Часть II. Глава 9. Грусть – моя единственная подруга (1/2)

Пустота… Для чего мы живём?Покинутые места… Думаю, мы знаем, каков счёт.Кто-нибудь знает, что мы так долго ищем?Ещё один герой, ещё одно безрассудное преступлениеПроисходит за кулисами, и нет этому конца.Эй, кто-нибудь хочет, чтобы это продолжалось?

Шоу должно продолжаться,Шоу должно продолжаться!И пусть моё сердце разбито,Потёк мой грим –

Моя улыбка остаётся прежней.Что б ни случилось, я доверюсь судьбе.Ещё одно разбитое сердце, ещё одна потерянная любовь.Это длится бесконечно… Кто-нибудь знает, для чего мы живём?Думаю, скоро я узнаю правду, я уже близок к истине –Скоро я заверну за угол.За окном светает,Но, находясь в темноте, я страстно жажду свободы.Моя душа раскрашена, как крылья бабочек.Вчерашние сказки повзрослеют, но никогда не умрут.Я могу летать, друзья мои.Шоу должно продолжаться,Шоу должно продолжаться.Я смотрю на это с усмешкой,Я никогда не сдамся,И шоу будет продолжаться.Я заплачу по счетам, я готов убить.Я должен найти в себе силы, чтобы идти дальше,Чтобы продолжать,Продолжать шоу.Шоу должно продолжаться...?The show must go on?, перевод

*ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 1: Уважаемые Читатели, надеюсь, вы внимательно прочитали цитату к этой главе, а если нет, то прочитайте, пожалуйста. Ведь не зря же я так усердно тырила с Нета перевод этой песни, которая меня так нравится и которая очень подходит к L. Т_ТПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 2: Глава— сплошной мозголом. Не несет никакой сюжетной нагрузки, только один негатив.Юмора мало, т. к. написано от лица Эла, а это о многом говорит... Описание предыдущих событий с точки зрения детектива.P.S. Желаю вам дотерпеть до конца главы....... Следующую постараюсь выдать побыстрее)*L вздрогнул и проснулся. Кажется, он опять умудрился заснуть прямо в кресле. Хотя, это его уже давно не удивляло. Он не помнил точно, что ему приснилось, кажется, что-то из детства. Потянувшись, он оглядел свой рабочий стол. Перед ним предстала обычная картина, уже давно переключившийся на дежурный режим, перегревшийся компьютер, который, казалось, сейчас задымится от перегрузки, чашка недопитого кофе и тарелочка с едой. Всё как обычно, ничего не изменилось и не изменится уже, видимо, никогда.Он выпрямился в кресле и окинул взглядом помещение. Никого. L покосился на соседнее кресло. Конечно же, оно было пустым. Лайт уже давно был свободен и волен идти на все четыре стороны. Хотя он и остался в здании, всё теперь было по-другому.L отвёл взгляд от места, где он так привык видеть всё это время Ягами-младшего, и устало потрогал переносицу, как делал всегда, когда пытался сосредоточится и выбросить из головы всякие посторонние мысли. Он уже не помнил, когда нормально спал последний раз. Так было всегда. Постоянная занятость почти не оставляла ему времени на нормальный человеческий отдых.Да он и не мог иначе. Если перед ним стояла какая-нибудь сложная задача, L не терпел промедлений в её решении, не замечая усталости, готовый довести себя до изнеможения, упорно продвигался вперёд. Нет, L, конечно же, никогда не спешил с выводами, не принимал необдуманных решений, всегда тщательно собирал доказательства, и не торопился раньше времени закрыть дело, не пересмотрев лишний раз все данные. Просто, когда именно на твоих плечах лежит ответственность, невольно чувствуешь вину за тех, кого не успел спасти, и тем более нет времени преспокойно сопеть в подушку, когда каждый час – это, возможно, ещё чья-то жизнь.Но Lнуждался в отдыхе как и любой другой человек, поэтому его организм часто в конце концов шёл против своего хозяина, и Рюузаки, даже не смог бы припомнить сколько раз он просто напросто отрубался прямо в кресле, откинувшись головой на спинку или просто опустив её на сложенные на коленях руки; и спал мёртвым сном. А просыпаясь, он обязательно обнаруживал, что укрыт одеялом. Ватари... он иногда накрывал его своим пиджаком. И от этого в душе юноши расплывалось какое-то тепло, как же всё-таки приятно, когда о тебе кто-то заботится, что кому-то не наплевать на тебя...После пробуждения L кое-как слезал с кресла и, кряхтя как девяностолетний старик, делал пару кругов по комнате пытаясь размять затёкшие мышцы. Конечно же, благодаря своей столь своеобразной привычке сидеть, Рюузаки уже привык к неприятным ощущениям в ногах. Но уж если ты много часов проводишь в одной позе, сжавшись в комок в кресле, как хомяк в своей норке, то все конечности затекут так, что небо в фиолетовую крапинку покажется...

