1. (1/1)

Джейсон больше не мечтает вернуться к нормальной жизни. Он давно уже отошел от тех времен, когда крепко прижимая к дрожащему от холода телу автомат, пытался заставить себя думать, что засыпает в своем родном доме, в тишине и покое. Эти неосуществимые грезы рассеивались под гнетом громких выстрелов, криков, рычания и его собственного глухого сердцебиения, которое почти каждую минуту на этом острове может остановиться. Джейсон давно оставил былое позади и отдался острову Рук без остатка, постепенно иссушая себя изнутри. Он разучился по-настоящему бояться, лез в самую гущу сражения, без страха преодолевал все самые ужасные препятствия на своем пути.И отдалялся. Отдалялся от друзей, давно забытых в той злосчастной пещере, родителей, которых он вспоминал крайне редко. Все это рассеивалось, растворялось, а самого Джейсона будто бы затягивали густые джунгли, перекрывая все пути назад. И это не те джунгли, в которых он каждую минуту боролся за жизнь. Это метафоричные джунгли его бытия, это очернение его разума. И вместо того, чтобы пытаться вернуться, Броди остервенело прорубал путь вперед. В холод, в темноту.Но ему не было страшно.До определенного момента.Захват колонны с пленными проходил более чем успешно. И хотя вместо ожидаемых пиратов колонну защищали хорошо вооруженные дисциплинированные солдаты, Джейсону вместе с воинами ракьят удалось преодолеть сопротивление, и теперь он с еще не угасшим адреналином в крови подбегает к ?тюрьме на колесах?, чтобы освободить пленников. И Джейсон старается не обращать внимание на то, что ему, на самом деле, нет дела до этих людей, однако окрепшая принципиальность не позволяет встать на путь зла.Когда Джейсон открывает зеленые стальные дверцы кузова, он недолго мешкается, а затем и вовсе встает в ступор, ровно до тех пор, пока его не тянут за шиворот на себя, вталкивая внутрь. Ваас Монтенегро. Наверное, единственный человек на всем острове, с которым Джейсон хотел бы встретиться так же, как и не хотел бы.Джейсона с силой прикладывают о стенку, отчего он роняет пулемет и, крепко зажимая в стальных тисках, проговаривают неровным от стараний удержать рвущегося парня голосом:— Соскучился, амиго?Безумная ухмылка посещает Вааса, прежде чем он резко вырубает все еще сопротивляющегося Броди.Джейсон пробуждается не самым приятным образом. Кто-то дает ему звонкую пощечину и орет прямо в ухо:— Вставай, мудила, иначе пропустишь все веселье!Джейсон медленно разлепляет глаза, а когда более-менее различает происходящее рядом с ним, широко их раскрывает, глубоко вдыхая от неожиданности.Огромное окровавленное мачете с нажимом тычется ему в лоб.Ваас широко улыбается, глядя на замешательство Броди, и начинает вещать:— Ты все-таки удивительный долбоеб, Джейсон. Не, серьезно… Это даже как-то… грустно. — Ваас забирает мачете, вытирая его о штаны, а со лба Джейсона медленно сползает капля крови. — Ты ведь думал, что делаешь доброе дело, да? Спасаешь бедных заложников от злого, плохого, ОТ НЕВЪЕБЕННО ПЛОХОГО ПАРНЯ, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО И ДЕЛАЕТ, ЧТО УБИВАЕТ И НЕСЕТ КАКУЮ-ТО ХУЙНЮ, ТАК? ТАК БЛЯТЬ ТЫ ДУМАЕШЬ, ДЖЕЙСОН? А? — Ваас переводит дух после душераздирающего крика и вновь вперивает взгляд в связанного Броди, расплываясь в улыбке, — последний испуганно вздрагивает при каждом громком слове. Монтенегро выпускает несколько смешков, после чего со светской простотой интересуется: — А ты… ты правда думал, что я позволю тебе хозяйничать на моем острове? То есть, ты действительно считал, что тебе нечего бояться? ТЫ БЛЯТЬ СЕРЬЕЗНО??? — И заливается смехом. Джейсон даже не думает что-то говорить. Он чувствует себя крайне неприятно, будучи плотно связанным, без возможности что-то сказать (тряпка во рту неприятно щекочет небо и отдается гадким привкусом на языке), сидя у обрыва, где громко журчит вода и мычат пленники. Несколько пиратов снуют с другой стороны обрыва, связывая мирных жителей, и даруя каждому по тяжеленному камню. Еще несколько пиратов крепко стискивают в руках и так закрепленную веревку, хитровато оглядывая Джейсона. В один момент Броди понимает, что он мало чем отличается от остальных пленных: тот же здоровенный камень на расстоянии нескольких метров, те же веревки. Разве что внимание Вааса он получает наверняка больше, чем другие. Но это сомнительная радость.