XIII (1/1)

Никому и никогда не пришло бы в голову подозревать Инумине, с глазами преданного добродушного пса, в коварстве. Но пригласив на свадьбу своих школьных друзей, он совершил стратегически очень верный ход, здорово сэкономив на развлечениях для гостей. Впрочем, хлопотами организационного толка занимались его невеста и Тораиши. А с последнего сталось бы предусмотреть участие в празднике каждого из приглашённых.И, да, они собрались все вместе. По крайней мере, ?все? те, которых Кайто подразумевал. Кого, за исключением Какеру и группы Шу, не видел с момента выпуска из академии.Пообещав друг другу поддерживать связь, они едва ли знали, кого куда занесло и кто чем занимается. Но вот – случилось чудо. И Хошитани прервал своё преследование неугомонной персонализированной мечты. Наюки приехал из Киото, где учился, вместе с Угавой, прихватив с собой и сестёр. Тацуми и Саватари, словно не было тех лет, проведённых в отдельности друг от друга, явились вместе и сразу же приклеились друг к другу, как в школьные времена. Куга считался естественным придатком Тораиши, а к тому прицепился и Китахара, сопровождаемый Нандзё. Агеха прилетел на крыльях своей любви к Хошитани, а Хачия – на крыльях, которые умудрился отрастить за два года невиданно каким образом, но, на удивление, крепко его державших. Одиночка Тенгендзи хоть и опоздал на церемонию, но освободил график для встречи с ними – небывалое дело. Поэтому, собравшись в просторном зале горемычного ?Ван-Ван-Кена?, они, впервые за долгое время, оказались вместе, едва не забыв об истинной причине праздника. Но кроме них на свадьбе присутствовали многочисленные родственники с обеих сторон и подружки невесты, у каждой из которых ярким, едва ли не маниакальным светом горели глаза при взгляде на красавчиков из музыкальной школы. Почему-то Кайто наивно предполагал, что Изуми, за время участия в группе приобретя некоторую популярность, пресытился женским вниманием. Но, заняв роль ведущего на пару с чрезмерно весёлым Ютой, он буквально искрился от восторга, упиваясь вниманием публики, в особенности, женской её частью. И пока он, аккомпанируя себе на гитаре, исполнял одну из песен Мияви [1], не обременённые обществом незнакомых людей, выходцы из пресловутой музыкальной академии Аянаги переговаривались между собой, собравшись за одним из длинных столов. – Всё ещё не верится, – в очередной раз за день сообщил Юта, фонящий не хуже атомного реактора, лучась от радости или уже выпитого. – Кажется, сто лет прошло, как мы в последний раз виделись! Я так по вам скучал!– Ну да, – фыркнул Какеру. – Настолько скучал, что не находил ни единой возможности хоть пару строчек написать. Ври побольше.– Ну-у, Тенгендзи, не дуйся. Я исправлюсь, честно. В следующий раз пришлю тебе открытку!– Очень надо! – окрысился Какеру, ожидаемо покраснев.– Мне пришли, – равнодушным тоном сказал Шу. Впрочем, уголки его губ предательски выдавали улыбку, которую он прятал за стаканом с соком.– Обязательно! Обещаю! – клятвенно заверил Юта, с чрезмерным усердием закивав. – О, Куга, точно! Автограф! Я хочу твой автограф!Шумно вдохнув, сидящий рядом с Шу Рен не дал тому ответить, сказав:– Ох, не напоминай.– А что такое? – непонимающе хлопнул ресницами Юта, подавшись вперёд, тем самым вторгшись в личное пространство Какеру.– Ухо откушу, – шепнул тот, заставив Юту подскочить на месте и одарить напарника широченной извинительной улыбкой. – У нас была автограф-сессия, – начал Рен, – куча девиц набежала, жуть. А Шу ведь во всех анкетах пишет, что любит рисовать. Так одной девчуле приспичило попросить у него нарисовать что-нибудь в довесок к автографу. Он и нарисовал. Чудовище какое-то лупоглазое. Видели бы вы, какую это вызвало реакцию.– Это был экспромт, – пожал плечом нисколько не задетый словами друга Шу. – И вообще эксклюзив.