Глава 4 - This evening only for us... (1/1)
POV TomВ тот день Билла в школе больше никто не видел. Деточка, ты слишком предсказуем. Правильно, кто же захочет еще раз встречаться с извращенцем, который тебя подловил и чуть не изнасиловал под лестницей?На следующий день Каулитца в здании тоже не наблюдалось. Меня начали терзать смутные сомнения, что ближайшую неделю Билл тут не появится. Но в конце концов, черноволосый полностью вылетел из моих мыслей. Домой я шел не спеша, наслаждаясь осенней свежестью и влагой, витающей в воздухе. Решив просто погулять, отдохнуть от занудных лекций педагогов и бурной школьной жизни, само собой получилось, что я забрел в парк. Все скамеечки были мокрые. Уныло падали листья с деревьев, нарушая застывшую поверхность луж.Неожиданно мой взгляд наткнулся на темную макушку, затаившуюся у мостика через заледеневший ручеек. С торчащими во все стороны, побеленными иглами волос. Чертенокоглянулся, почувствовав мой взгляд, и пустился со всех ног прочь. Я сорвался с места и побежал следом. За несколько мгновений догнав Билла, схватил за тонкое запястье и заключил в крепкие объятия. Каулитц немного побрыкался, но очень скоро затих. Я чуть ослабил хватку, и вдохнул аромат его волос. Приятно пахнет. Не одеколоном, не духами. Это его запах, дурманящий сознание и сносящий крышу.
— Где ты был? – звучит приглушенно, дыхание еще не восстановилось после бега. Тело под моими руками сжимается, дрожит, как осиновый лист, а до ушей доносится тихое:— Дома. Рука слегка поглаживает растрепанный комок волос на этой безмозглой пустой голове. Очень хочется никогда не отпускать больше этого чудика, вдруг опять исчезнет. Сознание озаряет неожиданная мысль, а язык не медлит ее озвучить:— Приходи сегодня в семь вечера на дискотеку. В школе, их устраивают каждый раз в начале учебного года. Мм?
— Я… Т-том… Я… Хорошо, я приду… — так зашуганно, неуверенно, произносит Каулитц, а я верю. Слепо, подсознательно, и так легкомысленно доверяю этим словам. Размыкаю кольцо рук, обвившееся вокруг худенькой талии Билла. Он тут же срывается с места и исчезает в тени многочисленных деревьев, оставляя после себя лишь легкую радость и умиротворение. Вот и поговорили. Но от этого разговора на душе стало так невесомо, спокойно, весело, приятно, что хотелось вечно стоять вот так, наслаждаясь звуком тишины. Я же не знал, что Билл ненавидит тишину. По нему не скажешь.POV Bill Сердце бешено колотится. Руки трясутся. Из груди вырывается судорожный вдох, выдох, затем еще, и еще. Дыхание постепенно выравнивается. Боже, как же я испугался, когда увидел его. Никогда в жизни мне не было так страшно. Зачем, ну зачем я ответил что приду?!... Ведь если опять просижу дома, меня загрызет совесть… Но я не хочу смотреть ему в глаза, не хочу снова почувствовать тот животный страх. По раскрасневшейся мордашке ручейками текут предательские слезы, оставляя за собой соленые бороздки. Внутри все холодеет, стоит лишь вспомнить эти сильные руки, прижимающие к мужественной груди.
— Том… — ненавижу это имя. А признаться в этом самому себе не могу. Ненавижу и люблю всем сердцем. Всей сущностью, всей душой. Одна часть меня терпеть не может этого слова, а другая так и рвется навстречу ему. Что я делаю?!... Билл, одумайся… Ты даже не знаешь его… Увидел и потерял голову… Забыл где-то в подворотне здравый смысл…Под свои тихие всхлипы, растирая по лицу слезы вместе с макияжем, подрагивая телом, кое-как делаю шаг. Еще один. Давай, Билл. Домой, домой, домой. В четыре стены. В единственное место, где ты сможешь почувствовать себя защищенным.
