"All Hallows' Eve" (команда Отори и другие) (1/1)

Из окна Башни можно было увидеть расплескавшееся море оранжевых огней. Они спускались с горы, уже укутанной серым туманом, и у подножья собирались в единый поток, стремящийся поглотить город. В фиолетовом небе мелькали ослепительно яркие молнии, без единого звука, без шума, не было ни грома, ни дождя. Мир словно бы замер в торжественном безмолвии, предвкушая, когда свет смешается, размыв Границу.Осталось совсем чуть-чуть.Кайто вдохнул в себя пронизанный магией воздух, улыбнулся улыбкой глупой и смущающей. Поправив перед зеркалом шляпу, опробовал пару выражений лиц, чтобы привычно нахмуриться, вдруг вспомнив о том, что из зеркала за ним мог подглядывать брат. С него сталось бы.Виртуозно изображающий раскаяние, скрывая клыкастую улыбку, лишённую его напрочь, Харуто не раз обращал на Кайто взгляд невыносимо синих глаз и с горечью говорил:?Тебя обременяет моя любовь??Мир прогибался под тяжестью утомлённых вздохов Кайто. Сменялось место действия, декорации, обстоятельства, но текст оставался тем же.?Меня обременяет манера, с которой ты её выражаешь?.Харуто всегда делал короткий незаметный вдох, когда готовился произнести очередную пафосную банальность:?Кайто, ты же знаешь, я не отражаюсь в зеркалах. И видеть в нём тебя единственный каприз, что я могу себе позволить?.У Кайто от этих речей алели уши. Он благодарил шляпу за то, что её тень укрывала ему лицо и смазывала улыбку, давая время перевести дыхание и найти слова для ответа.?Стыдиться следовало б тебе своих наклонностей греховных?.Мгновение торжества преображало лицо Харуто, он щурился от удовольствия, забывая о роли, когда Кайто подыгрывал. Всегда подыгрывал. Потому что и сам это любил.?Бессмертный, с бременем своим я вечность проведу?.?Пойду Уозуми скажу?.Заразительный хохот его бессмертного брата оживлял всё вокруг.Проигрывал тот, кто смеялся первым. С недавних пор Кайто удалось обратить счёт в свою пользу. Он, правда, имел неосторожность однажды выразить радость по этому поводу с преувеличенным энтузиазмом, свойственным разве что кому-то вроде Хошитани, отчего отдельные его знакомые приобрели свойство раздражающе ехидно посмеиваться при упоминании ?Бессмертного Харуто?, так словно других поводов пораздражать Кайто им было недостаточно.Повернувшись спиной к своему отражению, Кайто ещё раз осмотрел комнату.– Что ж, – тихо произнёс он, крепче сжав посох. – Начнём.Кайто прикрыл глаза и дважды стукнул посохом об пол, зажигая в навершии свет.?Следи за дыханием. Дыши глубоко и спокойно. Не спугни огонёк?, – в голове привычно звучали наставления верховного чародея Уозуми. Кайто думал, что его голос он слышал в голове чаще собственного, но был тому только рад. Ощущая, как тает смутное беспокойство, Кайто сконцентрировался на тепле, зарождающемся в груди. ?Посох – только инструмент. В нём нет ничего особенного. Вся магия в тебе. Посох лишь помогает тебе разбудить её, придать форму, извлечь. Позволь миру увидеть волшебство?.Кайто открыл глаза, отозвавшись на тихий зов. Улыбнулся, увидев появившийся в сфере набалдашника огонёк, переливающийся всеми оттенками синего. Кайто мягко прикоснулся к сфере, постучав по ней, поманив любопытный огонёк пальцами. Сгусток света, словно живой, лизнул его теплом, опасливо приблизившись, и доверчиво скользнул на подставленную ладонь. Кайто легонько подбросил его – игривый огонёк заискрился, словно зашедшись смехом, зажёгся ярче. Тогда Кайто, шёпотом задав направление, подул на него. Шарик света поплыл через комнату, оставляя за собой быстро тающий след, занял место в стоящей на подоконнике лампе. Сегодня ночью каждый ученик сделает это, и возвышающаяся над городом Башня Академии будет сиять магическим светом, привлекающим духов.