– Рен-Рен, – с сокрушённым видом покачал головой ироничный Коки. – Ничего-то ты не понимаешь в современном искусстве. Я вот хотел привлечь Кугу к рисованию иллюстраций. – С удовольствием возьмусь, – в тон ему ответил Шу. – О, могу представить, что из этого получится… – вздохнул тихонько Тору. Но его слова, услышанные всеми, словно послужили сигналом для остальных: команда Отори сдавленно захихикала.– Юки, Цумуги, – когда смех утих, Кайто обратился к девочкам – Ничего, кстати, что вы здесь? В смысле…Девочки, а вместе с ними и Юта с Какеру, непонимающе сощурились, вылупившись на Кайто, мысль которого имела вполне однозначную, хотя и не самую благозвучную формулировку.– О, ты тоже это почувствовал? – восторженно окликнул его Руи. – Да, что-то витает в воздухе, – с мечтательным видом произнёс Коки с другой стороны стола. Глубоко вдохнув, добавил: – Жажда крови. – А, вы об этом? – протянули близняшки. По ним явно было видно испытанное разочарование.– Пустяки, не проблема, – хладнокровно произнесла Цумуги.– Женский коллектив, мы к такому привыкли, – добавила Юки. – В смысле? – не сдержался Какеру. – Ах, святая простота, – с пренебрежением махнула на него рукой Юки. – Это вы, мальчишки, жизни не знаете, тепличные создания.– Женский корпус академии – это другой мир. Там без звериной хватки не выжить, – со знанием дела поведала им Цумуги.– А-а-а, – слаженный ?мальчишеский? хор увенчал сдавленный смех Коки.– Как интересно, – заметил Руи с загадочной улыбкой. Обернувшись к другому столу, он как раз перехватил чей-то явно заинтересованный взгляд и улыбнулся какой-то вмиг зардевшейся девушке.– Наивный, – хором вынесли ему приговор Юки и Цумуги.– Ничего, Эйго меня защитит, – с этими словами Руи повернул голову к сидящему рядом Саватари. – Ведь так, Эйго? – Всё верно, Тацуми, – согласился тот.– Ой, ну уймитесь вы, а, – устало пробормотал Акира. Но одного только целительного касания Тору оказалось достаточно, чтобы он улыбнулся.– О, Тораиши-кун закончил петь, – заметил Со.– Пф-ф, изобразите восхищение и одухотворение, – фыркнул Рен.– Сейчас он подойдёт и отчитает нас за то, что мы не слушали, – усмехнулся Коки. – Агеха, подать тебе сок?– М? Угу.Когда сияющий довольством Изуми приблизился к их столу, все уткнулись в свои стаканы, бокалы, тарелки, но его это нисколько не возмутило.– Эй, вы, невежи! – радостно воскликнул он.– Эй! – мгновенно ощерился Какеру. Подражая ему, и остальные подняли на Изуми полные осуждения взгляды.– Да ну вас, – махнул рукой Изуми. – Игнорируете, а у меня, может, сердце кровью обливается. И, кстати, Тенгендзи, ты-то мне и нужен. У меня тут предложение, от которого ты не сможешь отказаться.Какеру с сомнением вздёрнул брови, на что Изуми обличающим жестом ткнул в его сторону пальцем, одновременно с этим схватив со стола чей-то стакан.– Да-да, не сможешь, – подтвердил он. – И, господа, извольте подняться для танца. А, Шу, тебя Ину звал.– А-а, – понимающе протянул Шу, со вздохом поднявшись. Оказавшись на ногах, он упёрся ладонями в столешницу, склонив голову. В поднявшемся гаме Кайто едва расслышал обеспокоенный голос Рена:– Эй, ты нормально? – Да, – ответил Шу, выпрямившись. Он махнул рукой, похлопав Рена по плечу, и направился в сторону сцены. Стоящий там Сейчиро, заметив его, радостно замахал рукой, подгоняя. Кайто, проводив его взглядом, обернулся к Какеру. Оттеснив с места Юту, Изуми неразборчивым шёпотом втолковывал ему что-то, пока остальные, поднявшись со своих мест и собравшись вокруг стола маленькими группами, смеясь о разном, переговаривались.Кайто заметил смущённо улыбающегося Рику в компании с Ютой, запоздало осознав, что место рядом с ним опустело. Оглянувшись, он увидел Со, который с умиротворённым видом разглядывал всё вокруг. Сидящий рядом Коки, заметив внимание Кайто, улыбнулся ему.