42. (1/1)

Звук шагов эхом раздавался в пустом коридоре. Шедшие не торопились, но их поступь была уверенной и быстрой. Идя впереди, Алекс краем глаза увидел, что Герцог будто бы о чем-то задумался, глядя перед собой. Подходя к повороту, ведущему к раздевалкам, подполковник позвал Курта, сказав, чтобы тот следовал за ним. Свернув в него, мужчины прошли еще несколько шагов, пока Хартманн не остановился перед деревянной дверью, достав ключ из кармана, открыл ее. И как только та открылась, Герцог увидел много железных шкафчиков, а в самом конце у окна находилась раковина. - Курт, - подойдя к своему шкафчику, парень вопросительно осмотрел мужчину, проходившего мимо него, с ног до головы, - А у тебя какой размер одежды?От этого внезапного вопроса полковник замер, с недоверием покосившись на спрашивающего, чуть изогнув одну бровь:- Это еще зачем?- Ты свой китель от крови не отмоешь, - с улыбкой сказал Алекс, показывая кивком на довольно заметные капли, и пусть форма была черная, кровь была сильно заметна, особенно на солнце.Все еще не понимая, полковник опустил голову, найдя взглядом пятна. Он не имеет права показываться в таком виде на улице. Нахмурившись, прикоснулся к одну из пятен, потом подняв руку, увидел на кончиках пальцев кровь.- Ты прав, - усмехнувшись, Герцог повернул голову к парню, и тот заметил, как проясняется ледяной взгляд говорившего, как ярость медленно растворяется, растаивая, - Надо послать Эрику за моими вещами к машине, - как-то задумчиво проговорил он, все же решив отстирать китель, надеясь на то, что кровь удастся отмыть.- Хорошо, я сейчас пошлю за ней кого-нибудь, - открыв шкаф, подполковник достал оттуда вешалку, на которой висела черная форма, повесив ее на дверцу шкафчика начал расстегивать рубашку.- И как же так получилось, - вдруг нарушил тишину Курт, подойдя к умывальнику, взглянув на себя в зеркало, заметив брызги крови и на лице, от чего он вновь нахмурился, - Что ты не заметил, что у тебя завелась крыса? - сняв фуражку, положил ее на скамью, после чего включил воду.- Я думал, что ошибся, - пожал плечами Хартманн, не зная, как более правильно ответить на этот вопрос, - Да и в связи с делами, особо и не обратил внимание... - стянув запачканную рубашку, кинул ее в недра шкафчика, решив, что заберет ее позже, - Хотя и терпеть не мог профессора. Не нравился он мне, - повернувшись к чистой форме, парень снял с вешалки китель, тут же повесив его на уголок дверцы, затем взяв белоснежную рубашку.Склонившись над раковиной, Герцог набрал в ладони немного воды, а умывшись, выпрямился, посмотрев на свое отражение, высматривая оставшуюся кровь. Головная боль медленно подступала, сдавливая виски, но то была тупая, раздражающая, а не резкая, как обычно бывало в приступах ярости. Проведя пальцами по гладковыбритой щеке, полковник стер еле приметное розоватое пятнышко крови.- В наше время мы должны быть верны интуиции, - сухо выдавив из себя эти слова, Курт глянул на отражение Алекса, уже застегивавшего рубашку; но вдруг в памяти всплыли обрывки допроса летчицы, а он тогда еще сомневался в том, что она шпион, - Но обязаны проверять каждую мелочь, прежде чем делать выводы.Не выключая воду, мужчина подошел к окну, всматриваясь в улицу, видневшуюся отсюда, расстегивая пуговицы на кителе. После того, что было в кабинете, пришло какое-то отупение, что обычно бывает, но почему-то было странное ощущение, какое-то неприятное, от которого надо было поскорее избавиться. - Это точно, - согласившись с ним, Хартманн кивнул, но тут же сменил тему разговора, решив, что не стоит акцентировать внимание на дилетанте-выскочке, - Сейчас сходим в цех, как раз увидишь то, о чем я говорил в Норвегии, - довольно улыбаясь, парень взглянул на мужчину, стоявшего уже с кителем в руках у раковины.