Пролог. Глава 2. Эль Агудо (1/1)

* * *– О, я слышу – Панчито кашеварит! – вдруг радостно воскликнул юноша, придержав лошадь, хотя вокруг по-прежнему были одни валуны, поросшие щетинистой травой с редким кустарником и скалистые откосы. Старик рассмеялся и покачал головой:– Если бы французишки не боялись соваться так далеко в горы, то панчино варево указало бы им верную дорогу в лагерь, – и пояснил девушке, которую вез на лошади впереди себя: – Никто не кладет в кушанья столько специй и приправ, как наш Панчо. Говорят, он однажды нашел сундук с сокровищем. Только вместо дублонов там были перцы, ваниль, корица, всякие травы и эссенции. И с тех пор он никак не может с ними расстаться. Девушка недоверчиво улыбнулась, но теперь и она почуяла легкий мясной аромат, который терялся в какофонии резких и странных запахов. За все время, что троица добиралась от городка до лагеря, они почти не разговаривали. Приходилось то укрываться, то переодеваться, то ехать по горной дороге, требовавшей осторожности и сноровки, а не пустой болтовни. Все, что они узнали друг о друге – это то, что девушку зовут Фелипа, старика величали Бернардо, а юноша откликался на имя Пабло. Раздался двойной резкий свист. Фелипа подняла голову и увидела на скале мужчину с ружьем в руках, а чуть поодаль и выше – еще одного. Это часовые дали сигнал остальным партизанам: ?едут свои, встречайте?. Ее спутники приветственно махнули обоим.Вскоре тропинка вильнула и, миновав узкий проход среди валунов, закончилась на широкой овальной площадке, окруженной с трех сторон скальными стенами, а с четвертой прозрачным водоемом – скорее, большой, но чистой лужей, чем озерцом. Партизаны расположились на этой площадке со всем возможным в таких условиях комфортом. Жилищем им служили палатки и навесы из толстых палок, разлапистых веток с густой листвой, парусины и шерстяных покрывал. В двух или трех местах скалы были завешаны полосатыми дерюгами, указывая на обитаемые пещеры. Дальний конец площадки огородили для лошадей. Посреди лагеря устроили большой очаг – круг камней, над которым на огромной треноге был подвешен котел. Именно он распространял невообразимый запах на всю округу. Около него были набросаны плоские камни, бревна, и самодельные табуреты. В нескольких шагах справа и слева потрескивали два костра поменьше. Герильясы бродили по лагерю или располагались у огня. Кто-то устроился подремать под навесом. Почти все они были мужчинами разных возрастов, но у одного из малых очагов сидели три женщины, а из-под навеса неподалеку выглядывала пара детских носов. Возвращение двух товарищей партизаны встретили радостными возгласами. Их окружили, едва они спешились. Кто-то забрал и отвел в загон лошадей, а остальные начали забрасывать нетерпеливыми вопросами. Но Бернардо остановил их коротким жестом и повернулся к малому костру.– Мария! – он подождал, пока моложавая, крупная женщина подплывет к нему, и указал на Фелипу. – Позаботься о ней, пожалуйста. Ей не мешало бы поесть да и… переодеться. Мария с сомнением оглядела наряд Фелипы, состоящий из бирюзовой атласной юбки – когда-то элегантной, а теперь ободранной, грубой крестьянской рубахи, мужского жилета темной кожи и яркой, похожей на цыганскую, шали. Она покачала головой, приобняла девушку за плечи и ласково ей улыбнулась: – Не волнуйся, абуэло, – ответила она со смешком Бернардо, – уж кусок хлеба да юбка с рубахой у нас всегда найдутся. Пойдем, детка, отдохнешь, отогреешься. Похоже, пришлось тебе лиха хлебнуть. Вон глаза-то какие дикие. Мария увлекла Фелипу за собой, но у самого костра та оглянулась на своих бывших спутников и с изумлением увидела, как седой, тщедушный старик превращается в худощавого мужчину лет тридцати пяти-сорока, не слишком высокого, но статного. Бернардо снял седой парик, другая женщина помогла ему теплой водой отклеить усы, бороду и брови. Он взлохматил ладонью темно-медовые короткие волосы и лукаво подмигнул Фелипе, заметив, что она смотрит на него, открыв рот. Мария рассмеялась, положив тяжелую теплую ладонь ей на плечо:– Вот и ты познакомилась с неуловимым Агудо, девочка…* * *Измученная событиями последних дней, Фелипа отказалась от еды и разговоров, переоделась в чистую простую одежду, найденную для нее Марией, свернулась калачиком под пахучим навесом из хвойного лапника и проспала в нем до вечера. Она не видела, как совещались Бернардо и другие партизаны, как мужчины приходили и уходили, сменялись часовые на скалах, мальчишки озорничали, а женщины, которым они мешали заниматься незамысловатым бытом, покрикивали и отгоняли их И как вскоре после полудня, когда лагерь готов был погрузиться в сонную дремоту, из-за скал появился запыхавшийся всадник на взмыленном коне и, буквально вывалившись из седла, бросился к Бернардо, в задумчивости сидевшему у костра.