Кайто вспомнился тускло освещённый, словно пронизанный лунным светом, коридор, запах пыли, доносящийся из-за приоткрытой двери библиотеки, шелестящие голоса двух спорящих призраков.Отгоняя наваждение, он качнул головой, поднявшись со своего места в тот самый момент, когда заиграла музыка. Сейчиро, высокий, широкоплечий, в идеальном костюме, красивый как никогда, стоял на краю сцены, нежно удерживая в руках искрящийся саксофон [2], под переливчатые мотивы которого со своих мест поднялись его невеста и её отец. Все прочие звуки вмиг растворились в зазвучавшей музыке, преобразились, став её отдельными аккордами. Свет на мгновение погас. В следующую секунду зажглись тусклые, искрящиеся тёплым светом, гирлянды, точно по мановению пальцев, прошедшихся по клавишам фортепиано. Комната, как живая, словно вздохнула разноголосым восторгом, когда мелодия преобразилась. Вокруг люди собирались в пары, покачиваясь в такт звучащей со сцены музыки. Кайто почувствовал себя оглушённым, когда, оглянувшись в поисках друзей, не заметил их, растворившихся в толпе. Но рядом вдруг оказался Тору, улыбающийся кроткой, удивительно нежной улыбкой. И поддавшись сиюминутному порыву, Кайто сказал, почти уверенный в том, что его голос не будет услышан:– Потанцуем и мы? – с улыбкой спросил он, столкнувшись с удивлённым взглядом Тору.Тот ошеломлённо хлопал ресницами. Невинному выражению, появившемуся на его лице, позавидовала бы любая скромница. Кайто почувствовал тепло в груди, источником которого было не его сердце, но сердце другого человека, важного и любимого друга.– Я имею в виду, прогуляемся? – пояснил он. – Хотя бы до бара, оттуда и сцена лучше видна.– А! Аха-ха, точно, – растерянно рассмеявшись, Тору кивнул. Кайто протянул ему руку.Медленно двигаясь вдоль стены, минуя танцующие пары, они шли, притираясь плечами. С некоторым удивлением Кайто неожиданно осознал, что Тору прибавил в росте, вытянулся, чуть раздался в плечах – очевидно, за такое-то время, повзрослел. И всё же Кайто видел его, как и всех прочих, прежним, не изменившимся. Тонким, не особенно изящным, но обладающим естественным очарованием, самую малость нескладным подростком, до краёв наполненным светом, теплом. И Кайто ощутил себя тем мальчишкой, которым был два года назад, ощущая то особенное спокойствие, комфорт, который испытывал всё время, находясь в компании с Тору.У барной стойки никого не было, даже бармена. Кайто заметил его в толпе, танцующим с незнакомкой. Впрочем, с этой стороны зала все были незнакомцами. Хотя всмотревшись в разноцветную круговерть, он увидел Руи и Эйго, которые со своими партнёршами танцевали рядом, почти соприкасаясь спинами, отделённые от девушек десятком сотен световых лет, величиной настолько огромной, что её нельзя было и вообразить. Но можно было ощутить. Юта когда-то поделился мыслью, что Руи и Эйго кажутся ему прожившими вместе много жизней, реинкарнирующими вновь и вновь для того, чтобы встретиться. Тогда Кайто только высмеял очевидное желание Юты применить впервые услышанное слово. Но сейчас, глядя на двух неизменных друзей, Принцессу и его Рыцаря, Кайто легко было поверить в то, что абсурдное предположение их чудаковатого лидера было не лишено смысла.Сам Юта виновато улыбался, едва обнимая девушку, вид которой не отличался благодушием. Оттоптал, поди, незавидный кавалер ей все ноги. При этом он умудрился повернуть голову и заметить Кайто и Тору на другом конце зала, радостно помахав им рукой и наверняка этим вызвав новый всплеск раздражения со стороны партнёрши. Если Юта девушек и любил, то чувства его были неизменно безответны. А тот единственный, кто питал ответные чувства, продолжал от него бегать.Чего ради?Нет, Кайто отказывался об этом думать.