- Да, - прохрипел тот, застирывая пятна крови, наблюдая краем глаза, как алая вода стекает в водосток, - И, как говорил ранее, я должен получить эти машины, - недовольно сжал губы, начав сильнее тереть ткань; но отстирать китель не получалось, и чем больше Курт тер его, тем сильнее намокала ткань, а кровь все не желала оттираться; чуть помолчав, полковник выжал тот участок кителя, где стирал, немного помолчав, - Алекс, то, что сделал Вильгельм, - он обернулся, посмотрев в глаза подполковнику, - Твоя рука - я крайне восхищен, - чуть приподняв один уголок губ, Герцог повесил мокрый китель на дверцу одного из шкафчиков.- Спасибо, - кивнув, тот улыбнулся, рассматривая механическую кисть, сжимая и разжимая пальцы на ней, - Честно говоря, я думал, что со мной все кончено: нет руки - в танке больше не кататься. Вильгельм великий человек. Он спас меня, и я многим ему обязан.- Тоже самое говорил Рихард, когда потерял глаз, - рассмеялся Герцог, осматривая рубашку, вздохнув, отмечая, что и та покрыта мелкими брызгами крови, особенно в районе воротника и манжетов, - Да, Вильгельму многие обязаны...- Рихард?! - вдруг воскликнул Хартманн, вспомнив одноглазого, - Старый пес, - рассмеявшись, обернулся к полковнику, снимавшему теперь уже и рубашку, - Курт, можешь передать от меня ему посылку?- Если это ящик шнапса или еще чего подобного, не стану, - пробубнил тот, намочив край воротника, начав его тереть.- Нет, - теперь пришла очередь подполковника смеяться, - Это ящик сигарет. Я обещал, - заверяюще поглядел на мужчину, хотя тот все так же стоял спиной к нему.- Хорошо, - усмехнулся полковник, отжав воротник, убедившись в том, что пятна въелись очень хорошо, - Передам, иначе мне придется опять выслушивать его нытье.Они оба рассмеялись, зная, что одноглазый точно разгундится, если не получит желаемого. Переодевшись, Алекс натянул сапоги, после чего вышел в коридор, крикнув одного из охраны, стоявшего в коридоре, чтобы немедленно позвали оберштурмфюрера Моргенштерн с вещами полковника. И пока девушки не было оба мужчины разговорились о технике, в особенности о будущей серии, и вот тут подполковник в красках рассказал, что будет представлять из себя серия "Е", а также он спросил, не Эрика ли рисовала тот самолет, на что Курт только усмехнулся, но не стал отрицать этого, поинтересовавшись, способен ли Хартманн создать чертеж. Подполковник ответил, что он может, но ему требуется больше времени. Разговор о баре, в который собирались поехать после, прервал стук в дверь, а когда та открылась, в раздевалку вошла летчица, пропустив солдата, несшего чемодан полковника. Не понимая, зачем ей быть тут, да и вообще, почему именно ее позвали, если солдат мог сам взять и принести вещи Курта, блондинка замялась, опустив глаза к полу.- Алекс, - не поворачивая головы, попросил Герцог, сидя на скамье, смотря на бледное лицо летчицы, - Нам с Эрикой нужно поговорить.- Хорошо, я тогда в кабинете вас подожду, - поднявшись, Хартманн одернул вниз полы кителя, расправляя его, - Мне как раз надо переговорить с Вильгельмом, чтобы сегодня установили башню с двигателем.Проходя мимо подруги, подполковник заметил, что та немного напугана, и, хотя не понимал, почему, не стал спрашивать, отложив этот разговор на потом; быть может потом белобрысая отойдет и опять начнет прыгать от счастья. Выйдя в коридор, парень прикрыл за собой дверь, сказав дежурившему охраннику оставаться тут.Подвигав челюстью, Курт оглядел летчицу, и от него так же не ушло то, что в ней произошли какие-то перемены. Поднявшись, он хотел было подойти, но девушка прошла мимо него, взяв рубашку со скамьи.- Она так не отстирается, - тихо проговорила, осматривая бледные пятна на белой ткани, - Надо замочить, а потом стирать, - осторожно повесив ее на дверцу шкафчика забрала китель, подойдя к раковине.- Эрика...- Надо было с мылом стирать, - она знала, что он стоит за ее спиной, - И в холодной воде, пока кровь была свежая, - понимая, что говорит какую-то чушь, начала молча отстирывать пятна, мысленно заставив себя переключить все внимание на китель.- Эрика, - повторил Герцог, - Наши планы немного изменились. Я отвезу тебя домой вечером, сначала мы заедем в одно место, где можно будет поужинать...