на один вопрос, - голос её задрожал, он увидел в стоящей перед ним Анне, такой порой теперь далёкой, барышню на колёсиках с её порывистостью, открытостью, - только на один, это письмо - правда?- Да! - голос Штольмана наполнился грудными звуками, выдававшими степень его переживания.Напряжение нарастало с неимоверной скоростью: Яков физически ощущал бешеный бег крови и жар, охвативший его, видел побледневшее лицо Анны, мучимый желанием прикоснуться, шагнул к ней, взял её руки в свои, делясь с ней теплом, разливающимся по его телу, вдруг в едином порыве прозвучали одни слова на два голоса: ?Я люблю Вас?.Яков с трепетом приник к губам Анны, почувствовал несмелый ответ. Отстранился, увидел блеск полуприкрытых глаз, припухшие губы, и услышал:- Ты жив!Он захватил её в свои объятия, не давая опомниться от поцелуев. Она не успевала за ним, и в какой-то момент покорилась ему. Одежда превратилась для них в оковы - мгновение и они свободны от пут. Яков и Анна в упоении касались друг друга, ласкали, целовали, достигая сокровенных мест. Тишина комнаты иногда нарушалась долго сдерживаемыми звуками и словами, произносимыми шёпотом, словно эти двое опасались чего-то. Дыхание стало шумным и прерывистым. Две мощные руки, как две колонны, держали его мужественный торс, ограждавший её от всего мира. Анна вся могла укрыться под ним, но для пущей надёжности, обвила свою защиту ногами. Её смелое движение чуть не заставило его забыть, что их близость сейчас, как в первый раз. Яков, переполненный желанием тут же обладать ею, с трудом сдерживал себя. Его чресла задавали ритм, её бёдра вторили им, на её животе пролегла влажная дорожка от их ритмичных движений. Так упоительно было ощущать её потребность в нём, что Яков немного задержался и продлил ожидание. Он видел и чувствовал готовность Анны, остановившись у её входа, и поймав взгляд затуманенных желанием глаз, вошёл. Её возглас запустил вечные как жизнь движения: он входил в неё раз за разом под самый корень, постепенно наращивая темп. Он наслаждался ею: ароматом, телом, звуком. А она подчинялась ему, и наполнялась счастьем. Единение этого мужчины и этой женщины напоминало утоление жажды: словно большими глотками, словно в последний момент оживали иссякшие силы, молниеносно. Яков и Анна уносились раскачиваемые волнами любви.Замерев, они не смогли отпустить друг друга, Яков прижал её к своей груди, правой рукой обхватил за талию, а в изгибе левой легла её голова. И только когда перестали существовать отдельно границы их тел, они погрузились в сон.За окном опускались сумерки.