– Дон Эстебан!.. Дон Эстебан и донья Лусия!.. – юный вестник никак не мог справиться с волнением и сбившимся дыханием. – Что случилось, Хосе? – схватил его за плечи Бернардо, вскакивая. Парнишка сделал несколько глубоких вдохов и выпалил:– Они схватили дона Эстебана. Мосье Железяка объявил, что они готовили заговор против него. И донья Лусия тоже. – Заговор? Что может быть нелепей… – изумился Бернардо. – Наш дон Эстебан Норьега-и-Касас, может быть, чванлив без меры, но и труслив настолько же. А его жена падает в обморок от слова ?наваха?. Собравшиеся вокруг них герильясы расхохотались.– Да ты никак мансанильи набрался! – хлопнул Хосе по плечу один из них, так что тот пошатнулся. – Нет, я не пьян! – голос у парнишки обиженно сорвался. – Ферран схватил их, заковал в цепи и отправил с отрядом охраны к своему генералу. – С ума он что ли сошел? – недоумевали партизаны. – Всегда этот мерзавец сам испанцев расстреливал и вешал. – Что-то задумал наш капитан, – нахмурился Бернардо. – Давно они выехали? – Часа за два до полудня. Я видел, как они покинули город, и сразу помчался к вам. – Молодчина, Хосе! Отдохни немного и возвращайся. Не нравится мне эта затея Железяки. Узнаешь, что он еще замышляет. – Я не устал! – воскликнул гордый доверием самого Эль Агудо парнишка. – Дайте мне только свежую лошадь. Бернардо усмехнулся и махнул одному из своих людей. Хосе привели коня, он взобрался в седло и скрылся за валунами. * * *– Что думаете, амигос? – обратился к соратникам Агудо, привыкший обсуждать с ними свои планы и замыслы. Перед каждой важной вылазкой он устраивал общую сходку и внимательно выслушивал все предложения и возражения по делу, высказываемые совершенно свободно, затем составлял план. Но едва отряд приступал к его выполнению, как начиналось время беспрекословного подчинения вожаку. Каждый занимал свое место, ждал приказа и выполнял его. Если бы Агудо приказал герильеру умереть, он бы умер, не задавая вопросов. – Да у него крыша поехала.– В жизни не поверю, что лягушатнику надоело убивать…– Может, он решил отнять у них дом? – А зачем тогда в другой город отправил? Веревки не хватило или пороха?– Он знает, что они ни в чем не виноваты, вот и не стал руки марать.– Пабло, – обратился Бернардо к юноше, с которым совершал утреннюю вылазку. – Ты помнишь, что говорил капитан, когда получил письмо от генерала?– Много ругался, – засмеялся Пабло. – А еще? – Бернардо тоже улыбнулся, вспомнив фонтан негодующей французской речи. Пабло задумался:– Генерал отказал ему в помощи и сказал, чтобы Ферран разбирался с Агудо сам. – Кажется мне, друзья мои, капитан решил послать своему начальнику подарочек… – медленно произнес Бернардо.– Дона Эстебана?– Донью Лусию? – Нет… Эль Агудо! – Что? Как? Почему?– Он думает, что наш отряд ринется освобождать сеньора Норьегу и нападет на людей генерала. Тогда уж генералу придется волей-неволей разбираться с Агудо самому. Партизаны зашумели, насмешливо бранясь.– А мы нападем? – флегматично спросил стоящий рядом с Пабло и очень похожий на него герильер. – Нет, Мигеле, – ответил ему и остальному отряду Бернардо. – Мы перехватим дона Эстебана по дороге. По коням!Через несколько минут в лагере остались только женщины, дети и несколько часовых. * * *Южная дорога из города шла большей частью по равнине. Временами местность становилась холмистой. Эти участки отряд французов, сопровождавший арестованных сеньоров, старался преодолеть как можно быстрее. Чтобы снова горизонт раздвинулся, и партизаны не могли незаметно подкрасться к ним. Пленников перевозили в их же карете, внутри которой находился только один солдат. Но сеньоры Норьега были так напуганы, что больше и не требовалось. Можно было ожидать нападения снаружи, но не бунта внутри. Дон Эстебан был самым почтенным и богатым жителем городка. Его карета – самая красивая и, что важнее, самая крепкая. А лошади – самые выносливые. Поэтому французы гнали вперед с максимальной скоростью. Приказ капитана был предельно четким: