II (1/1)

Разумеется, принятое Кайто решение показалось Харуто поспешным.– Тебе незачем уезжать, – выразил он своё пожелание. Присев на край кровати, сложив руки на коленях, он был настроен на ?серьёзный разговор?, всем своим видом выражая готовность переубедить младшего брата. Сидя за столом, Кайто видел Харуто прямо перед собой, отражённого в оконном стекле. Яркие огни ночного города безнадёжно блекли на его фоне.Кайто выразительно хмыкнул, намереваясь прибегнуть ко всем возможным способам быть услышанным. Последний месяц он сидел без работы и не видел ни единой причины оставаться здесь, где ничего не мог сделать. И его, что бы там Харуто ни говорил, это беспокоило.Следуя маршруту его гастролей, Кайто сопровождал брата, частично переняв работу секретаря. Вне всякого сомнения, он из прошлого посмеялся бы над собой нынешним.?К этому ты стремился, благородный ты наш?? – ехидничал внутренний голос. На самом деле, он уже ничего не знал и ни в чём не был уверен. Но это явно было не тем, о чём он хотел поговорить с братом. Только не с ним. Только не снова.Харуто не мог не понимать, что решение уехать не является лишь блажью Кайто, мимолётным капризом того, кто сдался. Впрочем, если он видел сложившуюся ситуацию именно в таком свете, Кайто не мог его винить. Слишком тонкой была грань между стратегическим отступлением и побегом. Кайто сам едва ли мог её различить. Оказавшись в затруднительном положении, он предпочитал подумать о нём в спокойной обстановке. Такая стратегия. Но он в полной мере отдавал себе отчёт в том, что оказался в такой ситуации потому, что, увлечённый побегом, вовсе не разбирал дороги. Спустя два года он, наконец, перестал видеть преследующую его серую тень. Но только потому, видимо, что сбился с пути. Когда он выйдет на нужную тропу, его преследователи вновь устремятся за ним. Встреча с ними страшила Кайто. И одновременно с этим казалась единственно возможным вариантом. – Нет, брат, я уже всё решил. Прости, но я возвращаюсь. В глазах Харуто мешались строгость и усталость. И великое множество не озвученных вслух слов застыло на изогнутых в печальной полуулыбке губах. Но Кайто уже устал прислушиваться к чужим мыслям. Оставшись белым шумом на фоне, они преобразились в разновидность тишины. Всезнающая проницательная тишина, которую умещал в себе один лишь взгляд родных глаз.Кайто поднялся, приблизившись к Харуто. Опустившись перед ним на колени, он накрыл своими ладонями руки брата, и, вглядываясь в его лицо, сказал: – Пойми. Здесь слишком мало света, – ?Слишком мало света для нас двоих?. – Мне его недостаточно.Долгое мгновение Харуто молчал, но затем улыбнулся, склонив голову в той особенной изящной манере, что очаровывала всех.– Мне будет одиноко без тебя, – произнёс он.?Мне одиноко, когда я с тобой?.Горечь непроизнесённых слов исказила ответную улыбку. Кайто опустил голову на колени Харуто, стремясь спрятать лицо. Часы на стене отсчитывали секунды – сердцебиение. Кайто испытал мимолётный страх, боясь уличения в неискренности. Но все звуки – и даже белый шум – вмиг исчезли, когда пальцы Харуто прикоснулись к его волосам.– Мой любимый младший братик, – нараспев проговорил он, – какой же ты глупенький.– Скажи, глупость пропорциональна росту? – Нет. Глупость пропорциональна широте души.– Эх, – Кайто нарочито горестно вздохнул. – Лучше бы росту.Харуто звонко рассмеялся.Кайто слушал его смех и наслаждался мягкими нежными прикосновениями, чтобы позже сохранить это в качестве воспоминания.Его любовь к брату была неизменной константой. В постоянстве была её сила, но она же оказывалась сдерживающим фактором, много усложняя всякое иное уравнение. Точно гравитационная постоянная при расчёте свободного падения.Но траекторию этого падения Кайто был намерен проложить сам, сколько бы условий не пришлось учесть. * * *