— Эй! — звонкая пощечина, и Джейсон вмиг уставляется на разъяренного Вааса. — На меня блять смотри, уебок! Ты, сука, думаешь выебываться? Я тебе блять покажу выебываться! Покажу, гнида! — удар под ребра, и Джейсон заваливается вместе со стулом, к которому он привязан. Следующий удар приходится прямо в солнечное сплетение, отчего Броди начинает судорожно выталкивать языком тряпку в попытке вдохнуть и болезненно хрипит. Ваасу наверняка нравится эта картина, чему свидетельствует его самодовольная ухмылка, когда он легким движением вновь поднимает стул.— Блять, ты даже сейчас, даже сейчас умудряешься бесить меня. Ты сука как на блюдечке передо мной, связанный. Да я если захочу, могу тебя четвертовать, могу блять глаза вырезать, могу кожу нахуй заживо содрать, — Джейсон занервничал, что не укрылось от Монтенегро: — Я не собираюсь, расслабься, мудила. У меня для тебя есть другая, куда более ужасная пытка. А дальше все как в замедленной съемке. Хищный оскал, горящие в предвкушении глаза. Ваас разрубает веревки, привязывающие Броди к стулу, хватает его за шкирку, и в одно движение Джейсон оказывается над обрывом, услужливо придерживаемый сильной рукой пирата. А там, внизу, прямо в воде, привязанный к той самой злосчастной веревкой, барахтается, шипит, стараясь задрать голову как можно выше, Райли.Слабый, испуганный… заплаканный Райли. Он откидывает голову, стараясь не утопить его единственный ключ к спасению — кислород. Покрасневшие боязливые глаза мечутся из стороны в сторону и вдруг замечают Джейсона, нависшего над обрывом. Рот младшего Броди так же заткнут тряпкой, отчего тот лишь отчаянно мычит, стараясь подняться еще выше, еще чуть выше, в надежде глядя на брата.Джейсон чувствует как земля уходит у него из под ног, он чувствует, как сердце медленно скатывается к низу живота, покрываясь льдом страха и отчаянья. Все его внутренности будто бы иссохли и прилипли к спине, заставляя почувствовать тошноту.— Тебе нравится, м? И ведь знаешь, мне даже думать долго не пришлось. Всего-то обменял симпатичную суку-пленницу на твоего братца. Я ЗА ЭТОГО ЧМОШНИКА И КОПЕЙКИ НЕ ЗАПЛАТИЛ, — восторженно кричит Ваас на ухо заледеневшему от шока Джейсону.Монтенегро перемещает крепкую хватку на волосы Джейсона и подает знак пирату, который держит веревку Райли. Тот медленно опускает ее, вследствие чего голова Райли полностью скрывается под водой. Черная макушка еще виднеется сквозь мутноватую жидкость, кверху начинают подниматься пузырьки, веревка дергается в такт барахтаньям Райли. Джейсон пытается закричать, но встречается с препятствием в виде тряпки. Он не обращает внимания на тупую давящую боль на макушке, он лишь смотрит, не отнимая глаз, пока в один момент не понимает, что его мычание становится умоляющим, а из глаз льются слезы.— Что такое, Джесси? Ты чего, детка, хэй, хэй, хэй, хочешь что-то сказать? —полный сарказма, Ваас поворачивает содрогающегося от рыданий Джейсона к себе. — Ты не волнуйся, Джесси, не волнуйся, скоро ты присоединишься к нему. Разве это не прекрасно? Нет??? А пока ты должен посмотреть, как он умрет, хорошо? Хорошо…Ваас все-таки вытаскивает тряпку изо рта Броди, позволяя тому отяжелевшим языком выговорить:— Не надо… нет… пожалуйста, не надо… Не надо! — последнюю фразу Джейсон уже кричит, обмякая в тяжелой хватке Вааса. Его волосы натягиваются, но он продолжает бессвязно умолять о чем-то Вааса, даже не задумываясь ни о каком унижении. Он знает только то, что сейчас готов хоть собственным языком вылизать ботинки Монтенегро, лишь бы не потерять Райли.Не потерять Райли, которого он уже однажды потерял. Джейсон просто не может поверить, что вот так, на его глазах, убьют любимого младшего брата, того, кого он только сейчас был невероятно рад обнаружить живым. Он просто не мог позволить внезапно появившейся, теплящейся надежде, ускользнуть из дрожащих рук. Так глупо, так обидно. — Позволь мне ему помочь, умоляю, позволь… помочь ему. Позволь мне… — заходясь в крике и рыданиях умоляет Джейсон.Судя по взгляду, даже Ваас не ожидает такого, отчего несколько тушуется, но тут же берет себя в руки.