"Лето, третий класс" (Нандзё Коки, Китахара Рен, Агеха Рику, Хачия Со) (1/1)

Новый президент студенческого совета академии Аянаги, подтверждая ?чудесное? прозвище, имел весьма специфические представления о правильно расставленных приоритетах. Поэтому весь третий музыкальный класс в душную пору июньского сезона дождей занимался тем, что помогал ребятам из средней школы с подготовкой к летнему фестивалю.– Поверить не могу, что я это делаю.– Раз уж ты всё равно это делаешь, то делай молча!– А-агеха-а...– Ауч, не с той ноги встал?– Рен, не трави ему душу. Он просто смириться не может...– Заткнись.– ...что наш любимый-родной счёл правильным...– Ещё хоть одно слово...– ...не разделять наш славный дружный квартет.Стоило Нандзё закончить предложение, как Агеха вскочил со своего места с ножницами в руках, но замахнуться не успел, рухнув лицом на стол из-за схватившего его за пояс Хачии.– Ну что ты творишь, Агеха! – взмолился тот, усаживая товарища рядом. Причитая над ним, точно маленьким вредным ребёнком, он мягко, но настойчиво вырвал у него из рук ножницы и приобнял, ненавязчиво удерживая от причинения вредоносных действий по отношению к дружеским лицам. Агеха, со взлохмаченными волосами и раскрасневшимся от гнева лицом, бросал яростные взгляды из-под длинной чёлки, но позволял успокаивающе себя гладить, не предпринимая попыток вырваться. Глядя на них, Нандзё не мог не восхититься: дети растут и их придурь растёт вместе с ними. Очаровательно.В пустом кабинете, залитом солнечным светом, они были одни. Все окна были распахнуты, но воздух с улицы едва ли приносил прохладу, но доносил густой шорох листвы и сладкие запахи цветущих кустов. В иной раз, не стремясь обрести уединение в тенистой прохладе, Нандзё мог бы позволить себе раствориться в духоте летнего зноя. Но в кругу до боли знакомых лиц он обретал силы буквально из ниоткуда. Чуть-чуть из напряжённо звенящей тишины между ними, быть может.Тогда, вкрадчивым тоном, голосом, преисполненным спокойствия, Китахара спросил:– Вы закончили дурака валять? Тут работы непочатый край, а нам хорошо бы сегодня закончить.Пристыженный Хачия распространился в бессвязных извинениях, Агеха вжал голову в плечи, а Нандзё подумал с восторгом влюблённой шестиклассницы: ?Ах ты ж моя умница!?Возложенная на их плечи работа была не особенно сложной, скорее даже возмутительно лёгкой. И утомительно монотонной. Руководя группой кохаев, им предстояло изготовить несколько сотен сувенирных тэру-тэру-бодзу. По плану, простота которого поражала воображение, им нужно было подготовить шаблоны, в то время как более сложная часть с декорированием была под ответственностью кохаев. Чем быстрее они справятся, тем скорее их протеже преступят к работе.Некоторые сомнения закрались в голову Нандзё в тот самый момент, когда Хошитани, имея вид словно бы виноватый, всё это ему сообщил. Впрочем, не выдержав и секунды, Хошитани сознался, с громким хлопком сложив ладони перед лицом в молитвенном жесте: ?Прости! Это из-за девчонок. Они всё ещё дуются на Китахару, ну, ты знаешь… Поручить это ему было их идеей. Они шантажировали меня! Я не мог отказать...? Нандзё это всё лишь повеселило. Он предвкушал, как взбесится Китахара, когда он перескажет всё ему, не упуская драматических подробностей. Но любимый друг никогда его не разочаровывал. И в этот раз тоже. Восприняв услышанное удивительно спокойно, своей реакцией сделав бы честь иному дзен-мудрецу, Китахара не стал ни спорить, ни ругаться. И теперь, уверенно заняв лидирующую позицию, был всерьёз настроен сделать всё в лучшем виде и в кратчайшие сроки.– Ох, Рен, выходи за меня...– А? Ты что-то сказал?– Нет-нет, ничего.