Часть 10. Калининград (1/2)
- Я хотя бы могу попрощаться с братом? – я волком смотрю на Россию, а он все так же невозмутим, как и на протяжении всего собрания.
- Только быстро, - разрешил Брагинский, поднимаясь со своего стула, - а затем мы сразу же отправимся ко мне. Дома у меня все еще полно хлопот после войны, твоя помощь будет очень кстати.
- Что? Ты думаешь, я помогу вам ваши проблемы разгребать?! -я почти кричу на Россию, а он, просто улыбается и ненавязчиво угрожает мне краном.
- Ну-у, теперь все мои проблемы – твои, мы же теперь едины, правда, товарищ?
- А-а-а, НЕТ! Нет-нет-нет-нет! – я закрываю руками уши, - не смей меня так называть!!! – моя реакция явно его веселит.– И хорош лыбиться, не думай, что если забрал себе Кенигсберг, то я сразу же стану твоим ручным псом, я тебе не Латвия! – я с трудом удержался, чтобы не ударить Россию и совсем не обратил внимания на протестующий писк Латвии.
- Просто попрощайся с братом, мы тебя подождем, - мягко говорит Брагинский, глядя как остальные жители СССР по одному выходят из зала совещаний, - только не заставляй нас ждать слишком долго, да?
- Не зли братика, у него сегодня такое хорошее настроение, не надо его портить, - шепнула мне на ухо Украина, проходя мимо меня и выходя из комнаты вслед за Литвой. Теперь остались только я, Россия и Белоруссия.
- Не беспокойтесь, я не люблю долгих прощаний, - с наигранной вежливостью говорю я, уверенным шагом направляясь к выходу.Германия настороженно смотрит на меня, проклятье, я даже отсюда чувствую, как сильно он напряжен. За моей спиной прошли Россия с младшей сестрой, я ощутил на себе пристальный взгляд Наташи, подождал, когда они выйдут, чтобы остаться с братом наедине. Ну, не совсем наедине, позади Германии прячется Италия, но они всегда вместе, так что порой я вообще воспринимаю их как одно целое.
- Насколько все плохо, - тихо спрашивает меня Вест. Сердце болезненно сжалось. Ох уж этот Германия… он даже не представляет, как я буду по нему скучать. Я широко улыбаюсь и смеюсь, а он непонимающе смотрит на меня. – Гил?…- Да нормально, жить можно, - я подошел к нему ближе, - Выплатишь компенсацию, лишишься армии, внесешь изменения в конституцию… - я усмехнулся. Проклятье, горло словно тиски сжали.- Хорошо, но я и так бы все это сделал, - он облегченно вздохнул.- Веее, Пруссия, а зачем тебя вызывали? – улыбаясь, спросила Италия, обнимая моего брата, он был не против.- Да так... - я откашлялся, но не смог закончить фразу. Черт, да что же это такое с Великим Мной творится. – В общем, Вест...Я увидел, как сильно насторожился мой брат, в его голубых глазах застыл страх.- Прощай, - усмехнувшись, сказал я и протянул Весту руку, но он не отреагировал, только чуть оттолкнул от себя Италию, ее объятия сковывали его движения.
- Что ты хочешь этим сказать? – его голос звучал по-военному сухо.- Я теперь, вроде как, стал – я усмехнулся, - частью России, он ждет меня внизу.- Но почему ты,ведь в этой войне виноват я? – все так же спросил Германия, а Италия непонимающе смотрела то на меня, то на Веста и издавала волнительное ?Веее?.Через приоткрытое окно я услышал гудок автомобиля, болезненно сморщился, такой звук может издать только машины советского производства. Я попытался улыбнуться, Германия, сентиментальный дурак, приятно, что ты не хочешь меня отпускать. Эх, один раз можно, тем более что повод подходящий.
Я резко шагнул вперед и крепко обнял брата, вкладывая в эти объятия то, что я никогда бы не решился сказать ему. То, что вообще не принято говорить в нашей семье. Пусть он просто знает, как дорог мне. Я чувствую, как дрожат его руки, когда он неловко обнимает меня в ответ, кажется, он все еще не до конца верит в то, что происходит…Снова раздался резкий гудок.Я отпустил Веста и улыбнулся ему, глядя в его пустые глаза.- Да ну тебя, Вест, я скоро вернусь, ты же меня знаешь! Я там такое устрою, что они сами меня из своего союза выпрут! – я мягко ударил его по плечу и не оглядываясь пошел к выходу.
***
- Апчхи, - я дрожал всем телом и придвинулся ближе к странному каменному предмету, очень отдаленно напоминающему камин. Брагинский называл его печкой.
- Будь здоров, - пожелал мне Россия и мило улыбнулся. Я только злобно смотрю на него. Бесит, он меня бесит больше всего на свете, но я не хочу спорить, боюсь, что потеряю то немногое тепло, которое еще осталось в моем теле. А Россия по своему дому вообще без верхней одежды ходит, в одной полу-расстегнутой рубашке, военных штанах и сапогах. Ну и в вечном шарфе.