Другая пара верных друзей – Рику и Со – держались со своими партнёршами рядом. У Со это была миловидная, счастливо улыбающаяся женщина в возрасте. Черты лица выдавали в ней одну из близких родственниц Инумине, так что Кайто ощутил мимолётное беспокойство за Со, который в его памяти остался ужасно неловким забавным мальчишкой. Трудно было уложить в голове то, что он изменился. От мягких мальчишеских черт ничего не осталось. За пару лет Хачия Со вдруг из нескладного подростка вырос в привлекательного мужчину, которому очень шёл его строгий костюм. Но тёплый нежный взгляд добрых глаз остался прежним, и именно он привлекал больше всего, заставляя смущённо хихикать его партнёршу. И стоило Кайто подивиться произошедшим переменам, как Со оступился, навалившись на женщину, что она, впрочем, расценила с исключительным поощрением. Кайто покачал головой, повторив жест Рику. Тот, напротив, почти не изменился, по росту превышая только Акиру. А ещё он отрастил волосы. Красивые, блестящие, черничного оттенка, они были заплетены в косичку, не вяжущуюся с брючным костюмом. С долей иронии Кайто подумал, что платье подошло бы ему куда больше. И если бы он распустил волосы, то затмил бы всех девушек, присутствующих в зале. Успешный актёр, он, и находясь вне сцены, был чьим-то образом. Красивый настолько, что трудно было оторвать взгляд. И Кайто был не единственным, кто лишь смотрел. Оставшись сидеть за столом, Коки наблюдал за танцующими, подперев подбородок рукой. Кайто не мог знать, о чём он думал, но был уверен, что в его голове мысли придуманных им героев, играющих придуманные им сцены, навязанные, быть может, произошедшими за сегодня событиями, случившимися не с ним. Вдруг подошедшие к нему Юки и Рен, только закончившие свой танец, застали его врасплох. Несколько мгновений Коки потратил на то, чтобы осознать услышанное, не понимающе уставившись на протянутую ладонь Юки. И только после толчка Рена поднялся с места и приобнял Юки за талию с явной неловкостью. Которая испарилась почти сразу, после пары изящных степов, но в памяти осталась навсегда. Рен же приблизился к неслышно о чём-то спорящим Изуми и Какеру. Со стороны их немой обмен репликами казался комедийной пантомимой: Изуми настаивал, Какеру спорил, Рен скалился. В то время как Кайто давил в себе порыв прийти на выручку, потому как, зажатый между двумя огнями, Какеру выглядел загнанным в угол. Но вот на обращённом в профиль лице мелькнула ухмылка, и Кайто мысленно с облегчением перевёл дыхание.Проследив за направлением взгляда Тору, Кайто заметил танцующих Акиру и Цумуги. В отличие от многих других случайно образованных пар, между ними ощущалась какая-то особенная близость. Догадка оказалась сформулирована в голове Кайто быстрее, чем он рассмотрел выражения лиц обоих. Он такие лица уже и видел. Нет смысла и спрашивать.Кайто перевёл взгляд на сцену, на краю которой, мягко покачиваясь с пятки на носок, играл на саксофоне Сейчиро. Кайто не сдержал улыбки: настолько нехарактерным казался облик одного из самых шумных его знакомых. Вместе с романтической медленной мелодией он словно распространял ауру умиротворения, нежности. И тихой, но всеобъемлющей любви. Он не кричал о ней, не объявлял во всеуслышание. Он играл. И этого было уже очень много. Фигуру Шу едва можно было различить в полумраке сцены. Почти слившийся тенью с силуэтом фортепиано, он был самой музыкой, претворив в жизнь слова Отори-сэмпая, произнесённые им, кажется, давным-давно, когда-то в другой жизни. Массивный инструмент казался лишь резонаторной камерой. Источником музыки был сам Шу.Если бы Кайто мог, то влюбился бы. Увы, он был не властен над собственными чувствами.Насколько бы упростилась его жизнь, если бы он был хорошим актёром.– Цукигами-кун? – раздался над ухом обеспокоенный голос Тору.– М-м, – встрепенувшись, Кайто обернулся к другу. Моргнув растерянно, сказал: – Прости, Наюки, ты что-то сказал? Тору с улыбкой покачал головой.– Нет. Просто захотелось удостовериться, что ты ещё здесь.– Хах, да, задумался вот и почти улетел в другую галактику.