Нандзё всё устраивало, он и не хотел быть услышанным. Но Агеха тем не менее бросил в его сторону сердитый взгляд, по причине старой или новой, кто бы знал.Между тем, признанный миротворец, Хачия вновь предпринял отчаянную попытку растопить лёд:– Не устаю поражаться, как ловко у тебя это выходит, Китахара-кун. В два счёта! Потрясающее мастерство.Китахара кинул на него непритязательный взгляд, под которым Хачия весь сжался.– Ты перестарался, – услужливо подсказал Нандзё, за что заслужил мгновение убийственного внимания от Агехи. Стремясь усилить приятно щекочущее нервы ощущение, добавил: – Но ты прав, да, Китахара с ниткой и иголкой управляется как профи. Ловкие пальцы. Не устаю любоваться.Китахара на него так посмотрел, что Нандзё не отказал себе в удовольствии мысленно похвалить самого себя и погладить по изобретательной головушке: ?Так держать, не позволяй им в себе усомниться?.– Было б чем гордиться, – фыркнул Агеха, умудрившись прозвучать так, словно прекрасно знал о содержании мыслей Нандзё. Сам он, как и Хачия, занимался тем, что вырезал из ткани окружности одинакового диаметра. Очевидно, подобное занятие не могло в полной мере раскрыть его творческий потенциал, но если он и злился, то не из-за этого. Китахара на явную шпильку не отреагировал. Может и не услышал вовсе, погрузившись в работу, с ним случалось. Агеху отсутствие реакции явно смутило, он прикусил язык, настроившись раздражённо молчать. Нандзё не мог этого позволить. Но ехидный вариант ответа пришёл ему на ум чуть позже, чем вежливый – Хачии.– Не скажи. У каждого свои таланты. Я так точно никогда не смогу научиться так ловко управляться с иголкой.– Ты на стороне Китахары? – хмуро осведомился Агеха тоном ?не буду с тобой дружить, если ответишь да?. Хачия скуксился, но похвально быстро справился с потрясением, справедливо возразив:– Я просто говорю, что у каждого свои сильные стороны. И у тебя. И у Нандзё-куна. Возможно даже у меня.– Спасибо, что назвал меня после Агехи, – лукаво произнёс Нандзё. – Я оценил твою предусмотрительность.Агеха успел только рыкнуть, потому что Китахара вдруг решил перестать делать вид, что не с ними.– У тебя точно есть сильные стороны, – сказал он Хачие, не прерывая своего занятия, ловко подшивая набитую голову готовящейся куклы. – Но насчёт двух других, не уверен.Хачия смущённо хихикнул, Нандзё польщённо хмыкнул, а Агеха вознамерился прожечь в Китахаре дыру негодующим взглядом.– Ясно, что нам досталось одно из самых простых заданий, – продолжил Китахара. – С одной стороны, меня это возмущает, с другой, я рад, что не приходится с горящими жопами бегать по академии. Остальные-то чем заняты?Нандзё хохотнул.– А остальные как раз бегают по академии с горящими жопами. Хошитани просто сжалился над нами. Вроде парни из нашей команды помогают с оборудованием. Бойзбэнд ?Акацки? страхует снабженцев. Ваши ребята...– ?Обеспечивают связь с общественностью?, как я слышал, – дополнил Хачия, правильно истолковав немое обращение Нандзё. Агеха что-то буркнул невразумительное, что не укрылось от внимания Китахары.– Хах, уж от вас двоих помощи в налаживании контактов точно ждать не приходится.– Не отвлекайся, белошвейка, – окрысился на него Агеха.– Я могу делать это и с закрытыми глазами.Агеха особенно громко щёлкнул ножницами.– Ух, страхи какие, – восхитился Нандзё. – Агеха, я начинаю ревновать.– Сдохни и умри.– Так-то лучше, – получив свою дозу обожания, Нандзё готов был продолжить: – Вроде Принцесса и её верный Рыцарь спонсоров ищут. Ещё они хотели какой-то конкурс организовать, но я так и не понял, что-то там мутное.– А-а, – подал голос Китахара. – Изуми что-то упоминал. Что-то из того, что они планировали реализовать, запрещено правилами академии, как я понял.– О боже мой, – с притворным беспокойством воскликнул Нандзё. – Не иначе как грядёт ещё одна революция.