2. (1/1)

У Серас не такой уж большой опыт в том, что касается поцелуев, но все же достаточный, чтобы сказать: эти – лучшие. Пусть и слишком осторожные, одними лишь сухими губами, как бы ни хотелось большего. Прогулка по лезвию вампирских клыков. Это раздражает и возбуждает одновременно, но еще больше возбуждает безрассудная смелость ее мужчины, готового трахнуть саму смерть.Сначала Серас зажимает раненое плечо рукой, словно надеясь остановить так кровь. Жест инстинктивный и совершенно бесполезный, доходит до нее постепенно: скоро кровь свернется сама и рана заживет. Обычная пуля, не серебро.– Больно? – участливо спрашивает Бернадотте, присаживаясь рядом.Виктория морщится, отнимает руку, несколько секунд разглядывает задумчиво, а потом проводит языком по перепачканной ладони. Крови, даже донорской, она все так же не пьет, поэтому потерянной своей ей особенно жаль. К тому же, не без гордости отмечает вампирша, у нее очень вкусная кровь.– Да.Вообще-то это не совсем правда. По-настоящему больно – это когда все тело истыкано освященным серебром. Больно, когда надо вытаскивать обжигающую сталь из себя голыми руками. Больно, когда нужно бежать с десятком еще не заросших ран. А царапина на плече нестерпимо зудит, так, что хочется расчесывать, расчесывать, расчесывать, пока кровь не хлынет снова, и снова не вернется подобие той, настоящей боли.Но Виктории нравится то, что Пип спрашивает. Нравится, как он приобнимает ее за плечи, успокаивающе гладит по спине рукой и наблюдает за тем, как прямо на его глазах безобразный красный шрам в разодранном рукаве постепенно бледнеет и истончается. Зато вот куртка безнадежно испорчена, вздыхает Серас. Тело регенерирует само собой, но восстанавливать одежду, как Алукард, она еще не умеет.Капитан продолжает гладить ее по спине, просто по-товарищески, пока обжигающе-горячие пальцы не спотыкаются о застежку лифчика. Смущенная Виктория пялится на свои коленки, туго обтянутые чулками, словно видит впервые, и не знает, на что ей надеяться: на случайность или неслучайность этой запинки.

– Скажи, куколка, вампиром же может стать только девственница?Ну вот.– Да, – безнадежно кивает она, уже понимая, что избежать очередной пошлости ей не удастся.Капитан Бернадотте выбивает щелчком сигарету из пачки, закуривает, и в единственном его глазе пляшет непристойное веселье.– Ну а если вампирша невинность потеряет, у нее ведь потом все восстановится?– Не знаю, не пробовала! – буркает Серас и дергает здоровым плечом, сбрасывая приятную тяжесть чужой руки.Бернадотте широко улыбается, наклоняется к ней и, обдавая теплом и запахом своих сигарет, шепчет на ухо:– Надумаешь проверить – обращайся!