– Я бы не удивился, случись оно так, – пожал плечом Тору со странной полуулыбкой на лице.Наверное, Кайто выглядел удивлённым, потому что Тору поспешил всплеснуть руками в знакомом, немного нервном, жесте.– Просто сегодня всё немного странно, – пояснил он. – То, что мы собрались вместе, в одно время и в одном месте, так удивительно. Знаешь, как парад планет. Захватывающее зрелище.– Да, – Кайто хмыкнул, зачем-то подняв глаза к потолку, словно рассчитывая увидеть там звёзды. – Это ты верно сказал. Сегодня наши координаты совпали.– Но только по долготе.– У некоторых и по широте. Предлагаю соединение Тацуми и Саватари назвать каким-нибудь особенным образом [3].Тору рассмеялся. – ?Элеганс? [4], – сказал он, утирая навернувшиеся на глазах слёзы.– А ведь хорошо звучит.– Это заставляет меня тосковать по тому времени, когда мы были всего лишь звёздной пылью.Кайто был плох в спонтанных откровениях, так что не нашёлся с быстрым ответом на неожиданные слова Тору. Усевшись на высокий барный стул, вновь окинув взглядом толпу знакомых незнакомцев, усмехнувшись, он сказал:– Расслабься, Наюки. В масштабах вселенной мы всё ещё остаётся пылью.– Это обнадёживает, – с незнакомой Кайто интонацией произнёс Тору. Но не оставив ему времени на то, чтобы подумать над ответом, он задал следующий вопрос: – Не хочешь сыграть?Кайто перевёл взгляд со сцены на Тору, который милостиво не смотрел в его сторону. Как и всегда, Тору удавалось читать Кайто без видимого труда. – У Куги так здорово получается, не хочется разбивать ритм, – ответил Кайто.– Пока он там, у него нет возможности насладиться музыкой в качестве слушателя.Кайто не хотелось взращивать в себе паранойю, поэтому он запретил себе задумываться над репликой Тору. Ничего не сказав в ответ, он упустил возможность продолжить разговор, но в следующую секунду разделённая между ними тишина стала музыкой.После того, как под бурные аплодисменты Сейчиро покинул сцену, а Тору, извинившись, ушёл к позвавшим его сёстрам, Кайто поднялся к Шу. Наигрывая какую-то джазовую импровизацию, тот лишь бросил взгляд в его сторону, без слов подвинувшись на сидении и кивнув на клавиши. Кайто усмехнулся одним уголком губ, принимая приглашение.– Должен предупредить, что я давно не импровизировал, – сказал он.– Это не может быть правдой, – ответил Шу, не отрываясь от клавиш. – Задай ритм, и я подхвачу. Какое-то время они громче перешёптывались, чем играли, подбирая темп, то и дело сталкиваясь руками над клавишами. Но, в конце концов, вместе у них получилось изобразить зажигательную импровизацию на четыре руки, которая заставила едва усевшихся после танца гостей вновь подняться со своих мест.Войдя во вкус, Кайто совсем потерял счёт времени, бесконечно удивлённый осознанием того, как давно не играл. И только когда кто-то из гостей весёлым голосом взмолил о пощаде, Шу и Кайто сбавили темп. Столкнувшись не руками, но взглядами, они рассмеялись.– Ради таких моментов я и начал играть, – сказал Шу. Он отпрянул от инструмента, пригладив всклоченные волосы, добавил со счастливой улыбкой на лице: – И оно того стоит. Я иногда даже скучаю по своей подработке.– Разве исполнение в группе сильно отличается? Ты ведь тоже воздействуешь на слушателей. И, кстати, ты стал играть лучше.– Спасибо, – скупо усмехнувшись, поблагодарил Шу. – Но в группе всё по-другому. Хороший опыт для старта, но, думаю, в таком качестве мы не просуществуем долго. Почувствовав на себе цепкий строгий взгляд Кайто, Шу обернулся к нему, взглянув без утайки. – Я не загадываю далеко, но у каждого из нас своя цель. То, что мы разойдёмся, неизбежно. – Ты так спокойно об этом говоришь.– В этом нет ничего особенного. В любом случае, у всех нас уже есть такой опыт, разве нет?Кайто поморщился. Он вспомнил выпускной. Тот особенный момент, когда они в последний раз вышли на сцену все вместе. Действительно, никто из них от этого не умер.