Он не договорил, так как девушка резко обернулась, смотря на него большими, испуганными глазами, пряча за своим страхом то, о чем хотела сказать, но молчала. Как же ей хотелось открыть ему всю правду, рассказать все то, что было на душе, а начать с того, что он ей стал дорог, с того самого момента, как она услышала, что его танк подбили, в тот момент она осознала, что может не увидеть его. Заметив небольшое пятнышко крови за ухом полковника, Моргенштерн аккуратно стерла ее.- Спасибо, - хрипло благодарит он, проведя костяшками пальцев по ее скуле, заметив, как бледные щеки покрываются розовой краской смущения, - Иди. И вновь ее глаза смотрели на него все с тем же щенячьим восторгом, взорвавшимся за доли секунды после его слов. Проводив летчицу взглядом, Герцог начал переодеваться, сложив мокрую одежду в чемодан так, чтобы другие вещи не намокли. А сама Эрика шла уже по коридору, скрывая улыбку, мурлыкая себе под нос мотив своей излюбленной песни, думая о том, что она не может осуждать Курта за то, что он сделал с тем человеком, тем более тот мужчина чуть не подставил Алекса. Представив, что будь она на месте друга или полковника, попыталась сообразить, чтобы сделала, чтобы наказать обидчика, учитывая то, что это не будущее, а время войны. Подойдя к кабинету, девушка увидела, что дверь открыта, а Алекс и генерал сидят у стола, о чем-то разговаривая. Заглянув, блондинка махнула другу, подзывая, надеясь, что Штрассе не заметит ее, так как она не тактично прервала разговор. Увидев подругу, Хартманн извинился перед Вильгельмом и, поднявшись, вышел в коридор.- Что случилось? - чуть нахмурился подполковник, думая, что с белобрысой снова что-то произошло.- Я не могу без него, - затараторила Эрика, запрыгав на месте, будто в нее дух мячика вселился.- Что опять? - глубоко вздохнув, парень скрестил руки на груди.- Я влюбилась в него, - летчица снова начала прыгать, смотря радостными, но извиняющимися глазами, - Ну я... не знаю... Алекс, мне кажется, я люблю его.- Ну это ж хорошо, - вот тут Хартманн удивленно поднял брови, не понимая, что от него хочет летчица.- Я не знаю, что делать, Алекс, - протянула она, наконец-то, перестав прыгать на месте, - Сказать ему... нет... Я не знаю. А еще он сказал, что вечером собирается отвезти меня домой. В смысле ко мне домой. То есть, не ко мне, но ко мне... то есть к Эрику!У подполковника начался дергаться глаз от того потока быстрых слов, что говорила девушка. Помотав головой, он прервал ее:- Скажи, что они погибли или, что их нет.- А если он проверит? - приподняв одну бровь, блондинка пожала плечами, соображая, но именно тут ее голос стал более спокойным и серьезным, - Нет. Не вариант. Тем более мне, то есть Эрику... ну ты понял! Мне никто не сообщал о том, что мои родные погибли, а, значит, они живы.И вот тут Алекс понял всю серьезность ситуации. Если так называемые "родные" увидят белобрысую, то сразу скажут, что никакой Эрики нет, был Эрик. Задумавшись, он нахмурился, придумывая, что можно сделать, чтобы выпутаться из этой проблемы, но ни одной дельной мысли в голову не приходило. - Мы что-нибудь придумаем, - быстро сказал Хартманн, - Самое крайнее, мы можем рассказать всю правду, - но эти слова были сказаны с такой неохотой, что и сам парень понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя, опустив голову, начал думать, будто бы чувствуя, как в голове зароились мысли, словно рой пчел, - Короче, ты знаешь, по какому адресу живут родичи?- Я не помню, - пожав плечами, летчица как-то растеряно взглянула на друга, - У Курта мои документы - он должен знать.- Надо узнать! - фыркнул подполковник, начав раздражаться из-за глупости девушки, но, сделав вдох, заговорил уже более спокойным голосом, объясняя, - На Берлин был совершен авианалет в тот день, когда я руку потерял, часть города сильно разрушена. И возможно, что те люди померли... - он встал перед Эрикой так, чтобы она посмотрела ему в глаза, говоря уже более тихо, - И тогда тебе сильно повезет.