Надежда (1/1)
На следующий день Кирк снова пришёл в больницу, чтобы навестить любимого, и заодно поговорить с врачами по поводу его болезни, лекарств и других рекомендаций. На этот раз Джеймс и Ларс тоже пришли к другу, поэтому, пока последний проводил в палате свои чётко отведённые десять минут, остальные стояли снаружи, беседуя с молодой девушкой — лечащим врачом Клиффа.— Скажите, когда он поправится? — с мольбой в голосе спрашивал её Хэмметт. Он, конечно, очень хотел, чтобы всё произошло как можно быстрее, но случится ли так, как он предполагает?..— Процесс выздоровления скорее всего будет долгим, травмы тяжёлые... Минимум год для полного восстановления, а остальное зависит непосредственно от него, — внятно отвечала та.— А когда его выпишут? — задал следующий вопрос Джеймс.— Где-то через неделю. У него перелом ноги, так что придётся полежать здесь. За это время мы попытаемся восстановить память, насколько сможем, дальше — дело за вами. В привычной до аварии обстановке ему будет легче всё вспомнить, заново освоиться и возобновить музыкальные навыки. Он же музыкант?..— Да, у нас группа.— Отлично, — девушка улыбнулась им, но потом снова склонилась над листами в своих руках, что-то оттуда вычитывая. — Итак, после выписки я дам вам списки лекарств и тренингов, а сейчас, да и потом, постарайтесь проводить с ним как можно больше времени, рассказывайте истории из его жизни, только остарожно! — не вываливайте сразу всё, делайте это постепенно, иначе его мозг просто закипит от переизбытка информации, — парни на это лишь кивали, впитывая и запоминая услышанное.Ларс вышел из палаты. Врач посмотрела на наручные часы.— Замечательно. Если ещё кто-то жаждит посетить пациента, перевыв семь минут, а дальше как и раньше. До свидания, — вежливо попрощалась она, после чего вдоль коридора послышался отдаляющийся стук каблуков.— До свидания... — пробубнели музыканты себе под нос.— Ну что, кто следующий? — нарушил недолгую тишину Ульрих.— Джеймс, — решил за всех Кирк, садясь на стулья. — Я уже был у него вчера, так что немного потерплю.— Хорошо, — согласился тот, засекая названное девушкой время.***— Привет, ну как ты? — гитарист с улыбкой зашёл к Клиффу, видя, как тому стало явно лучше: щеки порозовели, взгляд уже не был таким серым и унылым, он словно приободрился, узнав, что у его хозяина есть друзья, близкие люди, и их достаточно, чтобы вернуть его в прежнюю колею в кротчайшие сроки. Это не могло не радовать Бёртона.— Хорошо, — тот посмотрел на Хэмметта привычным для него взглядом давнего друга, жаль, пока что без ноток симпатии, но даже такой преданный и доверчивый взгляд говорил о многом.Кирк сел всё за тот же стул, на котом несколько минут назад восседал сначала Ларс, а потом Джеймс.— Я звонил твоим родителям, они пообещали заглянуть на этой неделе...— Это радует. Спасибо тебе, Кирк, — он снова посмотрел этим взглядом, теперь уже полным искренней благодарности. — Я бы очень хотел познакомиться с ними.В ответ тот лишь кивнул.— Нет проблем, чувак.— Ладно, сейчас не об этом. Ты говорил, что был самым близким мне? Дело в том, что то, что мне рассказали... Ларс и Джеймс, — он с трудом вспомнил имена впервые увиденных людей, — да... Эти истории слишком поверхностные, больше о нас всех, о группе, о музыке... Но о себе я узнал мало. И я хочу попросить тебя рассказать обо мне. Надеюсь, ты понял.