– Они просто не знают, когда следует остановиться, – вздохнул Китахара с интонацией человека, уставшего решать чужие проблемы.– Никогда не следует останавливаться, – веско вставил Агеха.Остальные в едином порыве подняли головы и молча на него уставились, несколько секунд созерцали и также синхронно опустили взгляды, так ничего и не сказав.– Невежи, – буркнул Агеха, оскорблено насупившись. Кончики его ушей ярко заалели и Нандзё какое-то время ими любовался, формируя мысль.– Тенгендзи, к слову, вместе с Наюки, Угавой и Инумине репетирует для театральной постановки. Ожидается небывалый аншлаг. Хотя у всех второстепенные роли.– Одного имени Тенгендзи-куна на афише достаточно, чтобы привлечь зрителей, – сказал Хачия.– Я удивлён, что он согласился на что-то меньшее, чем главная роль. У нашего кабуки-принца самомнение размером с пароход.– Ре-ен, – усмехнулся Нандзё, – ты лукавишь. Сам ведь знаешь, как-то это работает. Магия.Китахара фыркнул. Агеха фыркнул тоже, но тише. Нандзё и Хачия переглянулись, не сдержав одного смешка на двоих.– На самом деле мне кажется, что он хотел поучаствовать, неважно в какой роли. Ну, вы понимаете… Всё-таки это наш последний год.Голос Хачии потонул в шуме ветра, сильный порыв которого взволновал листву. Следующую минуту молчания они разделили на четверых. Смелости нарушить её вновь хватило только у Хачии.– Как я слышал, Цукигами-куна привлекли помогать режиссёру…– Кажется, ему это нравится даже больше, чем актёрство, – со знанием дела добавил Нандзё. – Как-то даже жаль.– Цукки никогда не говорил, что не хочет играть, – неожиданно отозвался Агеха. – Он просто пробует новое.Приятно удивлённый, Нандзё решил побыть для разнообразия согласным зайчиком (вдруг это лишь больше раззадорит Агеху).– Возможно. Вероятно, он просто рад возможности понукать Тенгендзи на законных основаниях. И, боюсь, никто не стал препятствовать инициативе Куги помочь ребятам с дизайном. Но с ним Тораиши, так что, быть может, всё обойдётся.– Ещё концерт. Мы будем участвовать, – вставил Китахара.– Ах, ну да, как я мог забыть. Великое трио планирует затмить несчастных кохаев.Ничуть не уязвлённый, Китахара просто ответил:– Нужно же с чего-то начинать.Хачия горестно вздохнул, неявным образом озвучив то, о чём все подумали:?Нужно с чего-то начинать…?По крайней мере Китахара, Тораиши и Куга серьёзно настроились на то, чтобы начать вокальную карьеру после академии, как и те, кто точно знал, что не оставит актёрский путь. Таких среди них было немного, на самом деле. Фанатики вроде Агехи, таланты вроде Тацуми, гении вроде Инумине, отпрыски семей искусства, как Тенгендзи и Цукигами. Но даже о самой яркой звезде среди них – Хошитани – ничего нельзя было сказать наверняка. Будущее, их будущее, уже совсем рядом, но они ничего о нём не знают.В некотором смысле… это обнадёживало. Нандзё приятно было знать, что в известной степени всё в его руках.– В общем, подытоживая… – начал было он, но Агеха самым возмутительным образом его прервал.– Мы здесь просто тратим время.Хачия горестно вздохнул, сокрушённо покачал головой, но Агеха был неисправим и это все знали.– Я бы с тобой согласился, но…Нандзё окинул взглядом комнату, каждого в ней, набрал в грудь побольше воздуха, что уже давно опьянил его. И сказал:– Когда всё закончится, именно такие моменты, когда мы просто тратили время в компании друг друга, я буду вспоминать.?Упс…?Он в самом деле это сказал.Неловкость от произнесённого накатила волной, и Нандзё просто прикрыл глаза, позволив ей пройти через него. Та самая сила юности, о которой без умолку трещал Хошитани, в последнее время – с удвоенной силой, она не сбивала с ног, но переворачивала на все сто восемьдесят градусов образ мыслей. Всё становилось важным, каждая мелочь приобретала цену. Каждое испытанное чувство хотелось сохранить в сердце и помнить всю жизнь.