Округлив глаза, Моргенштерн замерла, смотря на друга так, будто он в миг стал умалишенным. Слова возмущения так и застряли в ее горле - да как он может говорить такое, тем более о людях, которые возможно погибли, которых он даже не знает, - но потом она задумалась, что ни Эрику - тому пилоту, погибшему на Кольском полуострове, ни его родным, которые тоже быть может умерли, помочь нельзя, но она - Эрика фон Моргенштерн - сейчас жива, и в случае чего ее могут расстрелять.- Бомбежки? - нахмурившись, блондинка скрестила руки на груди, - Нет, я не помню адрес, - покачала головой.- У Курта документы в мокром кителе, - задумчиво пробормотал Алекс, вспоминая, - Скорее всего там, - заметив, что летчица уже смотрит в сторону коридора, покачал головой, поняв, что та замышляет выкрасть их, - Если заметит, что ты роешься в его чемодане, можешь сказать, что документы могут намокнуть. Я постараюсь его отвлечь.И вновь удивленный взгляд подруги, но теперь это заставило парня улыбнуться. Они уже хотели разработать целый план, даже план "Б" был почти готов на тот случай, если Герцог увидит, что Эрика роется в его вещах, как послышались быстрые шаги. Обернувшись, друзья увидели, что сам полковник приближается к ним. Переглянувшись, Алекс и Эрика снова уставились на Курта. Теперь на нем была чистая форма черного цвета с белоснежной рубашкой, на шее красовался Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами, смотря на который блондинка часто ловила себя на мысли, что полковник через многое пошел, раз получил высшую награду, помимо других наград, выделялся еще "За ранение", и девушка каждый раз вспоминала о том ранении, за которое было получена эта награда, каждый раз у нее появлялся ком в горле, пока в голове проносились воспоминания того, как она доставала пулю из плеча Герцога, а потом зашивала его. - Мы готовы идти в цех? От неожиданности Моргенштерн вздрогнула, вынырнув из своих мыслей. Обернувшись, она увидела стоявшего рядом Штрассе, а с ним Кристель. В отличие от генерала его помощница оказалась куда более милой и общительной, поэтому они с Эрикой и нашли общий язык, тем более им было что обсудить: пока мужчины разговаривали за столом в кабинете Вильгельма, Кристель рассказала летчице о том, кто этот генерал и как он помог Алексу, в свою очередь Моргенштерн ответила на пару вопросов, касающиеся все того же Хартманна.- Я звонил в цех, - продолжил Вильгельм, когда к ним приблизился полковник, - Они уже установили башню. Я хочу взглянуть на это, - проходя мимо Алекса и Эрики, мужчина довольно приподнял уголки губ, заложив руки за спину.Переведя взгляд с него на друга, летчица на мгновение расширила глаза, намекая на то, что генерал мог и услышать их разговор, но понял это тот или нет, она не знала, но поравнявшись с Куртом, зашагала рядом с ним, думая о том, что будет, если все узнают, что они всех обманывали. Чуть позади шли подполковник с Кристель. Та, заметив, что парень о чем-то глубоко задумался, осторожно поинтересовалась, что не так, на что парень ответил, что ему предстоит проверить и другие чертежи, все же профессор мог и там что-нибудь исправить, а это требует много времени, еще предстоит разработать чертеж самолета, который попросил сделать Герцог. Улыбнувшись, девушка приободрила, сказав, что у него все получиться, тем более, что сейчас сам фюрер, узнав о новой технике, уверен в будущем Германии. Узнав о том, что связь налажена, Рихард хотел доложить Курту о своей находке, как к нему в палату ворвался один из молодых офицеров, сказавший, что поймали снайпера. Кряхтя и громко сопя, одноглазый поднялся, не обращая внимания на верещания медсестрички о том, что ему надо еще соблюдать постельный режим, а одевшись, побрел вместе с сопровождавшим его офицером в допросную - тот клоповник, подвал которого уже был до отвала забит полковником недовольными. Открыв рывком дверь, майор поморщился от едкого запаха разложения. Перед ним на стуле сидел мальчишка лет 13, сердито смотревший на него, нахохлившись, как птенец. Смотря на сидящего на стуле, одноглазый поморщился - если бы тут был бы Курт, то на смех бы поднял, узнав, что его подстрелил юнец. Сплюнув на землю, Рихард подошел к мальчишке.