Ватари лишь качал головой, глядя на вечно бледного, с кругами под глазами воспитанника, кроме того ещё и постоянно травящего себя одними сладостями и кофе. Со стороны могло показаться странным, что L, при всём своём уме, казалось, не понимает, что такое пренебрежительное отношение к своему здоровью рано или поздно загонит его в могилу в худшем случае, в лучшем – сделает постоянным пациентом больниц. Но всегда приходится чем-то жертвовать, не так ли? Ничего не даётся просто так; и раз уж нужно помочь себе мыслить лучше, значит, придётся съесть тонну сладостей, раз нет времени отдыхать, и нужно работать, значит придеться выпить литр кофе.L медленно помешал в кружке давно остывший кофе, стеклянными глазами уставившись в монитор. Прошло десять минут, прежде чем он понял, что читает одно и то же предложение двадцатый раз подряд, но смысл упорно ускользает. Парень машинально поднёс к губам чашку и сделал глоток. Поморщившись, отставил прочь холодный кофе. Надо попросить Ватари, чтобы приготовил ещё. Правда, сейчас детективу больше хотелось просто отдохнуть, чем сидеть в этой комнате, тщетно пытаясь заставить себя думать о деле. Глаза слипались. Но надо ещё решить, что делать с Тетрадью Смерти. И надо дать кое-какие указания Ватари. И правда так много дел.Когда чувствуешь приближение смерти, начинаешь ценить каждую минуту своей жизни, и тем более не хочется тратить время на лежание в кровати.А то, что его конец уже близок, L не сомневался. Но было не страшно, а больно от того, что всё случилось именно так, от невозможности что либо изменить ?Рюузаки, мы повязаны с тобой одной цепью, если что-то произойдёт с тобой, то тоже случится и со мной...?, ?Дружба – это здорово! Мы теперь друзья, а Миса никогда не предаёт своих друзей!?, ?Хм... у меня стало больше друзей...?. Казалось, всё это было так давно, все эти слова были произнесены в другой жизни, совершенно другими людьми. А ведь он тогда чуть не поверил, что может быть у него на самом деле что-то получится. Идиот. Дружба, конечно, была и есть. Но только односторонняя. Для них никогда он другом не был, только помехой. И для Лайта, и для Мисы. Как тяжело было осознавать, что твой первый и, похоже, последний друг мечтает увидеть тебя в гробу. В то время как твой собственный долг – упрятать его за решётку.

L тряхнул головой, пытаясь не думать обо всём этом. Но всё равно все его мысли рано или поздно возвращались к Лайту. Почему, почему именно он? Почему всё именно так? Почему он так сильно привязался к человеку, которому на него абсолютно наплевать? Даже больше. Который его ненавидит. Лайт, я кожей чувствую, как ты меня ненавидишь. Я представляю, как ты будешь смеяться на моей могиле.Ни на секунду не покидает это болезненное чувство, что вот-вот должно что-то произойти. Ты из последних сил пытаешься что-то изменить, хоть как-то повлиять на события, но не можешь, и ни на секунду не покидает ощущение заговора у тебя за спиной. Когда ты понимаешь, что эти двое лгут тебе прямо в глаза, а ты стоишь перед ними и делаешь вид, что всё в порядке, и что ты по-прежнему непробиваемая стена, об которую сломает кости и зубы каждый, кто попробует её разрушить. А тем временем ноющая боль в сердце всё растёт, пока ты каждую минуту ждёшь удара в спину. И понимаешь что ты им не нужен, что ты ЧУЖОЙ, впрочем, как и всегда, что ты лишь преграда, которую без сожаления сметут с дороги.L с ненавистью уставился на стол, на стоящий перед ним компьютер, на чашку кофе, тарелку с недоеденным сэндвичем. Он сам не понял, откуда в нём внезапно вскипела злоба. Такая сильная, что L непроизвольно стиснул кулаки и сжал зубы. Надоело! Всё надоело! Эта жизнь в собственной тени, в клетке, которую он сам же для себя и выстроил... постоянное одиночество! Эта битва, которой, казалось, не было конца! Почему он должен сидеть здесь, пялиться в этот стол, ломать голову над загадками? Он хотел жить, жить по-настоящему! Жить и наслаждаться жизнью! Почему он не может? Чем он хуже других? Чем?!

