Сказка первая о синем-синем небе (1/1)

Я сидел в старой пропахшей машинным маслом электричке. В ушах торчали наушники и заливали все музыкой ?Нирваны?. За тусклым, в коричневых разводах окном быстро сменялся такой же тусклый пейзаж. Казалось будто бы я еду не к солнечному морю, а в обычную деревушку где-то в средней полосе. Сосёнки, болота, жухлые берёзки… Скучно.А между тем я ехал в солнечный край с мягкими песочными пляжами, тёплым лазурным морем, пышными зелёными деревьями, яркими цветами и весёлыми загорелыми людьми. Нет, конечно, я ехал не отдыхать. Дело в том, что я студент третьего курса, будущий журналист. На своём факультете я считаю одним из самых способных. Да, я умный и хорошо пишу. По окончании этого года один из моих профессоров сказал мне: ?Алексей, ты хорошо пишешь, я вижу это. Но тебе не хватает личных впечатлений. Все твои статьи основаны на книгах и рассказах других. Я знаю одну деревушку у моря. Отдохнешь, подышишь свежим воздухом, позагораешь. А заодно пообщаешься с местными. Тебе это полезно?Вагон резко дернулся. Я снова взглянул в окно. Мы остановились у старого вокзала с облезлой краской и покосившейся вывеской ?Ст. Ясный колх..з?. Буква ?О? лежит рядом с дверью. Редкие цветы торчат из-под фундамента.Я обвел взглядом других пассажиров. Их было всего трое. Один из них дряхлый старичок с длинной реденькой бородкой, другой был зрелым мужчиной, с усами, красной шеей и с пакетом набитым фруктами. Еще была девушка. Она сидела спиной ко мне, поэтому я видел только ее светло рыжие локоны и книгу в руках.Вдруг дверь распахнулась и в вагон ввалилась бабка. У нее было круглое загорелое лицо с огромной бородавкой на носу, темно-коричневое пыльное платье и такой же платок. В обеих руках она держала тяжелые сумки с пустыми звенящими банками. Она оглядела вагон метким взглядом из-по кустистых бровей и направилась ко мне. С тяжелым вздохом она уселась напротив меня, запихала под сиденье свои сумки и достала спицы и пряжу.Состав тронулся, и я снова уставился в окно. В моих наушниках по-прежнему играла музыка. Внезапно плеер запиликал и музыка оборвалась. Чертыхнувшись, я достал его: так я и думал зарядка села, даже на дорогу не хватило. Еще раз выругавшись, я, снял наушники и положил их вместе с неработающим плеером в сумку под сиденьем. Только сейчас я заметил, сколько вокруг меня звуков: колеса стучат, словно исполняют известную одним им песенку, газета старичка шуршит, ветер завывает в открытом окне. Стучат банки под бабкой и тихонько звенят, стукаясь друг о друга ее спицы. Тяжело дышит сосед с красной шеей и тихо перелистывает страницы девушка с рыжими волосами. Сколько звуков! Как я мог не слышать их раньше! Я сидел пораженный этим открытием и тупо улыбался. В это время старуха достала из сумки два яблока и смачно надкусила одно, а другое протянула мне: - Молодой человек, угоститесь яблочком. Свежее, наливное-голос у нее был дребезжащий. Я растерянно взял яблоко и пробормотал: ?Спасибо?. Я думал, что наше общение этим и ограничится, но бабка продолжила: - Хороша сегодня погодка, а, студент? – спросила бабка, довольно ухмыльнувшись. - Да, хорошая. Небо синее. Трава зеленая... – ответил я и еще раз взглянул в окно, да погода хорошая. Внезапно странная мысль скользнула у меня в голове - Но откуда вы знаете, что я студент? - А я, милок, все знаю,-рассмеялась старуха-А что небо синее, ты прав, но раньше… Раньше оно было еще синее… - Почему? – я улыбнулся, моя бабушка тоже считает, что раньше все лучше было, свежее, говорит она. - Ты слышал сказку о Синем Небе? – она сощурилась и внимательно посмотрела мне в глаза. - Нет. А что за сказка? – я заинтересовался, может это то о чем рассказывал профессор. - Нет? Ну, тогда слушай…- и, откинувшись на жесткую спинку, она начала:? Давно это было. Люди тогда были добры друг к другу и к природе. Войн не было, все любили всех. В то время овца могла спокойно спать в логове волка, а заяц в одной норе с лисой. И было Небо тогда синее-синее, словно глаза самой прекрасной девушки. И Трава была зелена и свежа, как душа у младенца. Цветы были нежные, как материнская любовь. Вода в бескрайнем море была вечно теплая, как домашний очаг. А солнце было ярко, как первая любовь. И были тогда люди, что умели подниматься в небо синее на крыльях птиц. Они делали себе колесницы из самого легкого дерева, украшали их камнями самоцветными: кроваво-алыми рубинами, небесно-синими сапфирами, травянисто-зелеными изумрудами и прозрачными, как слеза ребенка, алмазами. В колесницу это впрягали они золотыми нитями птах разных ровно дюжину и поднимались в небо синее. И у каждого из них свои были птицы. У кого ласточки быстрые, у кого орлы величавые, у кого воробушки шустрые. И кормили они птиц своих и ухаживали за ними, хоть и жили птицы те на свободе. На колесницах своих помогали они остальным людям, то землю вспашут, то от пожара спасут. Жили все дружно и счастливо. Но родился однажды человек, сам захотевший, как птица летать, подчинить себе хотевший природу-мать. И стал он с остальными людьми разговаривать об этих мыслях своих, и глупые люди послушали его, а умные ужаснулись. И стал тот человек с товарищами своими на диких зверей охотиться, подчинять себе зверей лесных. И стали звери и птицы бояться его и всех людей остальных. Время шло. Все больше и больше подчинял он природу. И построил завод он большой черный-черный. И хоть говорили ему умные, что плохо от этого природе будет, не послушал их человек и решил открыть завод этот. И не заботило его, что завод этот будет в реку синею отходы сбрасывать и в небо чистое дым черный выпускать. И вот настал день открытия завода этого. И собрались тучи черные, взволновалось море синее, страшный шум подняли все звери и птицы. И в тот миг когда открыли завод, грянул гром, сверкнула молния, и поняли люди что не видать им больше ни неба синего-синего, ни травы зеленой-зеленой. А те люди, что летать умели, поднялись все разом на своих колесницах в небо и летели-летели ввысь пока не поднялись на облака и поселились там они и стали жить там, где небо еще синее-синее. Но открыли завод, и стал он, как предсказывали черным дымом дымить и в реку синею воду черную выливать. Но не видели с тех пор люди неба синего-синего, как глаза прекраснейшей из девушек и не видели они травы зеленой и свежей, как душа младенца? Старуха окончила рассказ, а я сидел словно в трансе. Вагон снова дернулся и становился на станции ?Солнечная?. Моя остановка. Я вышел из вагона и закурил. Вообще курю я редко, но сейчас мне это было необходимо. Странный рассказ старухи полностью завладел моими мыслями, и я не заметил, как из вагона вышла та самая рыжеволосая девушка. Я бы и не заметил, если бы она не спросила меня, который час. Я посмотрел на нее и замер. Она была невысокой, с круглым лицом, маленькими коралловыми губками и огромными синими-синими глазами.Помедлив, я ответил. Собственный голос показался мне чужим. Девушка улыбнулась и ушла по проселочной дороге в направлении деревни. Я докурил и так же направился в сторону деревни. Каникулы начались.