– Меня из этих воспоминаний можешь вычёркивать.– И я тебя люблю, Агеха.– Пф-ф, сил нет это терпеть. Пойдём, Со.– А? Куда?– Возьмём что-нибудь выпить. И перекусить.– Холодный кофе мне возьмите. И зелёный чай для Коки.Агеха сорвался с места и выскочил за дверь со скоростью, что просто не мог развить человек без предварительного ускорения. Хачия едва за ним успевал и в ответ на пожелание Китахары только махнул рукой на ходу, разумеется, врезавшись в дверной косяк. С Агехи станется воспользоваться возможностью и провести время в медпункте, лишь бы не возвращаться подольше.– Сбежали, – констатировал Китахара. – Ну и ладно. Толку от них всё равно чуть.Китахара продолжил с методичностью творческого автомата работать с иголкой и ниткой, ни на что не отвлекаясь. По количеству готовых кукол он намного опережал Нандзё, в чём до сих пор ни разу напарника не упрекнул. Поглощённый работой, он становился ещё более красивым. Сосредоточенный, окутанный в равной степени светом и тенью от листвы, с кожей, блестящей от пота, и ветром в коротких волосах. Один из призраков юности, каким Нандзё запомнит его навсегда.– Я становлюсь сентиментальным? – спросил у него Нандзё.– Если ты расплачешься на выпускном, я исполню любое твоё желание, – в тон ему ответил Китахара, на мгновение подняв искрящийся взгляд.Нандзё не сдержал смешка.– Теперь я просто обязан расплакаться.Потом, когда Агеха и Хачия вернулись, они все вчетвером перекусили, в то время как вечернее небо стремительно темнело, затягиваясь тучами. Они не стали закрывать окна, даже когда пошёл дождь, продолжили свою работу под его переменчивый мотив. До последнего не включали свет, но сердобольный Хачия первым не выдержал, сказав, что ему жалко глаза Китахары: к тому моменту никто из них уже даже не скрывал, что единственный, кто справлялся с задачей лучше всех, был он. Даже Агеха перестал ворчать, не стремясь выместить свои противоречивые чувства на них. Отвернувшись от Нандзё, он возился с кусками ткани, загадочно шуршал содержимым своей сумки и лишь иногда поглядывал на пейзаж за окном.Закончив лишь в десятом часу, они, отчаянно зевая, закрыли все окна, выключили свет и вышли из кабинета. Пока Нандзё возился с ключом, Агеха подкрался к нему и сунул что-то в карман, поспешив сбежать, волоча за собой Хачию, словно сдутый воздушный шарик. Хачия махнул им рукой на прощание и, кажется, потерял сознание, в остальном положившись на напарника.Позже из кармана Нандзё достал готовую тэру-тэру-бэдзу с криво намалёванным лицом. Точнее, с намалёванным кривым лицом – косая усмешка, прищуренные глаза, даже прядь чёлки.– Сдаётся мне, это твой портрет, – усмехнулся Китахара.– Эх… Он должен был оставить его себе в память обо мне, – скорбно отозвался Нандзё.На что Китахара сказал:– Он тебя и так не забудет. Я гарантирую это.Мгновением позже стены академии сотряслись от раскатистого грома. Китахара с опаской глянул на потолок, словно тот в любой момент мог обрушиться.– Зонта у меня нет, – не без сожаления оповестил он.– У меня есть, но в такой ливень он нам не поможет.Китахара вздохнул, но до странного довольно при этом улыбнувшись.– Значит, следующее воспоминание будет очень мокрым.С этими словами он сорвался с места и побежал по коридору, так что Нандзё даже не успел опошлить его реплику даже мысленно. Пришлось догонять. Чтобы лучше запомнить.Шум ветра в ушах, звенящие под ногами лужи, дыхание, срывающееся от смеха. Возвращение домой сквозь летний сладко пахнущий дождь в канун своего семнадцатилетия. И обещание исполнения любого желания.Нандзё точно знал, каким оно будет.