– Дело сделано, – заключил Кайто. Вновь стукнув посохом, он упорядочил искажённые магией тени, оглянулся напоследок и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.Длинную винтовую лестницу освещали парящие свечи. В обычное время наставники находили подобную трату магии ненужным излишеством, но сегодняшняя ночь была особенной. Шаги Кайто, приумноженные эхом, казалось, звучали в такт дыхания самой Башни.Достигший значительных успехов в чарах невидимости, позволяющих ему пересекать Границу Планов с минимальными магическими затратами, Тацуми, заглянувший к Кайто накануне, прежде чем растворился в воздухе, напомнил о том, что им нужно завершить все приготовления к полуночи и покинуть Башню. Времени было ещё много, так что Кайто счёл возможным заглянуть в лабораторию. Хошитани всё равно будет их искать и традиционно начнёт оттуда.Вся Академия гудела, словно растревоженный улей. Студенты и преподаватели, и служебная нечесть смешались, распространяя ауру всеохватывающего безумия, заставляющего поверить в то, что День начался раньше срока. Дважды Кайто встретил верховного чародея Саотомэ и трижды – наставника Футабу, которые всё никак не могли найти друг друга. Оба, взбудораженные сверх всякой меры, своими лихорадочными перемещениями лишь усугубляли творящийся хаос, и, кажется, получали от этого удовольствие. Кайто лишь мысленно посочувствовал Уозуми.В лабораторном крыле, по сравнению с учебным корпусом, было тихо. Кайто едва успел удивиться этому обстоятельству, как вдруг услышал знакомый голос, во всём своём широком спектре обличающих интонаций прокатившийся по коридору, подобно раскату грома. Кайто болезненно поморщился.– Нет! Не смей, не позволю! Нет! А-а-а!Раздавшийся в ответ голос было не разобрать, но Кайто и без подтверждения знал, кто в очередной раз разыгрывал за стеной классическую драму.Высокомерно называющий себя доктором, Тенгендзи Какеру обычно обитал в своём поместье в центре города, сотрясая всю округу еженедельно повторяющимися локальными катастрофами, связанными с его экспериментами. Вняв бесконечным жалобам, руководство Академии выделило горе-учёному одно из помещений в лабораторном крыле, заброшенном и практически неиспользуемом. О нём ходили зловещие слухи, лишь усугубившиеся с появлением Какеру. Кайто шутил над его перманентной неспособностью терпеть одиночество, из-за чего ?доктор Тенгендзи Какеру-сама? однажды, осенённый вдохновением, и начал свои безумные опыты в попытке создать гомункула. Хотя успехи его были незначительны, от отсутствия общения Какеру явно страдать перестал.– Ну почему?! Почему ты постоянно приходишь в самый ответственный момент и всегда всё портишь?! У меня почти получилось! Я был близок к успеху как никогда! Этот образец был удачным, я это точно знаю! И что мне теперь делать? Что, я тебя спрашиваю?!– Я тебе в стотысячный раз говорю, Тенгендзи, до тех пор, пока у тебя не появится лицензия, я буду приходить. За многократное нарушение правил тебе уже положен немалый штраф. Будь благодарен, что до сих пор никто не обязал тебя его выплачивать.– Да-да, конечно! Как будто бы проблема в деньгах! Неужели какая-то бумажка может решить, достойно существо жизни или нет?! Как можно формализовать процесс жизнетворения?! Что, во имя всего святого, снова и снова обязывает тебя приходить и портить мою работу?! У этого образца даже было сердце! Ты себе представить не можешь, чего мне стоило его достать! А у тебя его наверняка нет, бесчувственная ты скотина! … Эй, что ты делаешь? Ты чай заваривать собрался?! Иди отсюда вон!– У меня перерыв. Вот, не нервничай, держи кота.– Не смей лапать Тавиана! Почему ты позволяешь ему себя гладить?– Мяу!– …В голове не укладывается.