Ярость, которая кажется по крупице копится в нём всё это время, вырвалась наружу. На секунду, всего на секунду, L позволил ей овладеть собой, выпустил наружу свой гнев и отчаяние. Чашка с кофе была сметена со стола его рукой и, пролетев пару метров, стукнулась об пол, разлетевшись на куски. Осколки полетели в разные стороны, жалобно звякнула упавшая на пол ложечка.Несколько секунд он просто смотрел на то, что осталось от чашки, и гнев, плескавшийся в его глазах, опять сменился на обычное флегматичное спокойствие. На мгновение L даже пожалел о своей секундной вспышке, но всё равно этот инцидент был единственным и больше не повторится. Чувства никогда не должны пересиливать.L резко встал со стула и быстро вышел из комнаты. Дверь закрылась за ним. ***

Двумя месяцами ранее.

Почему я не был удивлён, когда Лайт предложил заключить себя под стражу? Ответ прост: я знал, что это произойдёт. Он уже и ранее поднимал эту тему, но я отказался, решив найти ответ другими путями. Глупо идти на поводу у подозреваемого, особенно если он настаивает именно на таком решении. Но в это раз Лайт был очень настойчив. Он так красноречиво убеждал нас всех, что может являться Кирой, даже не подозревая об этом; говорил, что не может спокойно вести расследование, не будучи уверенным даже в самом себе. Разыграл хороший спектакль, короче. Осталось только упасть на колени, заламывая руки. Хорошо стараешься, но тебе меня не обмануть такой простой уловкой. Во что ты играешь? Может быть, Кира? Ага... Ты не ?может быть Кира?, ты и есть настоящий Кира.Марина говорила мне о таком ходе событий. Конечно, я не верю всем её словам, это было бы глупо. Ладно, я смирился с существованием Тетради Переселения, способной перемещать человека в другое место. Но это вовсе не значит, что и остальное сказанное ей правда. Вполне возможно, что это уловка Киры – запутать меня.От девушки мне известно несколько фактов: Лайт попросит заключить себя под стражу, он потеряет память, позже она вернётся к нему опять, на следующий же день после смерти человека по имени Хигучи, умру я сам. Больше я выяснить не успел. Но посмотрим, поможет ли мне эта информация. Если можно это так назвать. Я не хочу верить в то, что я участник какого-то сериала, а моя жизнь уже расписана ?от и до?, и уже предрешено, когда я умру. И что бы я ни делал, всё случится именно так, как сказала мне незнакомая девушка, появившаяся внезапно, неизвестно откуда...Я не верю и никогда не верил в то, что какие-то Высшие Силы решают мою судьбу. Я сам буду принимать решения и именно от того, как я поступлю, и будет зависеть моё будущее.И именно сейчас я считаю, что всё же стоит заключить Лайта под стражу. Мне чертовски интересно, что же случится, если события пойдут так, как сказала Марина. Ягами правда потеряет память? Интересно, каким образом?