- Как зовут тебя? - спросил он на ломаном русском, разглядывая перемазанное в грязи и крови лицо паренька, но тот только плюнул на сапоги майора, отвернувшись, - Мальчик, тебе стоит ответить. Я могу посадить тебя туда, - ткнув пальцем в люк в полу, одноглазый топнул, сначала ничего не происходило, но прислушавшись, можно было услышать, как из-под пола раздались стоны, - Как тебя зовут? - повторил Штуббе уже более строго.- Я не боюсь тебя, паскуда фашистская! - выкрикнул пленный.Одноглазый нахмурился, потом почесал затылок, подумав о том, что больше всего на свете не любил допрашивать женщин и детей, потому что они были слабее. Нет, он, конечно же, мог взять пример с Герцога, который не разделял пленных по возрастам и половому признаку, но Рихард не Курт. Обреченно вздохнув, майор произнес:- Я хочу поговорить. Как тебя зовут?- Вы все сдохните! - выкрикнул мальчишка.Штуббе провел ладонью по лицу, отведя взгляд в сторону. Да что ж это такое? - Эй, юнкер, - крикнул одноглазый одному из солдат, что стояли тут же, - Принести воды пленному. Живо! Чуть поколебавшись тот, все же развернулся на месте, делая шаг к двери, открыл ее, выскользнув на улицу. На мгновение в удушливое помещение попал глоток свежего воздуха, но он тут же исчез, растворившись в запахах разложения. Стоя над мальчишкой, майор не мог понять, почему этот оборванец смог подойти к базе настолько близко и остался никем незамеченным, но потом он понял, что никто бы не обратил внимание на мальчишку в обносках, коими был полон Мелсвик. Нет, об этом он должен будет доложить Курту. Но связана ли летчица с этим мальчишкой? Рихард даже сам себе покачал головой, усмехнувшись; девчонка сама на рожон полезет, но не станет рисковать шкурой других, это он уже понял. Дверь открылась. Войдя в клоповник, юнкер поставил перед пленным ведро с водой, в котором плавала кружка.- Пей, - хрипло сказал майор.Но тут произошло то, что Штуббе ожидал. Паренек пнул ведро, тут же кинувшись к двери, и один из солдат, не выдержав, выстрелил. Автоматная очередь в маленьком помещении оглушила на несколько секунд. Застыв, одноглазый не решался повернуться, чтобы увидеть тело, упавшее на порог, зная, что пленный мальчик успел открыть дверь, толкнув ее, но получил несколько пуль в спину.- Унести, - приказал Рихард, опуская взгляд на опрокинутое ведро.Коридор окончился огромным помещением, наполненное станками, конвейерами, машинами, танками, находящимся в еще разобранном виде, окруженными рабочими, собиравшими их. Холодный воздух тут тесно смешался с запахами сварки, машинного масла и топлива. Стук металла о металл заглушали негромкие голоса людей. Обойдя шедшего впереди генерала, Алекс попросил следовать за ним. Они подошли к стоявшему в самой середине цеха танку, возле которого крутились механики. Рассказывая о новой машине, подполковник делал акценты на ее улучшенной броне, показывая рукой на ту или иную ее часть, плавно перейдя к двигателю, сказав, что, не смотря на массу в 96 тонн, он должен прекрасно показать динамику разгона, имея двигатель в 900 л.с.- Орудие 12,8 мм, - улыбнулся Хартманн, заметив на лицах генерала и полковника довольное удивление, - Таким образом, этот танк лучший, и я не постесняюсь этих слов, так как аналогов в мире у него нет.- Это впечатляет, - удовлетворительно кивнул Курт, не сводя взгляда с машины.- Как я обещал, - повернувшись к нему, подполковник не скрывал своей радости, - Ты увидел то, что было на чертежах, - напомнил он о том разговоре ночью в ангаре Мелсвика. - Вижу, ты умеешь держать свое слово, - усмехнувшись, Герцог посмотрел на Штрассе, - Я напомню, что эта партия принадлежит мне, - довольная полуухмылка плавно переросла в оскал, а в глазах появился ледяной блеск.