— Помочь? Ты хочешь помочь ему, Белоснежка? А как же ебаное представление? Я же так готовился? Все это… — свободной рукой Ваас очерчивает пространство, задерживая ладонь над пропастью, где до сих пор был слышен тонущий Райли. — Все это для тебя! Так будь так невъебенно добр, досмотреть до конца!— Чего ты хочешь? — неожиданно осеняет Джейсона. Он и хотел бы подумать, прежде чем говорить такое, но адреналин заставляет действовать немедленно. Средний Броди не сможет вырваться, а если и сможет, то не спасет Райли, потому что сам Джейсон связан по рукам и ногам, а вокруг куча пиратов. Но это… это выход. Для Райли. — Чего ты хочешь, Ваас??? — кричит Джейсон неожиданно замолчавшему пирату. Видно, он и сам об этом не думал. — Я сделаю, что угодно, только умоляю, УМОЛЯЮ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. Ваас смеется. Даже удивительно искренне, он смеется, с восторгом в глазах глядя на ревущего, словно девчонка, ебучего воина ракьят, готового на все ради спасения брата. — Вытащите, — добродушно приказывает Ваас, глядя на вмиг облегченно выдохнувшего Джейсона. — Знаешь, это неожиданный поворот, Белоснежка. А я… люблю сюрпризы! Райли поднимают мучительно медленно. Джейсон чувствует себя так, будто он на грани потери сознания. Нестерпимое опустошение. Джейсон выжал всего себя ради этого момента. Только сейчас он замечает, как больно сдавлены волосы рукой Вааса, но игнорирует это, лишь с надеждой глядя на безвольное тело Райли. Его опускают на твердую поверхность и, дождавшись слабого кивка Вааса, начинают откачивать размеренными толчками в грудь. Спустя несколько секунд Райли откашливается и испуганно озирается, находясь все еще в шоковом состоянии. Он не сразу замечает брата, а когда видит его, старается не отвести взгляд.Ваас вытаскивает пистолет из кобуры, снимает с предохранителя и подставляет к виску Джейсона, с нескрываемым удовольствием проговаривая:— Не расслабляйся, Белоснежка. Ты еще нихуя не заслужил.Еще один знак пирату, отличный от предыдущих, и автомат утыкается в затылок Райли. Он находится на другой стороне, но Джейсон все равно может разглядеть испуг в его глазах и это странным образом отрезвляет, заставляя внимать Ваасу.?Сделай все, что он скажет?, — кричит сознание. Все, что он скажет.Звякает пряжка ремня. Стоящий на коленях Броди отчетливо видит, как Ваас приспускает штаны под злорадное улюлюканье его людей.Сердце вновь меняет свое местоположение, теперь оно оказывается у самого горла при одной только мысли, чего от него хотят. Джейсон уже сейчас чувствует свое унижение и самое последнее, что он хочет, так это смотреть на Райли.?Ради брата… Не сопротивляйся, пожалуйста?, — вновь умоляет сознание.— Открывай ротик, Джесси, — Ваас проводит дулом заряженного пистолета по дрожащим губам.Не понятно, зачем ему вообще оружие. Джейсон уже в его власти.— Не заставляй меня ждать, крошка, — неожиданно ласково, спокойно произносит Ваас, приподнимая подбородок Броди. Тот совсем не хочет смотреть ему в глаза.Он чувствует себя растоптанным на всех основаниях, но открывает рот, покорно принимая в себя уже разгоряченную плоть. И тут же давится от неожиданно накатившего осознания того, что Ваас… победил.Ведь это Джейсон сейчас стоит перед ним на коленях и под пристальным взором десятка пиратов и Райли (наверняка невероятно сочувствующего, хоть оттого не легче) и покорно держит во рту его член.— Но-но-но! — Ваас заботливо насаживает голову Джейсона на свое причинное место, не торопясь задавать темп. В какой-то момент его рука и вовсе исчезает с макушки Броди, явно намекая на самостоятельность последнего. Джейсон еще секунду стоит, не двигаясь. Он пытается привыкнуть, но выходит совсем плохо. Ощущение чего-то теплого и гладкого, но при этом невероятно омерзительного по самому факту этого действа заставляет зажмурить глаза и только тогда начать двигать языком. ?Они убьют его. Они убьют его, если ты этого не сделаешь?. Вперед. Назад. Как это делала Лиза. Обводит языком головку, затем вбирает член глубже.— Хэй, Джесси. Покажи мне свои прекрасные глазки.Превозмогая давящее чувство унижения, он исполняет прихоть Вааса и видит самодовольную ухмылку. Глаза непроизвольно наполняются влагой. Это выше его сил, так нельзя. Так ведь нельзя!