Кира убивает с помощью Тетради Смерти, да?Что ж, я посмотрю, что из всего это выйдет... ***

Я, не отрываясь, смотрю на экран монитора, на котором показано изображение камеры, в которой заключён Ягами-младший. Я уже ничего не понимаю. В одночасье он изменился. Теперь изо всех сил он пытается убедить меня в своей невиновности. И я не сомневаюсь: Лайт и вправду сейчас верит в то, что НИКОГДА не был Кирой и что его собственное предложение по заключению – глупая ошибка. Неужели он на самом деле потерял память? Но как? Увы, об этом я Марину расспросить не успел. По моему приказу дом Ягами был обыскан, но ничего, хотя бы отдалённо напоминающего так называемую Тетрадь Смерти, найдено не было. В принципе, это не удивительно. Но попытаться, конечно, стоило.Как же ты потерял память, Ягами Лайт? Ты на самом деле Кира... А, может, всё-таки нет?..

?Лайт убьёт тебя, Эл. Он — Кира?. ***

Лайт потерял память, в этом нет сомнения. Не мог у него в один момент так резко поменяться характер. И потом. Все-таки в людях я немного разбираюсь. Я вижу разницу между тем бесстрастным расчетливым Лайтом с ледяным взглядом и теперешним юношей, в глазах которого горит желание поймать и наказать бессердечного Киру.Ты отказался использовать Мису, заговорив о долге и о чувствах девушки. Это была проверка. Почему-то мне кажется, что тот, кем ты был до ареста, пошел бы по головам без малейшего колебания. Именно. ТОТ. Я не могу никак соотнести в уме, осознать что ли, что все это время это был ты. Почему-то хочется верить, что настоящий ты сейчас. Что ты не был Кирой, а лишь находился под его властью, и он управлял твоими действиями. Такой вариант вполне возможен, тогда объясняется, почему я тебя заподозрил. Это мог быть обманный маневр настоящего Киры, чтобы замести следы. Но как только я начинаю размышлять в этом направлении, моя интуиция, мой здравый смысл моментально начинают кричать, что я заблуждаюсь, что это глупо, что я не должен пытаться оправдать Лайта только потому, что НЕ ХОЧУ, чтобы он был Кирой. Что теплые чувства, которые я волей-неволей начал питать к нему, не должны влиять на ход моих рассуждений, иначе все может закончиться очень печально, как для меня, так и длядругих. И тогда я снова возвращаюсь к первоначальнойсвоей теории. И постоянно раздражаю этим Лайта. Что ж, извини. По крайней мере, я с самого начала от тебя не скрывал этого. Этой своей теории.И правда. Нужно полагаться лишь на факты. А факты пока говорят против тебя, Лайт.До всего нужно доходить умом. Если слушать сердце, то очень легко принять желаемое за действительное и поплатиться своей головой. ***

Хигучи... В тот момент, когда я узнал, что среди сотрудников Ётсубы есть человек с таким именем, мне невольно стало не по себе. Может это просто совпадение? Но что-то подсказывает мне, что нет. Складывается впечатление, будто бы события развиваются по заранее написанному сценарию... На который я, увы, при всем своем желании и при всех своих возможностях не могу повлиять...Марина сказала мне, что Лайт предложит заключить себя под стражу, так и случилось. И пусть я сам принял решение о его аресте, тем не менее инициатива исходила именно от него. Потом он должен был потерять память. Это и произошло. И пусть официально я не могу этого доказать, но я уверен на 95% — Лайт был Кирой, но каким-то образом лишился воспоминаний.А теперь появился человек с именем Хигучи. Совпадение? Я не знаю. Я уже ни в чем не уверен... ***

В наступившей тишине он слышал стук собственного сердца. Нереальность происходящего... Словно смотришь на всё со стороны... Неужели и это тоже случилось? Всё как будто развивается по определённому сценарию и движется к уже кем-то продуманному финалу...Всё исполнялось одно за другим.А теперь — у всех на глазах умер Хигучи. И он снова ничего не успел сделать.

?Что со мной? Неужели я боюсь??Глупости.Но... Какая-то мистическая таинственная сила на самом деле всё это время помогала Кире. Находилась у него за спиной, под самым носом, а он не мог видеть. Возможно ли, что нашими жизнями и правда управляет нечто, о чем мы даже не догадываемся? То все его попытки тщетны. Что он может сделать? Он всего лишь человек.Нет, нельзя так думать. Стоит только малейшему сомнению зародиться в душе – и ты пропал. Что бы там ни было, он не сдастся. Он будет вести эту игру до конца.