POV Tom — Жо-ра… — по слогам произношу имя одного из своих лучших друзей, и хохочу во весь голос. Жора тем временем начинает снова говорить что-то такое, от чего становится просто невыносимо смешно. Я уже сам не замечаю, как умоляю его заткнуться, а сам бью кулаками по ручкам дивана и продолжаю ржать. – хватит, хватит… Мать твою, закройся…
— А потом я слышу: ты – жертва порванного презерватива.— Жо-орик… Через несколько минут приступ истерического смеха все-таки проходит. Густав, тоже один из моих дружков, ставит на столик пластиковый пакет. Все с интересом тянутся за коктейлями. Откупориваю крышку и делаю несколько глотков. Ммм, бодрит как никогда. Случайно бросаю взгляд к входной двери, и сердце на секунду замирает. Смущенно опустив голову, в зал прошмыгивает Каулитц и устраивается на самый отдаленный подоконник. Встаю, проталкиваюсь через толпу и достигаю нужной цели. Дотрагиваюсь до тощего плеча и обнимаю одной рукой.— Привет, шлюшка моя. – мне нравится наблюдать, как густо подведенные глаза распахиваются и ненавистный взгляд убегает прочь, не желая смотреть мне в лицо. Но Билл лишь слегка сопит и тихо-тихо отвечает:— Привет…— Соскучился, сучонок ты наш? – не даю ответить, хватаю пальцами за волосы и впиваюсь ненасытным поцелуем в его размалеванные губки. И плевать, что нас могут увидеть. Плевать, что могу потерять друзей. Плевать, на замечания учителей. Сейчас, здесь, для моего сознания существует только этот податливый ротик и принадлежащее только мне одному тело. Отрываюсь от Билла и сжимаю его ладонь, не давая попытки сбежать.Пожираю взглядом покрасневшее личико, и провожу рукой по изящной, очень женственной талии. Каулитц весьма ощутимо дрожит. Он похож на испуганного щенка, которого отругали и посадили на цепь.
— Том… Отпусти меня, пожалуйста… На минуту… — голос моего котенка переполнен нотками жалости и мольбы. Удивленно приподнимаю брови. Меня только что попросили убрать руки?! Или он хочет куда-то смыться? Или что-то сделать? Ухмыляюсь и даю черноволосому полную свободу действий. Наблюдаю, как он делает несколько шагов по направлению к сцене, ловко забирается на нее, и в миг оказывается у микрофона. Мной овладевает любопытство. Совершенно обезоруживающее поведение. Гул множества голосов, смех, и все прочие звуки заглушает неуверенный, но нежный и даже чуть ласковый голос Билла:— Я хочу исполнить песню… Специально для тебя… Она называется… In die nacht.Стою около подоконника, ошеломленный. Он написал для меня песню? Усмехаюсь и скрещиваю руки на груди, удобно устраиваясь на подоконнике. Каулитц, слегка сжав в своих тоненьких ручонках стойку для микрофона, тихо, без музыки, но с чувством, начинает петь. Зал как по команде затихает. Слова на немецком языке, но до меня смутно начинает доходить. Звучат знакомые фразы. Я мысленно перевожу текст.Билл просит меня остаться здесь, с ним, иначе какие-то там тени заберут его. Поет, что мы вместе уйдем в ночь… Я
– все что течет по его венам… Слышит мой каждый вдох и выдох…Замечаю, что с уголков глаз черноволосого срываются слезы. Земля вдруг резко уходит из-под ног следом за этими каплями. Он смотрит на меня. Прямо в глаза. Впервые за все наше знакомство. Произношу одними губами: ?Иди ко мне?, и он оставляет микрофон в покое, спрыгивает со сцены и бежит ко мне. Рыдания переполняют чашу его сознания и выплескиваются наружу.
— Билл… Котенок… — прижимаю его к себе, целую в мокрый от пота лобик, глажу по взъерошенным волосам. И замечаю, что Каулитц не дрожит. Ему приятно. Ему хорошо со мной, теперь. Теперь ему не страшно. До меня доходит.Одноклассники, учителя, друзья и остальные люди, находящиеся в зале восхищенно ахают. Но я не замечаю никого вокруг. Просто впитываю тепло и любовь хрупкого тела, которое прижимаю к себе. Так приятно. Обнимать его. Очень приятно…