Миновав коридор и приёмную, Кайто неслышно отворил дверь в кабинет, застав до боли знакомую картину. С тех пор, как Какеру прописался здесь, Кайто становился свидетелем подобного постоянно.Посреди просторной комнаты стоял операционный стол, над которым клубился скверно пахнущий дым. Установленное оборудование, бесполезно перемигивающееся огнями разноцветных индикаторов, подобно баррикаде возвышалось вокруг. Какеру в измазанном халате сидел за письменным столом, одной рукой подперев всклоченную голову, а второй растерянно поглаживал лежащего на бумагах кота. Напротив, с лицом как всегда невозмутимым, прислонив к столу свою косу и откинув капюшон тёмного одеяния, сидел Шу, беспечно болтающий в исходящей паром кружке ложкой.Практикующий жнец на полставки, Куга Шу не был Смертью в привычном понимании обывателей, уводящей отживших своё людей на другую сторону. Он специализировался на искусственной жизни, обрывал несанкционированные связи свободных духов с вакантными телами. К своему несчастью, именно на подобном специализировался Какеру, упорствующий в своих намерениях, хотя с успехом подобной деятельностью могли заниматься только те, у кого была лицензия. Или те, кто умел хорошо прятаться. Шу жаловался, что рабочих рук постоянно не хватает, но Какеру из услышанного никаких выводов не делал. Оставался на видном месте и с упорством, достойным лучшего применения, штопал трупы и привязывал к ним духов. Собственно, он был неплохим врачом, но почему-то предпочитал конструктивной деятельности бесцельное бунтарство, притом, что ему хватило бы и мозгов пройти аккредитацию на получение сертификата, и денег для его покупки. В ответ на бесчисленные замечания он говорил, что хочет не просто оживлять трупы, а познать саму суть процесса, но едва ли сам понимал, чего ради продолжает бравировать. Наюки предполагал, что он просто хочет обратить на себя внимание, ведь долгие годы изнывал от скуки и одиночества. ?У всех свои слабости?, – из уст Наюки эти слова звучали особенно угрожающе. Но Наюки – это отдельная песня.Единственный человек, авторитет которого имел для Какеру хоть какой-то вес, – наставник Отори – потворствовал его бесцельному упорству, восхищаясь проявляемым им стремлением к свободе. Хотя Кайто не без оснований подозревал, что Отори в принципе никогда не вникал в суть проблемы, рассуждая просто: ?Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало?. В чём-то, конечно, Отори был прав, но легкомысленности в его суждениях было не меньше. Стремясь придать смысл любой глупости, исходящей из уст любимого наставника, Хошитани однажды добавил: ?Тенгендзи же окочурится со скуки, если все станут с ним соглашаться!?Буквально чувствуя чужие слабости, Наюки сказал ещё точнее: ?Он просто боится, что вновь останется один?.Тогда Кайто обратился к Шу: ?Ты перестанешь к нему приходить, если у Тенгендзи появится лицензия??. На что получил незамедлительный ответ: ?Нет?.Лукавая улыбка Шу простора для околодраматических фантазий не оставляла вовсе.Кайто символично постучал по распахнутой настежь двери, перешагивая порог святая святых.– Ну и ну. Идиотничаете, как обычно? – хмуро осведомился он.Шу приветственно кивнул, отсалютовав чашкой, в то время как Тавиан, спрыгнувший со стола, подбежал к Кайто, радостно вздёрнув хвост и урча. Какеру проводил его разочарованным взглядом, которым лениво скользнул по Кайто, горестно при этом вздохнув.– А ты делаешь вид, что занят, как обычно? – пробормотал он, не отнимая ладонь от лица.– Будешь чай? – спросил Шу.– Буду, – ответил Кайто. Подхватив Тавиана на руки, он уселся на свободное кресло перед столом, едко улыбнувшись хмурому Какеру. – Порадую кое-кого своим присутствием.– Да кому ты нужен…Таким образом, вежливое ?Здравствуй, дражайший друг, располагайся? было сказано.