Часть 1 (1/1)

Я всегда был особенным ребенком. Тихий очень чувствительный мальчик с нежными чертами лица, я был любимчиком учителей, но изгоем среди сверстников. Они не понимали и боялись меня, но мои чувства это не задевало. Примерно это же я испытывал к ним, может за исключением страха.Всю свою сознательную жизнь я провел в интернате для мальчиков-сирот, очень хорошем интернате, стоит добавить. Мои родители погибли в автокатастрофе, по крайней мере, мне так сказали. Я поверил. Что еще мне оставалось делать? Да и если честно, судьба родителей меня волновала не больше мнения моих товарищей по несчастью.Я прожил так почти 16 лет. И вот однажды в интернат приехала семья…- Вы хотите усыновить одного из наших воспитанников? – директриса недоверчиво разглядывала странную семью сквозь толстые стекла очков. Хотя семья это громко сказано. Напротив нее в креслах сидели двое – отец и сын.Мужчина, привлекательный брюнет за тридцать, обворожительно улыбнулся:- Да, мы хоти усыновить кого-нибудь из ваших мальчиков, но не младше тринадцати лет.Директриса совсем растерялась.- Тринадцать лет?.. В подростковом возрасте у детей сложнее протекает процесс адаптацииновым условиям. Я бы посоветовала вам..- Не младше тринадцати – медленно повторил мужчина, и его улыбка стала еще обворожительней. – Хьюго нужен товарищ, а не ребенок.Женщина перевела взгляд на юношу и по ее лицу пробежала гримаса отвращения с долей страха, но она вовремя совладала с собой.Мужчина заметил этот непроизвольный жест и понимающе качнул головой. Он сам временами боялся своего сына. В течение нескольких лет он пытался что-то с этим делать, но вскоре понял – это бесполезно. С тех пор, он молча выполнял все его прихоти. Сейчас его мальчик захотел брата.?Пусть. Может, станет ответственней, если придется заботиться о ком-то? - с этой мыслью он объехал половину приютов страны вместе с сыном в поисках ?идеального? мальчика.

- Хорошо, сейчас я отведу вас в комнату, где старшие ребята проводят свое свободное время. Вы сможете понаблюдать за ними..и выбрать – чуть запнувшись, добавила директриса и снова взглянула на молодого человека. Тот улыбнулся. Точь-в-точь как отец, но ее передернуло от той улыбки.- Пойдемте.Женщина встала из-за стола и пошла по направлению к двери. За ней вышли отец и сын…Этот день врезался мне в память.Был полдень и все большие мальчики играли в оранжерее. Ветер задувал через распахнутые окна, наполняя комнату летними ароматами.Я сидел в своем излюбленном месте: нише между двух огромных окон, наполненной шелковыми подушками. Я рисовал.Внезапно стеклянные двери распахнулись и в оранжерею вошли трое: директриса нашего приюта и еще двое, удивительно похожи друг на друга. Очередная семья приехала за идеальным ребенком. Наш интернат был одним из образцовых.Я усмехнулся про себя и продолжил рисовать, меня никогда не замечали. Однако любопытство вскоре взяло верх, и я стал наблюдать за странной парочкой.Мужчина в строгом деловом костюме и блестящих туфлях присел на диванчик у входа, директриса замерла в дверях. Молодой человек же оглядывался некоторое время, а потом стал прохаживаться между мальчиками, внимательно вглядываясь в лица. Подростки не обращали на него никакого внимания, для них такая процедура была обычным делом.Стараясь себя не выдать, я краем глаза следил за парнем. Он подходил то к одному, то к другому, спрашивал что-то и снова отходил, недовольно встряхивая волосами. На вид ему было около двадцати. Одет он был в костюм, как и отец, но чуть более небрежно: кеды на ногах вместо туфель, расстегнутый воротничок оголял изящную, но мускулистую шею, на шее висел шнурок, и блестели несколько цепочек. Рукава пиджака, закатанные вместе с рубашкой, выставляли напоказ тоже мускулисто-изящные руки аристократа, но ладони были грубые, все в мозолях. Меня это крайне удивило. Похоже, у этого человека было две души.Лицо поражало холодной красотой, несмотря на легкий бронзовый загар. Тонкие черты и четко очерченные скулы выдавали породу, но нос, губа и, по-видимому, язык были проколоты. Я так же заметил серьгу, блеснувшую в ухе. Мой цепкий взгляд художника подмечал все детали, но я не мог разглядеть его глаз, как ни старался. Их скрывали густые черные волосы с синим отливом, падающие на лицо.Парень ходил довольно долго, все присматривался и, по-моему, даже принюхивался. Наконец он подошел к отцу и покачал головой. Мужчина, молча, встал и, тяжело вздохнув, кивнул онемевшей директрисе: она так и простояла, не шевелясь, все время, что юноша выбирал.Я поднял глаза от рисунка и открыто взглянул на отвернувшегося парня. Троица уже совсем собралась покинуть оранжерею, как вдруг он резко обернулся, будто почувствовал мой взгляд, и посмотрел мне прямо в глаза. Меня парализовало. Я не мог отвести взгляд. По спине побежали мурашки.Он смотрел не мигая. Черные как смоль глаза, в них бушевало красное пламя ада. Этот взгляд обещал немыслимые муки тому, на кого он был обращен.Я никогда не видел таких глаз. Хотя нет, вру. Как-то мне на глаза попалась книга про инквизицию с картинками, на которых были изображены люди во время казни. Меня очень напугало выражение их лиц, их пустых глаз, но в них отражалась лишь малая доля этой лютой ненависти ко всему живому напополам с болью. Внезапно огонь погас: парень моргнул.Когда спустя секунду он снова посмотрел на меня, его глаза отливали серебром. В них снова зажегся огонь, но уже не адских мучений, а какой-то детской радости. Парень поднял руку и указал в мою сторону.- Он. Я хочу его.Мужчина, с замиранием сердца, и директриса, с долей страха, наблюдавшие за этой сценой, выдохнули. Я же набрал полную грудь воздуха и закрыл папку с рисунками.- Пойдем, Хьюго, нужно оформить документы – произнес мужчина. Они с директрисой вышли из оранжереи и направились обратно в кабинет. Парень нехотя оторвал, именно оторвал, от меня взгляд и вышел вслед за ними.Я с шумом выдохнул. Никто из других воспитанников не заметил произошедшего. Черт меня побрал поднять глаза…