Хигучи умер, но это ничего не значит. Нельзя воспринимать чьи-то слова настолько серьёзно. ***

Услышав звук открывающейся двери, Ватари развернулся на стуле.— Рюузаки? – он оглядел вошедшего. – В чём дело?Эл ничего не ответил, а лишь продолжал молча стоять на пороге, разглядывая пол.— Что случилось? – повторил Ватари свой вопрос.— Я пришёл поговорить кое о чём... – наконец, ответил Эл.— Хочешь дать какие-то распоряжения?— Нет, — детектив слегка удивился. Причём тут это?— Появились какие-нибудь новые факты по делу? – предположил Ватари.Повисла секундная тишина.— Я могу говорить не только о делах, — неожиданно для себя самого вырвалось у Эла.— Рюузаки? – брови Ватари поползли вверх. Он явно не понимал, в чём дело.Эл ощутил болезненный укол раскаяния. Вот уж кто-кто, а Ватари точно ни в чём не виноват, чтобы на нём срываться. Не его вина, что у парня сегодня отвратительное настроение. В конце концов, Ватари единственный человек, который всегда был с ним рядом, поддерживал в трудную минуту и если бы не он, то Великий детектив L уже давно бы точно свихнулся от одиночества. И потом, сам виноват, что говоришь постоянно только о делах, вот уже и Ватари не ждёт от тебя ничего другого.Эл опустил голову.— Извини, я не хотел, — пробормотал он.— Рюузаки, — проговорил старик с теплотой в голосе. – Присядь-ка, — он указал на кресло рядом с собой.Медленно, как будто это отнимало все силы, Эл дошёл до кресла и, скорее даже не сел, а упал в него, словно у парня внезапно отказали ноги. Несколько минут он молча сидел, взгляд его блуждал по кабинету, не останавливаясь ни на чём. Ватари тоже ничего не говорил, и Эл был ему за это благодарен.— Мм... может ты хочешь кофе? – наконец, спросил старик. – Давай я сделаю тебе, как ты любишь...— Нет, спасибо Ватари. Не нужно. Я не хочу.— Не хочешь кофе? – кажется, ответ детектива удивил мужчину.— Нет, — Эл, конечно, любил кофе, да и оно помогало хоть как-то бороться со сном, когда, кажется, ещё немного и ты, заснув прямо на рабочем месте, стукнешься лбом о клавиатуру. Поэтому он готов был пить его литрами, что в принципе и делал. Но последнее время ему казалось, что ещё чуть-чуть и его вырвет от этого напитка. Почему? Об этом он не думал.— Тогда может быть... – начал было Ватари, но Эл предугадав, о чём тот думает, его перебил:— Я не хочу есть.

— О, — только и мог вымолвить Ватари. – Ну...— Я вообще ничего не хочу...Эти слова вмиг заставили мысли о том, почему это у его воспитанника вдруг пропал аппетит, выветрится из головы Квилиша Вамми.— Прости, что?Эл запустил руку в свои иссиня-чёрные волосы, потом опять положил её на подлокотник кресла. Он покачал головой, потом вздохнул, борясь с желанием поделиться своей болью. Но, увы. Чаша терпения уже была переполнена и, казалось, нужен был лишь маленький повод, чтобы всё полилось через края. И он заговорил. Правда не обо всем, далеко не обо всём, что его беспокоило. Привычка ото всех прятать свою боль всё равно брала верх.— Знаешь, — задумчиво проговорил он, — у меня такое чувство, что жизнь проходит мимо меня. Иногда я просто не вижу смысла ни в чём. Я устал прятаться ото всех. Как человек я никому не интересен, – ровным голосом произнёс он, с деланным безразличием пожимая плечами.