Дожидаясь, когда чайные листья раскроются в горячей воде, Кайто осматривал вновь нанесённый лаборатории трудами Какеру урон.– Опять у тебя бардак, – констатировал он очевидное.Обезображенные бумаги и книги были лучшим, что усеивало пол. Пятна неизвестного происхождения, куски плоти и прочих расходных материалов – глазам становилось больно от созерцаемого. Вздохнув, Кайто щёлкнул пальцами, и посох, выпрыгнувший из его рук, превратился в метлу, и вместе с совком, вынырнувшим из-за угла, закружи по комнате. Книги поднялись в воздух и устремились к полкам, бумаги вихрем взвились под потолок и аккуратными стопками легли на стол.– Позёр, – тихо пробормотал Какеру, значительно громче при этом добавив: – Муки творения, тебе не понять.– Естественно, – сардонически фыркнул Кайто в ответ. – Куда мне до мыслительных процессов непризнанного гения?– Работы многих великих людей общество признало лишь после их смерти, – флегматично изрёк Шу, отвлёкшись от чая.– О, как обнадёживающе. Тенгендзи, у тебя ещё есть шанс.– Предлагаешь мне совершить самоубийство?– Если это избавит меня от твоего нытья, то я даже первым в очередь стану, чтобы засвидетельствовать признание всех твоих талантов. Посмертно.Какеру насупился, обиженно фыркнул, вздёрнув нос. Тавиан успокаивающе ему мяукнул, точно почувствовав настроение хозяина.– Самоубийство не выход, – глубокомысленно высказался Шу и кивнул, указывая куда-то в сторону. – Спросите у Тораиши.Кайто и Какеру синхронно с пониманием хмыкнули, переглянувшись.Известный романтик, хороший друг Куги, Тораиши, потворствуя своей тогдашней пассии, склонной к театральщине, согласился совершить с ней двойное самоубийство, прыгнув со скалы в Звёздный Океан. Но если девушке свои намерения реализовать удалось без затруднений, у Тораиши что-то не заладилось с самого начала, когда он споткнулся о какой-то камень и в момент падения провалился в случайно открывшуюся Брешь. Он оказался на Другой Стороне – Плане духов. Магический контур Океана и его вероятностную связь с Той Стороной незатейливые самоубийцы не учли. С того света Тораиши вызволяли всей Академией, но залатать дыры, сделавшими его похожим на типичного обитателя того Плана, доверили Тенгендзи.Какеру высокомерным тоном сказал:–Всё-то он делает в полсилы, невежа.– Пожалуй, – согласился Шу. – Но в этом случае я тому даже рад.Мягкость тона Шу вкупе с приятными воспоминаниями явно оказала на Какеру благоприятное влияние. Шу и Кайто, украдкой переглянувшись, закрыли крокодильи усмешки чашками.Когда метла справилась с основной работой, она вернулась в ладонь Кайто, обратившись назад в посох. По следующему его взмаху загороженный оборудованием операционный стол расцвёл цветами. Какеру только выгнул бровь в немом вопросе.– Немного праздничного настроения, – пояснил Кайто. – Прости, но вид обезображенной плоти не отвечает моему чувству прекрасного. В отличие от некоторых, у меня оно хотя бы есть.– И шляпу ты носишь именно поэтому? – оскалился Какеру. – Или компенсируешь таким образом недостатки роста и отсутствие способности к контролю эмоций?Нагло ухмыляющаяся физиономия друга явственно требовала косметических корректировок с привлечением кирпича.?Один – один?, – одними губами произнёс Шу, встретившись с Кайто взглядом.– В таком случае, если я проткну посохом твой череп, это не будет противоречить твоим предположениям? – угрожающе понизив голос, прошипел Кайто.Шу особенно громко сёрбнул чаем, нарушив искрящуюся молниями тишину, когда на пороге появился Тору.– О, так и знал, что вы все здесь! Я перекусить принёс, – радостно улыбнулся он и добавил с явно ощутимой всеми прохладой: – Тенгендзи-кун, тебя со двора слышно.Тенгендзи Какеру-сама в мгновение ока съёжился до масштабов уличённого в плохом поведении Тенгендзи-куна, покаянно склонив голову.