— Да, да, я всё понял... — Кирк подпёр голову рукой и задумчиво уставился в пол, вспоминая всё, что знал, всё, что произошло с ними и как-то раскрыло ему Бёртона. — Знаешь... Ты очень умён, Клифф. Ты знал всё о звёздах, любил их изучать и рассказывать о них. Мы с тобой часто выходили гулять по ночам, лежали на траве и смотрели на звёзды. Они были такие красивые... — ?Как и ты,? — промелькнуло в голове у гитариста, но он промолчал. — Ты помнишь что-нибудь о звёздах?— Я знаю, что они видны на небе по ночам, что из них можно сложить созвездия и что они где-то далеко, в космосе... — он мечтательно указал рукой в белый потолок, словно там можно было увидеть те самые далёкие созвездия. Кто угодно другой бы непременно сообщил басисту о том, что это всего лишь потолок, и он находится совсем недалеко, в паре метров, но Кирк знал: Клифф не такой, он мыслит шире и дальше, чем ?кто угодно?.Он тоже устремил взгляд вверх, упёрся им в обсыпавшуюся и пожелтевшую по углам штукатурку и прищурил глаза. И он увидел. Увидел то, куда указывал Клифф, рисуя перед глазами выученную за бессонные ночи карту звёздного неба, запечатлённую собственными глазами, и стал бормотать под нос заученные наизусть скопления звёзд:— Касиопея, стрелец, скорпион, кит, геркулес, орион...— Орион? Что-то знакомое...— Да. Ты написал очень красивую композицию и назвал её ?Орион?, в честь этого созвездия. Ты рассказывал мне о ней, ещё когда не осуществил задумку, напевал и наигрывал мелодии-отрывки из неё. И, должен признать, она вышла на славу.— Правда? Сыграешь её мне как-нибудь потом?— Нет... Только ты можешь сыграть это, — он взглянул тому в лицо и улыбнулся, накрывая его большую ладонь своей и слегка, дружески поглаживая.Клифф улыбнулся в ответ. Он воспользовался моментом и принялся разглядывать лицо Кирка, сейчас смотревшего на него большими глазами, отражавшими самую настоящую радость и даже гордость. Ему тоже хотелось погладить его руку, проверить её на ощупь, но дурацкие капельницы мешали это осуществить. Оставалось только прикрыть глаза в надежде почувствовать тыльной стороной ладони текстуру слабых касаний, улавливая каждый миллиметр покрываний чужой кожей.— Уже засыпаешь? — Кирк заметил расслабление басиста и принял его за усталость. Он посмотрел на часы. — Мне как раз уже пора уходить, — вздох, всё та же улыбка, хоть уже и не радостная, а скорее тоскливая, чья смена была заметна лишь во взгляде. Посмотрев в его глаза можно было увидеть всё, — это Клифф уже заметил, и пообещал себе в будущем чаще заглядывать в эти глаза, пользоваться своим открытием.— Уже?.. — ему так не хотелось, чтобы Кирк уходил... Он был единственным утешением, человеком, знавшим о нём действительно многое, и при том не вравшим ни капли: снова взгляд, — искренний и вдумчивый, — говорил за него.— Да. Кстати, через неделю тебя обещают выписать, и тогда ты сможешь уехать в свой, — ?наш?, — дом, и тогда... — ?мы сможем больше времени проводить вместе...? — и тогда вспомнишь больше, — через боль на сердце выдавил Хэмметт. — Врач сказала, что тебе надо будет попасть на привычную локацию и заново приобретать всякие навыки, ну, ты понял...— Да, понятно... Ну, до завтра? Ты же завтра придёшь?— Приду.Гитарист плавным движением убрал руку, проводя по чужой на прощание, а после побрёл прочь из палаты, шаркая ногами от невыносимости бытия. Конечно, он знал, что не всё произойдёт сразу и быстро, но было невыносимо больно и тяжело от осознания этого. Одно он знал точно: он справится. Они справятся. Они вместе, их двое против всех, против всего мира и всех невзгод, существующих в нём. А ещё он знал, что только он способен спасти...