– Не уверен, что сравнение уместно, – с сомнением пробормотал Кайто. – Тогда мы были школьниками. А сейчас…– А сейчас – не школьники, – продолжил за него Шу. – Но кроме этого ничего больше не изменилось. Или ты, как и Саотомэ-сан, хочешь указать мне на мою безответственность по отношению к будущему? – с иронией осведомился Шу.Кайто фыркнул, даже ошибся нотой, будучи раздосадованным сравнением с Саотомэ. Он никогда не считал Шу безответственным, напротив, из них всех он всегда был больше других мотивирован на реальный результат.– Твоё систематически-методическое отношение вызывает почти что зависть.– На словах я герой, да, которому всё легко, – с кривоватой улыбкой сказал Шу. Облокотившись на вытянутые руки, он оставил Кайто играть в одиночестве, незаметно покачивая головой в отыгрываемый такт. – Преодолеваешь очередной этап, переступаешь на новую ступень. А потом обнаруживаешь себя сидящим на этой ступени и смотрящим не вперёд, но назад, – проговорил он. – Не получается не оглянуться. Не получается не тосковать по прошлому. И я уже не знаю, как с этим бороться.Кайто слушал болтовню Шу, напряжённо нахмурившись. Скосив в его сторону взгляд, он хмуро вопросил:– Ты пьян? – Возможно, – согласился Шу. Склонив голову набок, он прислонился к плечу Кайто, продолжив совершенно трезвым тоном: – Я допускаю подобную возможность.Кайто цыкнул, но отпихивать Шу от себя не стал.– Это нормально. Скучать по прошлому, – сказал он, усмиряя внутреннее смятение прикосновением к клавишам фортепиано. – Если считать это недостатком, то он унижает всё человеческое. – М-м, – промычал Шу с едва угадываемым одобрением. – Удобная мысль, спасибо.– Всегда пожалуйста, – с усмешкой ответил Кайто. Он подумал, что чужое опьянение передалось ему через касание, потому как вдруг ощутил в себе пробуждение внутреннего Хару, провоцирующего на глупости. Иначе объяснить произнесённые слова он не мог: – Тебе стыдиться нечего. Твоё прошлое всё ещё может сослужить роль ориентира в будущем. Кайто ощутил дрожь, продлившуюся меньше секунды, не успев понять, была ли она его или дёрнувшегося Шу. – Ты всё-таки это сказал, – произнёс тот. В тихом голосе звучала усмешка.Забрать сказанное назад, что бы оно ни означало, Кайто не мог, хотя уже успел пожалеть о том, что раскрыл рот. Ну, в самом деле, что он имел в виду?– Что? – тупо переспросил он.– Ты, Наюки, Хошитани. Тораиши. Даже Китахара. Не говоря уже о Нандзё. Каждый из вас заговаривая со мной о прошлом, за один только сегодняшний день, делал приблизительно один и тот же вывод. – Так ведь мы встретились после долгого расставания. Подобные разговоры неизбежны. – В таком случае, почему никто не говорит прямо?– Ну… За прямоту у нас ответственен Тенгендзи. Он, правда, молчит, но тоже исключительно прямо. Шу вздохнул, подавился смехом, закашлялся. С трудом произнёс:– Лучше бы ему и дальше молчать.Кайто не успел обернуться к залу, чтобы отыскать глазами их стол, как вдруг за их спинами возник незаметно подкравшийся Юта.– Бу! Сюрприз! – радостно объявил он. Шу и Кайто дёрнулись на своих местах к неутомимому восторгу провернувшего удачную шалость Юты. Просунув голову между товарищами, виртуозно игнорируя их осуждающие взгляды, он сказал: – Предлагаю вам занять места в зале. Так будет интереснее.– Мне и здесь нравится, – вяло отмахнулся Кайто.– Вот вас обязательно нужно уговаривать, да? – ворчливо осведомился Юта.– А тебя звать нужно, Хошитани? – неожиданно возник рядом мрачный Какеру. – Ведущий ты или кто?– О! – воскликнул Юта, ткнув в лицо застывшего Какеру пальцем. – Я вспомнил, где это видел! Мне однажды такой сон приснился!С плотоядной неестественной улыбкой на лице Какеру обхватил указательный палец Юты, с угрожающим видом потянув его на себя.–Хо-ши-та-ни…– П-прощенья просим! – с извиняющейся улыбкой пролепетал Юта. – Не извольте нервничать, сейчас всё будет.