– Привет, Наюки! – нестройным хором отозвались трое.Жизнерадостно виляя хвостом, Тору прошёл к столу, громко клацая когтями по полу. Явно таящий в себе опасность звук плохо сочетался с жизнерадостными напевами, которые Тору мурлыкал себе под нос.– Вах, какие красивые цветы, – восхитился он, заметив убранство операционного стола. Жмурясь от удовольствия, он вдруг разом помрачнел, не изменившись в лице ни на мускул, и прозвучавший голос был глубоким, так словно его источником была сама бездна: – А в сути их гниль и месяцы работы, похеренной зазря.– …На Шу его слова словно бы не произвели никакого впечатления, но чашка стукнула о поверхность стола с неконтролируемо громким звоном, когда он её опустил. Какеру сглотнул, а Кайто порадовался, что шляпа неплохо скрывает его лицо.Открыв лучащиеся добротой глаза, Тору прянул ушами, невинное выражение лица омрачила тень догадки.– Ой, простите, я что-то сказал? – обеспокоенным тоном пролепетал он.– Н-нет, Наюки, ничего.– Правда? – усомнившись в искренности своих товарищей, Тору смерил взглядом каждого по очереди. Все по мере своих скудных сил изобразили лицами расслабленность, которую вовсе не испытывали. Но оставшись довольным проведённой инспекцией, Тору расцвёл улыбкой. – Я рад! Берите сэндвичи, не стесняйтесь. Лучше сейчас перекусить, а то потом времени не будет.Какеру, Кайто и Шу одновременно потянулись к корзинке, которую Тору поставил перед ними, принявшись с бурно выражаемым энтузиазмом жевать под его пристальным наблюдением.Наюки Тору был оборотнем, ярчайшим представителем редкого вида, обладающий как другой физической формой, так и иной личностью. Его случай был уникальным, но все многочисленные исследования, проведенные, как в самой Академии, так и в её Отражении, не принесли никаких плодов. Полагали, что в него живого вселился дух, но присутствия чего-то постореннего в Тору не обнаружили. Не нашлось и подтверждения предполагаемых психических отклонений: Тору был здоров. Он просто был своеобразен. И однажды в приступе гнева разворотил целый квартал, из-за чего его друзья старались лишний раз Тору не беспокоить. Невозможно было предугадать, что станет спусковым крючком, и экспериментировать с этим не хотелось никому. Точнее, иногда хотелось Хошитани, но, к счастью, ему всегда вовремя затыкали рот.– О, как много всего нового интересного у тебя появилось, Тенгендзи-кун, – приговаривал Тору, оставив, наконец, товарищей в покое после клятвенных заверений ?вкусно? на все лады, и отправившись изучать разнообразное содержимое многочисленных полок. – О, глаз! Саватари-кун как раз снова потерял свой глаз. Может, ему этот подойдёт?Подхватив объёмную бутыль, заполненную слегка светящейся желтоватой жидкостью, в которой плавал аккуратно извлечённый глаз, Тору с лучащимся улыбкой лицом обернулся к друзьям. Глаз подмигнул им в тот самый момент, когда трое послушно на него уставились. Что-то мудрое и кроткое в нём действительно напомнило им всем одного их общего знакомого.– Может это он и есть, – пожал плечом Какеру. – Пусть забирает. Мне он уже всё равно не нужен.Тору чутко прянул ушами. Глянув на хмурого Какеру, обратился к Кайто и Шу:– Он опять дуется?Какеру вспыхнул как спичка в мгновение ока, но ничего сказать не успел, потому как вдруг поднявшийся в воздух сэндвич заткнул ему рот. Кайто самодовольно усмехнулся, развёл руками заискрившийся магией воздух.– Что поделать, обычное его состояние.– Мне не стыдно, – на всякий случай уточнил Шу.Преисполненный нездорового сочувствия, Тору скорбно вздохнул и, сложив перед собой опасно выглядящие когтистые лапы, мягко предложил:– Может, тебе стоит попробовать спасать жизни, вместо того, чтобы продолжать бесплодные попытки создать искусственную жизнь??