- Она и так твоя, - как-то снисходительно ответил генерал, улыбаясь, краем глаза следя за тем, как к "Е-75" подходит летчица, и снова посмотрев на Курта, кивнул ему следовать за собой, отводя в сторону, - Но ты получишь ее только после того...- Я знаю, - недовольно нахмурился полковник, следуя за Вильгельмом, приближаясь к одному из конвейеров, где в тот момент не было рабочих и других посторонних лиц, - Я же сказал, что найду место под твою новую крепость, - стоя лицом к "Е-75", мужчина с маниакальным блеском оглядел ее.- Сначала крепость, Курт, - уже более строго напомнил Штрассе, - Потом танки.Разглядывая почти готовую машину, Моргенштерн невольно подумала о том, как каталась на "Пантере" до того, как ту подбили, и вновь на нее нахлынул страх, появившийся от слов о том, что выживших там не видели, а потом и, что Герцог мертв, сменившийся радостью, когда в ангаре появилась Мария-Елена, сообщившая, что он жив. - Я хочу танк еще больше, - вдруг сказал Эрика, проведя ладонью по броне, серьезно рассматривая ее поверхность, - Самый большой, который можно сделать, нахмурилась, - Сверхтяжелый танк, - она продолжала касаться железа уже кончиками пальцев, идя вдоль техники, приближаясь к другу, - Больше этого.- Он будет ехать медленнее, - нахмурился Алекс.- Он будет прикрывать тыл, - ответила ему блондинка, остановившись рядом.- Ты пилот, - напомнил подполковник, скрестив руки на груди.- А я не для себя, - покачав головой, Эрика пробежавшись взглядом по всем тем, кто находился в цехе, сразу заметила Кристель, стоявшую чуть в стороне, рассматривая ходовую "Е-25", потом обнаружила пару солдат у дверей, и только затем стоявших поодаль Курта и Вильгельма.- Что? - вопросительно изогнул бровь подполковник, обернувшись на голос.- Я хочу танк, но не для себя, - уставившись на друга, как на неразумное дитя, Моргенштерн перевела взгляд на Курта, - Мне нужен танк, который будет больше этого. Да, он будет не таким маневренным, как "Е-75", но он будет большим, способным прикрыть тыл, с такой броней, которая сможет выдержать достаточно мощные атаки.- Тыл он не прикроет, - усмехнулся Хартманн, - Фланги если только. Да и это танк прорыва обороны противника... И минус такого большого танка в том, что он будет хорошей целью для артиллерии и авиации.- У него будет хорошая броня, - не унималась летчица, смотря на друга, - Не та, что стояла на "Пантере", - подернула бровью, припоминая о многострадальном танке полковника, - Тем более это необходимо для танка прорыва, так как он будет ехать первым. А у нас есть те, кто любят ехать первыми.Понимая, о ком именно говорит подруга, подполковник тоже повернул голову в сторону генерала и полковника, задумавшись над ее словами. Какое-то время они оба молчали, думая каждый о своем, но, в конце концов, их мысли сводились к одной идее.- Алекс, - прервала недолгое молчание Эрика.- Никакая хорошая броня не защитит от прямого попадания артиллерии, - нахмурился Хартманн, - Не говоря уже о бомбах.- Он же не будет сидеть на базе. Вспомни, что его танк уже не раз подбивали, и даже после первого раза он не успокоился. Я боюсь за него.- Хорошо, - со вздохом сказал тот, - Но средние танки Курту точно не подходят, - и вдруг парень резко замолчал, вспомнив про еще одну машину из серии "Е".Это был танк "Е-100". Как уже упоминала Моргенштерн, он был класса сверхтяжелых, и вполне мог подойти Герцогу, тем более, что эта машина должна была появиться в проекте только в середине 43 года. Но тогда производство закончилось, так и не начавшись, насколько помнил Хартманн, была закончена только ходовая, когда завод, где собирали опытный образец, захватили англичане. Но что, если теперь есть возможность исправить это?..- Я должен поговорить об этом с генералом, - как-то резко проговорил подполковник, ощутив невообразимое желание закурить, - Но ты же понимаешь, что в эту партию этот танк не пойдет? - хитро прищурившись, он посмотрел на подругу, та, надувшись с каким-то обиженным видом смотрела на полковника, погрузившись в свои размышления, - Эрика?