Свободной рукой Юта замахал на Шу и Кайто, прогоняя их со сцены. С неудовольствием подчинившись, они вернулись к своему столу. Кайто краем глаза отметил произошедшие за время их отсутствия изменения, выраженные в том, что знакомые лица размежевались незнакомыми. Но раздавшийся звонкий голос Юты заставил его вновь обернуться к сцене.– Уважаемые все! Минуточку внимания, пожалуйста. В этот замечательный вечер на этой сцене для вас выступит звезда мира кабуки, признанный гений…– Достаточно, – прервал его возникший рядом Какеру. В зале рассмеялись.– Эй! – обиженно протянул Юта. – Ты же сам просил представить тебя как следует! – Из твоих уст звучит ужасно фальшиво, – невозмутимо ответил Какеру.– Я же от всего сердца! – От всего сердца ты до второго пришествия будешь говорить. И, в конце концов, я вовсе не нуждаюсь в представлении, – с этими словами Какеру поднял руки, обращённые к гостям, и с широкой улыбкой на лице продолжил: – Ведь я… – Тенгендзи Какеру-сама-дес! – нестройным хором проскандировал весь зал, чтобы в следующее мгновение разразиться хохотом.Кайто удивлённо уставился на Какеру, который продолжал тихо перешёптываться с Ютой, пока пинком не согнал его со сцены. И со значительным опозданием Кайто заметил суетящихся в тени сцены ребят, настраивающих оборудование. Отвлечённые юмористическим выступлением, собравшиеся гости не обратили на это внимания. И только с затаенным предвкушением охнули, заметив, как из полумрака шагнул Тору, протянув Какеру сямисен [5]. Когда возбуждённый рокот толпы утих, Какеру, напоследок улыбнувшись в зал, тронул на пробу струны рукой, проверил колышки. Удовлетворённо кивнув, провёл по ним бати, извлекая тягучий звон.Он заиграл медленную звенящую классическую мелодию, которая своим безграничным объёмом наполнила весь зал. Казалось, что расписанные стены ресторана ожили. Зашелестели листья бамбука, зажурчала вода в искрящемся роднике. Птичья стая с шумом вспорхнула в небо. Дрожь струны – дрожь дохнувшего в лицо усилившегося ветра, перестук капель начинающегося дождя. И вдруг – шаги по мягкой траве – нарушение естественной гармонии, вторжение.Раздавшийся стук, глухое гулкое похлопывание по дереву. Из затемнённой глубины сцены, словно шагнув из картины, появился Изуми с гитарой в руках и широкой улыбкой на губах.Какеру сильнее ударил по струнам, вскинув на нарушителя спокойствия разгневанный взгляд. Изуми ответил примирительным заискиванием, перебирая струны в одном аккорде. Угрожающе пророкотал гром. Перестук брошенных по мощеной дороге камней не уступил в громкости. Высокий звон первых сорвавшихся с потяжелевших небес капель дождя, разбившихся о распустившиеся бутоны. Непринуждённый танец босых ног по мокрой траве. Словно два спорщика, не обмолвившихся ни единым словом. За Какеру и Изуми говорили их инструменты.Безудержное веселье вошедшего в раж Изуми оказалось заразительно, и улыбка, появившаяся на губах Какеру, выражала искреннее наслаждение, испытываемое им. Поделенная между двумя мелодия. И их смех – восторг всего зала [6].Кайто и сам не понял, как начал притоптывать ногой в такт единой мелодии. То, что сидящий рядом Шу улыбался, застыв без движения, он заметил только тогда, когда музыка оборвалась, и по залу прошёл стройный гул восторженных голосов. Кайто смотрел на Шу, который беззвучно шевелил губами. Но выражение его лица было красноречивее любых слов. Прошлое, с упорством, достойным лучшего применения, настигло его. И оно отвернулось. Удостоверившись, что он здесь. Всё ещё здесь.На самом деле, его спину он видел перед собой всё это время.Когда калейдоскопическая круговерть утихла, оказалось, что небо и земля поменялись местами, и солнце взошло на западе. Не временно-пространственный парадокс. Всего лишь другая система отсчёта координат.Всего лишь – любовь.* * *