7. Честное прусское слово (1/1)
Надо сказать, Гилберт часто сомневался, что Людвиг его брат. Иногда это доходило просто до фантастического несходства.
Вот, например, как в последние пару недель. Все это время Гилберт пристально следил за немцем, стараясь узнать, чем же занимается этот странный парень в свои недавно ставшие полными 18 лет.
Крауц занимался тренировками в спорт-зале, исследованием местности, изучением книжек по тактике и стратегии, трактатами о великих полководцах и историей Древнего Рима. Гилберт следовал за ним каждую минуту, но так и не заметил каких-то особенных семейных черт.Никаких девушек — и дело даже не в отношениях, просто никаких знакомых девушек, за исключением, разве что, Венгрии, с которой, правда, они встречаются достаточно редко — слишком редко, чтобы считать это хорошим знакомством. Никаких друзей, даже собутыльник всего один — и тот сам Пруссия. Ну, с Австрией он конечно периодически общается — но о чем можно поговорить с этим чистоплюем?! Шопен — это не тема для разговора среди настоящих мужиков. Так, по крайней мере, думал Гилберт.На прошлых выходных он основательно переворошил всю комнату брата. Кроме близких сердцу пустых пивных бутылок прусс не нашел там ничего особенного. Один — черт, ну как так можно?!? - один захудалый журнальчик с девушками, и тот так, скорее баловство, чем нормальное увлечение. Хотя, конечно, Гилберт хорошо мог себе представить, как брат поздно вечером с румянцем на бледном лице рассматривает девушек в купальниках, это очень в его духе, но - черт! Где нормальное порево?Такого в комнате не наблюдалось от слова ?совсем?. И это заставляло Гилберта серьезно задуматься о том, что брат либо серьезно болен — либо просто дебил.Но, как старший в семье, он не мог оставить это просто так. Тогда же Великий дал себе слово, что превратит наконец братца в нормального человека. И начать он решил с этого же вечера.Лицо Гилберта сразу насторожило Германию, как только тот вошел в комнату после вечернего душа.- Ты куда-то собрался? - поинтересовался Людвиг. - Уже вроде бы девять часов, а ты какой-то странно-оживленный.
Байльшмидт широко улыбнулся и похлопал по дивану рядом с собой. Крауц недоверчиво посмотрел на прусса, но послушно сел.- Мой дорогой брат, я подумал, что в последнее время мы слишком редко проводим тихие семейные вечера, и решил это наверстать. Бери пиво, - скомандовал Пруссия отнюдь не тем же мягким голосом, которым начал тираду.Немец кивнул и несколько минут занимался исключительно молчаливым уничтожением содержимого первой бутылки. Гилберт сделал то же самое, а потом решил, что можно двигаться дальше.
- Так вот, сегодня я познакомлю тебя с некоторыми достижениями нашего кинематографа, - торжественно объявил он.- Какой-то интересный фильм? - спросил Германия, открывая вторую бутылку.- О-очень интересный, - протянул Байльшмидт, принимая пиво из рук брата.- Что-нибудь про войну? - решил уточнить Людвиг.- Ну, не совсем, - Гилберт замялся и решил больше ничего не объяснять, пока брат сам не увидит.Когда на экране появились титры, Гилберт гордо произнес:- Знакомьтесь, Герр, это одно из величайших достижений человечества — порнография.- Шайссэ, - непроизвольно вырвалось у немца. - И ты меня за этим позвал? Слушай, мне кажется, это плохая идея, я лучше пойду книжек перед сном почитаю..- Цыц! - скомандовал Гилберт. - Ты будешь со мной это смотреть. Я сказал! Скоро начнется самое интересное, так что сиди и получай удовольствие.Но прошло пять минут, а Людвиг все еще сидел, изучая взглядом пол, и лишь слабо вздрагивал, когда слышал особенно громкие стоны.- Это ненормально, - пробормотал он, то ли раздраженно, то ли смущенно, в короткой паузе.
Гилберту хотелось биться в гневной истерике.
- Это?!? Это абсолютно нормально, все этим занимаются — я не виноват, что мой брат, кажется, родился дауном!Людвиг обиженно засопел. Гилберт увеличил громкость — и стоны стали больше похожи на крики агонии.
- Ну ведь хорошо же, драйвово, красиво? Разве нет?!Германия ничего не ответил. Тогда Гилберт плюнул на это гиблое дело, переведя все свое внимание на экран и очень скоро вжикнул застежкой молнии на брюках, приспуская их.
Он не мог точно сказать, что все это время делал немец, но какая-то напряженность с его стороны определенно чувствовалась. Вытерев пальцы одноразовой салфеткой, которые всегда находились на тумбочке, прусс открыл глаза и приподнял закинутую на спинку дивана голову. И лишь случайно краем глаза заметил, как Людвиг поспешно опускает взгляд, снова уставляясь в пол.- Эээ, да кто-то просто не сознается, что ему на самом деле нравится! - осенило Гилберта, и он тут же кинулся проверять свою догадку.
Несмотря на отчаянные попытки немца сопротивляться, Байльшмидт ловко накрыл ладонью его пах и по одному прикосновению понял, насколько сильно успел возбудиться Германия. Пруссия ошеломленно присвистнул.- Ну и чего ты ждешь? Давай, избавляйся от штанов и быстро бери дело в свои руки!Германия замотал головой и попытался отвернуться. Гилберт не мог такого позволить и вцепился в плечи брату.- Крауц, не веди себя, как ребенок! Снимай, я кому сказал!Людвиг сжал зубы и одеревеневшими пальцами стянул с себя домашние спортивные штаны.