— Не правда, ты нужен очень многим.— Не я, — прошептал он одними губами, — а L. Всем нужен только этот детектив. Робот, машина, которая всегда должна приносить пользу, — парень не удержал вздох полный горечи.— Рюузаки, успокойся. Просто у тебя депрессия, — проговорил Ватари, пододвигая своё кресло ближе к Элу и кладя ему руку на плечо. ?Никто раньше не видел его таким. Хотя, я его понимаю?. Эл всегда отличался от других людей своей отчуждённостью. Всегда погружённый в работу, казалось, он счастлив, разгадывая свои загадки. Ватари это слегка настораживало, но Эл никогда, ни на что не жаловался. А всё было гораздо сложнее. Нельзя было забывать, что он тоже человек из плоти и крови, и ни одному человеку занятие пусть даже самым любимым делом никогда не заменит отсутствие настоящих друзей. Даже старики не выносят одиночества, а он ещё так молод.— Не волнуйся, всё будет хорошо, — ласково проговорил Ватари, погладив своего воспитанника по плечу. – Всё будет хорошо. Я рядом.Эл молчал. Что-то говорило ему, что завтрашний рассвет он уже не встретит, поэтому он хотел в последний раз поговорить с тем, кто был единственной опорой для него.— Извини Ватари, — уже более спокойным голосом произнёс Эл. – Я пришёл сюда не закатывать... истерики, -Ватари хотел было возразить, что это никакая вовсе не истерика, а просто выплеск чувств, которые накопились, в конце концов, не один человек не может держать всё в себе, а Элу это и так удавалось очень долго, но брюнет жестом остановил его. Помолчав секунду, он продолжил: — Просто я хотел сказать... Я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты всегда был рядом со мной, за то, что поддерживал меня... Я не знаю, что бы я делал, если б не ты. Спасибо за всё.— Рюузаки... – пробормотал растроганный старик. – Я даже не знаю, что сказать...— Ничего не говори, — Эл обрывисто обнял его и, быстро встав с кресла, ровным шагом направился к двери. На пороге он обернулся.— У меня к тебе просьба, — помедлив, проговорил брюнет. – Если... если вдруг что-то случится со мной или с тобой, удали с компьютера все данные. Они не должны попасть к Кире.— Да. Как скажешь, — моментально ответил мужчина. – Будет сделано.Парень слегка улыбнулся одними краешками губ и вышел из комнаты. Это снова был детектив L, прекрасно осознающий свой долг, сильный, хладнокровный, расчётливый, готовый сражаться с Кирой.... L быстро прошёл коридором подальше от комнаты, где был Ватари, но, завернув за ближайший угол, устало прислонился спиной к стене, закрыв глаза. С шумом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Тяжело дыша, он, вцепился в волосы и медленно съехал вниз по стене...Когда же L снова вернулся в главный зал к группе расследования, он снова был таким, как и всегда, и никому бы и в голову не пришло подумать, что ему было плохо.Ближе квечеру пошёл дождь. ***

Это такое странное чувство. Когда ты по несколько раз прокручиваешь в голове фрагменты, какие-то фразы, отдельные слова... То, что должно было случиться, то, что ты мог бы сделать, сказать, но в этом нет смысла. Он никогда не признается, никогда не изменится, никогда не поймет, что выбранный им путь неправильный, что всё это просто самообман. Так зачем пытаться, зря унижать свою гордость? Когда они стояли вместе под дождем, пару разL готов был заговорить с ним об этом, поговорить начистоту. ?Это неправильно! Неужели ты сам этого не видишь? Миру, созданному на страхе, не быть идеальным! Убийствам не может быть оправдания, с какой бы целью они не совершались. Разве, ты этого не понимаешь? Прекрати это. Остановись. Хватит!? Но эти слова так и не сорвались с его губ. Лайт бы всё равно ничего не понял. А Кира лишь посмеялся бы над ним. Так зачем унижаться? Вместо этого Эл говорил о совершенно, казалось бы, посторонних вещах, никак не связанных с Кирой. А сам всё время наблюдал за его реакцией. И постоянно повторял лишь одно слово ?прости?. Он извинялся за всё. За то, что держал его под арестом, за то, что был ему лишь помехой и за то, что не смог его спасти. И лишь однажды он горьким сарказмом спросил: ?А разве ты хоть раз был абсолютно честен со мной??Ведь ты всё время только врал мне. Ложь, одна за другой. ?Я тоже играл, но я никогда не врал тебе. Мне нечего было скрывать от тебя кроме своего настоящего имени?.