Да что вы понимаете, невежи?! – было ясно написано у Какеру на лбу. Но прожевав кусочек, он только фыркнул, гордо отвернувшись.– Пф-ф, один спаситель душ людских у нас уже есть.– А-а, – протянул Кайто. – ?Покайся или виновен? который.Тору понимающе улыбнулся.– Китахара-кун, да…–У него другая специфика. После его проповедей люди начинают искать встречи со мной. Я уже устал говорить им, что работа с живыми не мой профиль, – пожаловался Шу.– Пагубное влияние Нандзё.– Да наверняка.– Есть другие варианты, – вновь предпринял Тору попытку направить разговор в конструктивное русло. – Ты мог бы помочь Угаве в его ветеринарной клинике.Реакция Какеру оказалась более сдержанной – впору было обеспокоиться его самочувствием.– Этому сумасшедшему кошаку? Да ещё с Инумине? Да ни за что.– Ты же любишь котов, – неосторожно проронил Кайто, слишком опечаленный закончившимся в чашке чаем.– Не смей ставить их в один ряд! Тавин – ангел.– А, ну да, ты говорил. Раз сто. Серьёзно, Тенгендзи, сменил бы ты уже пластинку. Будешь привередничать, в конце концов закончишь как одно из твоих, прости господи, творений.– Недостатка в трупах нет, – упрямо заявил Какеру. – Агеха и Хачия не дадут соврать. Да и что без меня будет Тораиши делать? Слетит с катушек же. Буквально.– О-о, я передам ему, что ты о нём беспокоишься, – без тени улыбки на лице сказал Шу.– Ты уже выпил свой чай? Вот и топай уже отсюда, топай, наверняка же дел по горло!– На самом деле нет. Я свою смену уже отработал, – невозмутимо отозвался Шу, вновь потянувшись за чайником. – Так что спасибо за гостеприимство, я ещё немного посижу.Игнорируя забывшего все слова от возмущения Какеру, Кайто поблагодарил Шу за чай, прихватив ещё один сэндвич.– Очень вкусно, Наюки, – сказал он усевшемуся рядом товарищу.– Приятно слышать. Я переживал, что мучительная смерть некоторых компонентов как-то отразится на вкусе.– …– М-м?В воцарившейся неловкой тишине вдруг раздался звук резкого удара по стеклу. Врезавшаяся в него летучая мышь рухнула вниз, но вскоре появилась снова. Кайто поспешно взмахнул посохом, отворяя створки.Оказавшись в комнате, маленькая мышь, покружившись вокруг, обернулась утомительно жизнерадостным Хошитани.– Приветики! Не скучаете?– У тебя кровь на лбу, невежа!– А-ха-ха!С появлением последнего из группы остальные в полной мере осознали, что до сих было и в самом деле скучновато. Никто другой не имел способности генерировать не совместимый с обыденностью шум с такой интенсивностью. ?Расчудесный Хошитани? полностью заслужил своё прозвище и без устали оправдывал его ежесекундно. Иногда, правда, он спал. Но, всюду сопровождая наставника Отори, имел сбитый режим и привычку не следить за временем. Тем ироничнее было то, что первым делом он сказал следующее:–А вы почему всё ещё здесь? Время видели? Все уже собрались, только вас ждут. Уозуми-сан и твой брат тебя уже обыскались, Цукигами, собирались Инумине послать.Заслышав имя, грому подобное, Какеру первым вскочил с места.– Только не это! Он же здесь всё разнесёт, если заявится! Поднимайтесь, резче, резче! Куга, бери Тавиана!Хошитани скакал вокруг остальных, заражая неуместной суетливостью и радостным возбуждением, вдруг передавшимся всем.– Там внизу Саотомэ-сан и Футаба-сан фонарики раздают, побежали быстрее! Отори-сэмпай сказал, что они подготовили что-то фантастическое в этом году! Хочу увидеть!Они улыбались, смеялись, позволяя чуду вести себя. Торопясь на праздник, что ждал впереди. Длиною в ночь и на всю жизнь.__________* образы персонажей основаны на официальных артах:https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=cb88195b21b70cf814e1258c4244b40ehttps://hostingkartinok.com/show-image.php?id=b7dabf5020ce934eac59d42f57b2fdae