передать пленников генералу до того, как партизаны смогут их отбить. Именно поэтому сеньорам даже не дали толком собраться и вывезли из города сразу после ареста. Капитан рассчитал, что пока весть об аресте дойдет до герильясов, отряд уже будет далеко, а на прямое боевое столкновение на открытой местности Агудо вряд ли решится. Обычно он действовал скрытно и внезапно. Он не станет долго гнаться по равнине, а потом с усталыми людьми и лошадьми затевать сражение. Скорее, начнет сразу обдумывать способы, как вызволить своих соотечественников из военной тюрьмы. Капитан был очень доволен своим планом. Столкнуть лбами Агудо и генерала показалось ему великолепной идеей. Но он не учел одной детали. Вернее, отмахнулся от нее. Южная дорога – более ровная и удобная вместе с тем была и более длинной. Она огибала горные отроги, потом поднималась к северу, чтобы пересечь небольшую речушку по римскому каменному мосту и снова спускалась в низину. Ферран понимал, что догонять можно не только по равнине, но и по горным тропам. Это был опасный и трудный путь, карты капитана говорили, что невозможный. Но партизаны выбрали именно его. Бернардо и его люди торопились не только догнать, но и обогнать французов – до того, как они доберутся до речки. В одном месте скалы рассекал извилистый овраг глубиной в два человеческих роста. Его пыльное дно было усеяно скальными обломками, а по краям покачивались блеклой бахромой засохшие стебли. Едва партизаны достигли оврага, их осторожный аллюр сменился дробным галопом, рассыпая вокруг мелко грохочущее эхо. Вскоре воздух стал более влажным и прелым, на дне расщелины появились тонкие ручейки, стекавшие к той самой речке, где Агудо планировал устроить засаду. Они достигли узкого каменного моста лишь на несколько минут раньше французов. Высунувшийся из-под обрыва герильер заметил их на горизонте. Бернардо почти без слов раздал указания своим людям, расставив их под мостом на въезде и на выезде с него. Влетевшие на полном скаку на мост французы попали в партизанские клещи. Захват отряда даже нельзя было назвать схваткой. Французам некуда было бежать с моста, а гибель за двух пожилых испанцев не казалась им особенно героической. Они почти сразу сдались. Партизаны обезоружили солдат, крепко связали и запихнули в карету. Самого щуплого посадили кучером и приказали гнать обратно с приветом капитану от Агудо и генерала. Карета сорвалась с места, а Бернардо подошел к сеньорам Норьега, которых пришлось поддерживать двум партизанам, потому что в полуобморочном состоянии была не только донья Лусия, но и дон Эстебан. Отвесив грубоватый и немного насмешливый поклон, герильер принес сеньорам глубочайшие извинения за то, что лишил их кареты и предложил взамен лошадь, которая сможет доставить их, куда почтенным господам будет угодно. – О, сеньор дон Бернардо! – пылко воскликнул обретший наконец дар речи дон Эстебан. – Я приношу вам тысячу благодарностей от себя и своей любезной супруги. Мы в неоплатном долгу перед вами, а дон Эстебан Норьега-и-Касас умеет быть благодарным! Бог с ней, с каретой, сеньор. Жизнь наша стоит несравнимо больше. – Желаете ли вы вернуться домой, сеньоры? – учтиво поинтересовался Бернардо.– Ни в коем случае! – испуганно воскликнула донья Лусия. – Этот ужасный капитан снова может арестовать нас. – Нет-нет, дорогая, мы не вернемся сейчас в город. Поедем к твоей матери, Лусия. Уверен, она с радостью примет двух пострадавших от захватчиков патриотов, – напыщенно произнес дон Эстебан.Бернардо негромко засмеялся и приказал выдать сеньорам самых покладистых лошадей, чтобы они могли спокойно добраться до небольшого селения, расположенного немного южнее Севильи.Прощаясь с Бернардо, дон Эстебан внезапно кое-что вспомнил:– Будьте осторожны, сеньор, – предупредил он Бернардо. – Когда нас так нагло схватили и привели в аюнтамьенто, то... Я, конечно, никогда не подслушиваю. Но этот разбойник-капитан говорил так громко, что... В общем он сказал кому-то, что давно искал лазутчика, который сможет проникнуть в ваш отряд и выдать его французам… Сеньор, – таинственным шепотом закончил дон Эстебан, важно кивая, – он, кажется, его нашел. – Премного благодарен, сеньор дон Эстебан! – серьезно и задумчиво проговорил Бернардо, вскакивая на лошадь. – Счастливой дороги, сеньор, сеньора. Партизаны дождались, пока пожилая пара скроется из виду, и пустились галопом в обратный путь.