- Переоделся бы, так и простудиться не долго, - ?Заботливо? предложил мне Иван.
- Ни за что! – прорычал я. Брагинский только с сожалением вздохнул. – И от чего у тебя дома такой дубак!
- А-а? Да нет, тепло, а это просто сквозняк, в западном крыле все еще огромная дыра, вот и тянет. Ты бы помог с ремонтом, было бы теплее.- А то я не помогаю! – и я говорил чистую правду. Я уже несколько месяцев живу у России, поначалу я еще храбрился, надеялся, что смогу отмазаться от работы, но после пары ударов краномот которых открылось несколько старых ран, Великий Я снизошел до помощи. А потом Брагинский надо мной грязно надругался, принудительно сменив мне имя (хотя, я его никогда не признаю!). Тоже мне Кенигсберг в Калининград переименовать! Бесит, да как у него рука поднялась… После этого я устроил жуткий погром у России, закатил скандал, но ничего не смог изменить. Только голова болела весь следующий день от удара краном.Ну, зато я забрал себе самую теплую комнату, мне ее сам Брагинский уступил. Так что я Великий, типа, тут почти главный.
И вот теперь, после трудового дня, (между прочем без обеда!) я решил хоть немного отогреться, пришел в свою комнату, как тут же за мной явился Иван. Да он просто не отходит от меня, мне это бесит.
- Если замерз, то лучше залезь на печку, а не жмись к ней с боку, - посоветовал мне Россия. И почему мне эта фраза показалась пошлой?Все еще не могу воспринимать слово ?печка?, как существительное.
- Мне и тут хорошо, - да, я не прекращаю сопротивляться тирании Брагинского, меня еще никому не удавалось сломить.
- Да я вижу как тебе хорошо, аж слышно как зубы стучат, - улыбнулся Иван, я игнорирую его замечание.- Зачем пришел? Я сегодня от работы не отлынивал, придраться не к чему!
- Да на ужин тебя позвать, - мне не нравиться когда он так на меня смотрит… так по-доброму… словно я правда ему родственник.- Я не голоден.- Ну конечно, - усмехнулся Иван, - пойдем, ты же не хочешь, чтобы я тебя силой отнес к столу, да?Вот так и заканчиваются все наши с ним споры. Он недолго меня уговаривает, затем угрожает физической расплатой, затем я, обычно, продолжаю спор, и Брагинский осуществляет свою угрозу. А сегодня не в настроении драться.Я поднялся с пола и закинул на эту печку тонкое одеяло, в которое кутался. Ног я почти не чувствовал, сильно обморозил их, пока работал со всеми на улице, да и руки еще не отошли от холода. Я принципиально не беру одежду, которую мне предлагает Россия, все так же хожу в своей немецкой военной форме, изредка переодеваясь в штаны и рубашку, которые успел с собой прихватить, когда уезжал из дома, чтобы постирать форму. Все в доме на меня недружелюбно косятся, один Россия, кажется, доволен, что я живу с ними. Бесит.Мы спустились по лестнице и направились в просторную столовую. Я почувствовал приятный запах жаренного мяса, живот радостно заурчал. Только и делаю целыми днями, что работаю над ремонтом дома Брагинского, а это забирает чертовски много сил, за это время я сильно похудел.
- Садись, Гилберт, уже почти все готово, – улыбнулась мне Украина, она только что вышла из кухни и поставила на стол большую кастрюлю полную вареной картошки. Хоть какое-то напоминание о доме. Все уже сидели за столом и о чем-то весело болтали, но резко замолчали, стоило нам с Россией войти. Я закатил глаза и сел рядом с Литвой, он смерил меня странным взглядом, но увидев мою хмурую рожу, быстро отвернулся и пододвинулся поближе к Эстонии. И зачем Брагинский так усердно заставляет меня есть вместе со всеми, это никому не нравится, да и я бы предпочел бы поесть в одиночестве (ну, хорошо мне одному!) в своей комнате, чем вместе со всеми жителями союза.
Ем я молча, стараясь ни на кого не смотреть, хотя то и дело чувствую на себе взгляды подручных России. Они все шумно обсуждают ремонт дома, Литва все жалуется на недостаток средств, а Россия счастливо улыбается и уверяет всех, что вместе они со всем справятся.
- Зачем ты его носишь? – от голоса Белоруссии я вздрогнул, не заметил как она села на место Литвы. Я вопросительно посмотрел на девушку.- Его, - она указала на черный крест, который был приколот к моей форме.- Я же не спрашиваю, зачем Брагинский постоянно таскает свой орден, и ты к моему не лезь, - я чуть от нее отодвинулся.- Да ладно, Наташ, отстать от него, - улыбнулась Украина.
- Братик, разве тебя это не злит? – спросила Белоруссия. Брагинский подлил себе водки и улыбнулся.