Но продолжает сосать. Плохо, конечно. Язык еле двигается из-за фантомного чувства тошноты, из-за вперившихся в него ореховых глаз, из-за злорадных смешков толпы. Он смотрит прямо в глаза Вааса и понимает, насколько сокрушительно его превосходство над ним.В какой-то момент Ваас недовольно щурится и меняет правила игры:— Ты сосешь, как ебаное бревно. Даже блядский всадник без головы справится лучше. Блять, уж что-что, а сосать чужие хуи ты должен отменно. Так что теперь дам тебе хороший стимул. — Ваас вновь улыбается. — Эй, Кори! — кричит он пирату на той стороне. — Если я не кончу в ближайшие две минуты, отстрели парнишке яйца. — Райли что-то хотел сказать, но послышался звук глухого удара и он сдавленно замолчал.?Блять! Блять-блять-блять!?Джейсон начинает сосать активнее, он забывает обо всем вокруг, сосредотачиваясь на этом шлюшеском занятии. Он сосет смачно, быстро, старательно. Сосет так, словно это все, чего он хочет в этой гребаной жизни.Он сосет и содрогается в плаче. Беззвучно, но яростно, хмурясь, не смея оторвать взгляда от ореховых глаз возвысившегося над ним пирата.Все, что было до этого, теряет всякий смысл. Все захваченные аванпосты, спасенные пленники, убитые пираты, все заслуги перед Ракьят, перед островом Рук, все величие и уважение просто вмиг обесценивается, разлетается прахом, потому что сейчас экзистенцией Джейсона становится необходимость удовлетворить Вааса. Унизиться перед ним как можно сильнее, ведь это именно то, чего он хочет.Пусть он растопчет его, смешает с грязью, все, что угодно.Джейсон все стерпит. Стерпит ради Райли. Броди кажется, что прошла целая вечность, но Ваас остается непоколебим, отчего отчаяние подбирается к груди Джейсона. Он мычит, впуская скользкую головку прямо в горло, задыхаясь, но не останавливаясь.?Пожалуйста… Пожалуйста, господи, давай!?Сначала он чувствует пульсацию твердого органа, а затем теплое семя заполняет рот. И, черт возьми, Джейсон никогда бы не подумал, как будет счастлив этой унизительной эякуляции прямо в его горло. Выпустив член изо рта, Джейсон долго отплевывается. Он опирается нещадно дрожащими, крепко перетянутыми веревками руками о скользкий камень. Горло першит, весь он содрогается от несуществующих рыданий и немереного унижения. — Блять, почему ты раньше не сказал, что так охуенно делаешь минет. Да это же твое призвание! Я бы сразу нашел тебе применение, Белоснежка. — Босс, а можно и мне? — с диким предвкушением интересуется кто-то рядом.— Тогда и я хочу. Давайте пустим его среди наших, — довольно высказывается чей-то гениальный ум.Конечно, кто бы не хотел отыметь злоебучую Белоснежку, которая бомбила их аванпосты уже несколько месяцев. Джейсон весь сжался от мысли о предстоящем, но теперь он готов упасть в ноги Вааса за последующие слова:— Нет, эта сучка только моя.— Но босс…Выстрел. Грузное тело падает навзничь.— Еще какие-то вопросы, мудилы? Я вас блять спрашивал, хотите ли вы оттрахать эту ебаную шлюху? Нет! Так что завалите свои еблеты и за работу, уебки! Иначе будете отсасывать у леопарда, ясно, блять?Толпа, видимо, не захотевшая отсасывать у леопарда, медленно занялась делом.— Сосунка, — вспоминает Ваас о Райли, — отправить в ?Лесную крепь?. Поселите в какой-нибудь каморке. Кормить хорошо и без рукоприкладства. Все ясно?— Ясно, босс.— Эй, Джесси, принцесса, поднимайся, нам еще до дома хуярить.Джейсон все еще пытается сплюнуть с языка вязкую сперму. Ему откровенно хочется вывернуть всего себя на изнанку, чтобы не чувствовать больше этого…— Я блять сказал, поднимайся!?Надо встать, сейчас же!?Сил нет. Он не хочет. Просто… Ваас поднимает его за шкирку, словно котенка, готовый обрушиться на бедного парня, как гнев, блять, божий, но лишь замирает, глядя на Броди.Раскрасневшийся от слез, измазанный в крови и сперме, с мутным безвольным взглядом, неровно выдыхающий и подрагивающий так, будто вот-вот опять разрыдается.Ваас одергивает себя от созерцания этого зрелища, вновь позволяя Джейсону упасть прямо к его ногам. И впервые в его голову закрадывается чувство, которое вряд ли посетило бы его при любых других обстоятельствах, а если бы и посетило, Монтенегро тут бы отсек его ярыми аргументами в свою пользу. Вина. Гребаная вина за то, что так скверно поступил с возможно самым достойным врагом за всю его жизнь.