Гилберту снова оставалось только удивляться степени возбужденности немца, да прислушиваться к сбитому дыханию брата, который успел покраснеть до самых кончиков ушей.
- Вот, молодец. Ты же смотрел, как я это делал? Давай так же.Германия молчал, кусал губы и сидел неподвижно.- Господи, за что мне брат-придурок? - спросил прусс риторически. - Всему этого придурка надо учить. Что бы ты без меня делал..С этими словами Гилберт обхватил пальцами член брата — и тут же почувствовал, как по телу Людвига прошла волна еле сдерживаемой дрожи, а сам немец впился в диванную подушку до побелевших костяшек.- Нужно делать так, - прусс чуть сжал пальцы и провел ладонью вниз, затем снова вверх. - Чтобы стало совсем хорошо, сжимать надо сильнее и просто найти нравящийся тебе ритм движений. Все просто, как дважды-два! Сиди себе да качай руку..Германия выдохнул в ответ что-то неопределенное, закидывая голову и слегка прогибаясь в спине.- А, ты уже начинаешь понимать, - слегка обрадовался Гилберт. - Ну, давай, дальше сам..Он не успел закончить фразу, когда его ладонь накрыли пальцы Людвига, сжимая сильнее и не давая никакой возможности убрать руку. Гилберт недоуменно сглотнул.- Эй, Крауц, а ну отпусти.. Что за идиотизм. Отпусти, я сказал!Но Германия его как будто не слышал, сдавливая ладонь брата и тем самым заставляя его сжимать член сильнее, делая ритм быстрее и начиная прогибаться под пальцами уже гораздо более откровенно.Гилберт пытался протестовать.- А вот это уже ненормально! Да отпусти ты, чертов извращенец, мне, может быть, больно! Почему у тебя все не как у людей, просто объясни мне, почему все всегда через ж.. твою мать, не так сильно, ты мне руку сейчас оторвешь! Крауц, ты что, решил так до конца дело довести!? Гребанный придурок, если ты сейчас же не отпустишь, я... твою мать!Людвиг слабо застонал, кончая в кулак брату, и только после этого отпустил его руку. У Байльшмидта хватило выдержки, чтобы сначала вытереть ладонь салфеткой, и лишь после этого закатить брату оплеуху.- В общем, Крауц, ты меня понял, - отрезал он, вставая с дивана. - И увидел дурак, что это хорошо, и так далее. Запасайся собственной коллекцией, я своими любимыми фильмами делиться не собираюсь. Спокойной, блин, ночи, идиота кусок.Последующие две недели Гилберт видел брата еще реже, чем обычно.- Ну и как это называется? - поинтересовался Пруссия раздраженно, когда немец вырос в дверном проеме его спальни и быстро направился к кровати.- Брат, а можно я это.. с тобой сегодня?Байльшмидт заерзал, сильнее укутываясь в одеяло.- Что за хрень, Крауц? Тебе не восемь лет и сегодня даже не гроза!Людвиг как будто не услышал его и аккуратно пристроился с краю. Гилберт подозрительно сверкнул на него глазами.- И что ты скажешь в свое оправдание? - поинтересовался Байльшмидт.- Нууу, - задумчиво протянул Людвиг. - Я шел после душа и мне так лень было спускаться по лестнице, потому что я устал после тренировки и.. вот.- Вообще не катит, - сделал вывод Гилберт. - Давай, иди-ка на борьбу с ленью.- Ну бра-а-ат, - протянул немец. - Ну я тебе завтра пива за это куплю..- Больно надо, - фыркнул Пруссия, перевернулся на другой бок и принялся выталкивать немца из кровати. - Давай-давай, нечего мне тут антидисциплину разводить!Германия сопротивлялся как-то особенно упорно и из кровати не выталкивался. Байльшмидт попытался приложить больше усилий.- Да что же ты такой говнюк-то, а?! Сколько раз говорить.. так, погоди, я что-то не понял.. Крауц, какого черта?!? Какого черта, я спрашиваю, ты делаешь в моей постели с таким стояком?!?- Бра-ат, пожалуйста.. Как тогда..- Да ты с дуба рухнул, что ли?!? Отстань от меня, гребанный извращенец!Но на его талии уже сомкнулись сильные руки, и у Гилберта не осталось иного выхода, кроме как смириться и подчиниться.
- Черт, показал, блин, идиоту путь к счастью.. на свою голову, - шипел прусс, забираясь пальцами под ткань спортивных штанов немца.В этот раз он справился даже быстрее, потому что действовал без проволочек и лишних объяснений. Людвиг довольно раскинулся на кровати, а через пару минут уже снова обнимал брата и сонно бормотал какие-то пожелания хороших снов.- Честное прусское слово, - негодовал Гилберт, пытаясь выделить себе хоть немного личного пространства. - Я это терпеть не собираюсь, это был последний раз — и то просто потому, что ты застал меня врасплох. Ты меня слышал? Решай свои сексуальные проблемы как-нибудь сам. Иначе я по ночам дверь буду..Людвиг во сне погладил талию брата и ласково уткнулся носом ему в плечо. Гилберт кончиками пальцев коснулся еще слегка мокрых после душа волос немца и добавил чуть тише:- С другой стороны, что взять с дурака? Может, я его растил как-то неправильно, ну и что выросло, то выросло.. Я же не виноват.. Господи, за что мне брат-дебил? Господи, за что я не могу злиться на этого дебила..
Пруссия осторожно обвил руками плечи Германии и прижался к нему чуть ближе.- Конечно, иногда у тебя очень странные наклонности, но.. а, черт с ним.. Спокойной ночи, брат.