- Я понимаю, - не сразу ответила та, чуть покачав головой, - Значит, Курт не сядет ни в какой танк, пока не будет готов тот, о котором я говорила.Мария-Елена шла по тропинке к дому, где жил Рихард. Узнав о том, что случилось в клоповнике, она даже не знала, что и думать; ей было очень жаль того мальчика, но все же он был именно тем снайпером, чуть не убившим Штуббе. После ужина девушка, услышав разговор экипажа одноглазого, побежала в госпиталь, но там майора не оказалось, впрочем, как и всех его вещей, а это могло значить только то, что он вернулся к себе, проинорировав слова Вигмана о покое. Обогнув грузовик, стоявший у сарая, радистка увидела сидевшего на скамейке Рихарда, и, судя по всему, курившего уже не одну сигарету, так как возле его ног было набросано приличное количество бычков. Как только Айзенбах присела рядом, мужчина выбросил недокуренную сигарету на землю, притоптав ее носком сапога.- Я не хотел, - прошептал майор, сжав кулаки.- Рихард, - видя, что тот подавлен, Мария-Елена прикоснулась ладонью к его плечу, погладив, - Хочешь, мы поговорим? Расскажи мне все. Откуда тот пацан? - она не стала скрывать, что знает все, тем более, что это было бы глупо с ее стороны, - Он был от партизан?- Он был русским, - почти неслышно ответил одноглазый, повернув голову к девушке так, чтобы видеть ее, смотря умоляющим взглядом, - Он был совсем еще ребенок.Шатенка ненадолго замолчала, подбирая слова. Штуббе пил редко, но очень сильно; и сейчас был как раз один из таких дней, когда ему нужно было забытья в алкоголе, помогавшим пережить те эмоции, что овладели им в этот момент, но по какой-то причине, радистке удалось застать майора еще трезвым.- Рихард, скажи, - начала она тихим успокаивающим голосом, - Он же сам решил пойти на это, так?.. Он же чувствовал всю серьезность ситуации.- Это был мальчик, - отвернувшись от нее, Штуббе разглядывал свои ладони.- Что если он понимал, хоть и был юным?- Понимал что?! - резко повернув голову в сторону сидящей рядом, майор расширил глаз, в котором промелькнул страх, быстро сменившийся отчаянием, - Ему на вид было 13. Что он мог понимать?!- Он был русским! - сердце Айзенбах так и сжалось от одного вида на мужчину, совесть которого приносила ему невыносимую боль, мучая его, сводя с ума, - Ты же знаешь, что там было. Ты не виноват, Рихард! - она положила ладонь на его руку, чувствуя, как та трясется; мужчину так и била мелкая дрожь, что пугало ее еще больше, - Ты разве не помнишь ту девчонку, о которой рассказывал мне когда-то? - она сжала его холодные пальцы, не сводя глаз с бледного лица.- Нет... не помню, - отвернувшись, Штуббе пытался припомнить, о ком именно говорит девушка, но вспомнив, закрыл глаз, - Слишком молода...- Они сами выбрали свой путь, - отпустив руку мужчины, радистка провела ладонью по его светлым волосам, - Не смотря на возраст, они сами решили пойти в коммунисты, они такие же, как Ставарин, против которого мы воюем. Рихард, твоей вины в этом нет.Повернув только голову, одноглазый ошарашено смотрел на шатенку, не зная, что ответить. Она была права, во всем права, но разве дети должны участвовать в войнах, разве они должны умирать, это удел старых вояк, безумцев, которых уже не спасти. Подавшись к ней, Штуббе обнял Марию-Елену, закрыв глаз.- Это был ребенок, - прохрипев, мужчина, словно маленький мальчик, напуганный до смерти, пытался спрятаться, ища помощи и защиты в ней, кого обнимал, - Я не хотел его смерти... Я так устал.В груди закололо от появившейся тревоги, и Айзенбах, обняв одноглазого, прижала его к себе:- Прости меня. Я тут начала, как всегда развивать мысли... прости, Рихард, - чтобы хоть как-то успокоить майора, радистка погладила его ладонью по спине, стараясь говорить более уверенно, но голос дрожал, - Конечно, это не твоя вина. Ты ни в чем не виноват. Прости, - поцеловав мужчину в макушку, Мария-Елена прижалась к ней губами, прошептав, - Я люблю тебя.