Глава 11 (1/1)

Тем временем, пока я философствовала, Гореслав вздрогнул и обернулся с недоверчивым выражением морды лица (так вот, как она выглядит... и ведь на самом деле ни лицом, ни мордой толком не назовёшь). Невинную мордочку скроить не получилось бы при всём желании. - Что? Ты сам сказал, что мысли читаешь! Ну что, слышал?!

- Слышал я, как не слышать. Не будет, госпожа моя прекрасная, красавица ненаглядная... Настенька.

"Ты ещё "Мужичок" забыл, - вышло почти зло, хоть я того не хотела, но он это и так знал от меня же. - Я не Настенька. В крайнем случае Настя. Не люблю, когда сюсюкаются. И... почему ты так уверен, что не будет не хватать? Ведь что имеем не храним, а потерявши плачем. Вот не будешь ты слышать мысли... будто лишишься руки или ноги. Инвалидом несчастным будешь себя чувствовать..." - я не договорила, как он непреклонно прервал меня вслух. - Нет, не буду. Ибо стану я человеком и избавлюсь от проклятия сатанинского, сброшу шкуру ненавистную... - он прикрыл глаза, небось называя меня дурой про себя. Вряд ли он знает ругательства крепче. - Знаешь, я бы так сделать не решилась. Даже завидно. Так легко в неизвестность ступаешь. Ты хоть помнишь, как человеком был?

- Мал я был слишком, не помню уж ничего... - тут голос затвердел и налился непримиримостью: - Но зато ведьму я помню. Как хохотала она, вся в молниях, и говорила слова колдовства громовые. Как светились волчьей зеленью её глаза... - Тень того страха напугала даже меня. - И как по первости боялся к зеркалам, словно в насмешку по всему дворцу развешанным, подходить - чудище противное и страшное в них меня дюже пугало... - Угу... - Но я решила продолжить гнуть свою линию. - Вот сейчас ты не хочешь - и не читаешь. А тогда захочешь - и не сможешь! Это ведь разные вещи. Ты подумай своей головой! - у меня всё больше складывалось ощущение, что говорим мы на разных языках.

Он посмотрел на меня исподлобья, страшно сверкнув глазами: - Не будет. - Чудище уже рычал, вздыбив шерсть на горбу и, кажется, став больше. - Ибо не люб я никому в таком обличье! Нет мочи моей жить чудищем, противным всякому человеку и бессловесной твари, лишённым всякой человеческой радости! - он задыхался.

- А я?.. Ох, зря я это сказала... Потому что во мгновение ока его яростное лицо оказалось очень-очень близко... Думаю, он собирался что-то сказать - точнее, устроить мне гневную отповедь, как та, которой удостоился купец (сама бы просто прибила!), но я придвинулась ещё ближе и поцеловала в губы. Точнее, чмокнула частично в зубы, при этом от всей души надеясь, что он меня не порвёт, как Тузик тряпку.

Не порвал.

А потом... он меня поцеловал! Сам!

Нежно взял пальцами за подбородок, поднимая вверх... Думала, скажет чего-то, ан-нет. Начал довольно робко, почти по-детски поклёвывая жестковатыми потрескавшимися губами щёки и губы, но вскоре раздухарился и вошёл во вкус - поцелуи сделались глубокими и жадными; при этом он забавно сопел - прямо как ёжик. Очень большой и похотливый ёжик... Я была очень даже за, обняв ещё и ногами. Стояк провокационно упирался в сарафан пониже живота. Как же легко его возбудить... Огромного труда стоило не распускать шаловливые ручонки больше нужного - а то опять всё по-новой: убежит, будет себя винить, потом приползёт обратно извиняться - не может один быть раз уж есть живая душа рядом... и опять я чего-то напортачу... Когда всё же получилось от него оторваться (к тому же, сам был очень против), я фыркнула: - Мне ты очень-очень нравишься, так что бросай жаловаться и привыкай. - Я даже подмигнула, хоть никогда не умела гримасничать, после чего потянуло на бытовые философствования: - Конечно, у нас не всё гладко, но когда в жизни что-то было просто? Ай! - это я нечаянно дёрнула себя за до сих пор не подобранные порядком погустевшие тёмно-русые космы, плащом стелющиеся по покрывалу. - Вот же... Резинка... то есть лента подвязаться есть?

- Прими это в дар от раба своего верного, - в руках у него лежала лента. Да какая!.. - Бля-а-а-а... - зачарованно выдохнула я. Лента выглядела... дорого. Настолько, что на неё можно было купить меня всю с потрохами. Алая-алая, и под атласной поверхностью словно угли переливаются... По краям узорчато вплетены золотые и серебряные нити, а на их переплетении капельки гранатов и аметистов. Неописуемая красотища, короче. Даже страшновато в руки брать было.

- Заплети меня, - я внаглую повернулась спиной, перебрасывая волосяную копну назад. - Мне всегда подружка плестись помогала, у самой-то руки-крюки... Конечно же, стал цветисто переубеждать, что нисколько не крюки, а очень даже "нежны рученьки аки у лебёдушки белой". Я чуть не прыснула, представив этого мутанта - лебедя с руками. Потом всё же взялся и стал плести косу на затылке - и довольно прилично, почти не дёргая. Видать, подсматривал, как девки предыдущие плелись. Плёл долго-долго - я не сразу догадалась, что не потому, что не умеет, а потому, что в кайф. Плёл, распускал, пропускал сквозь пальцы... В какой-то момент я начала без слов напевать "Годс энд Панкс" - текст в переводе совершенно наркоманский, но ритм убаюкивающий, и при моём тембре голоса слушается довольно выигрышно. Я всегда отличалась устойчивостью музыкальных пристрастий - даже в детстве одну и ту же песню могла распевать до посинения, выжимая из неё всё. Когда основательно выросла и обзавелась кассетным плеером (до сих пор где-то дома валяется, умели же вещи делать...), одну группу слушала буквально годами, тщательно пережёвывая все песни чуть ли не по нотке. Зато потом редко возвращалась к "пережёванному". И вот уже месяца три (недавно, по моим меркам), как залипла на "Монстр Магнет". Руки на волосах чуть ощутимо напряглись, но так как превращения в лягушку или грома среди ясного неба не последовало, расслабились и продолжили своё дело.

В конце концов коса заплелась как надо и я была выпущена с едва слышимым грустным вздохом на свободу.

- Ну, чем тут ещё можно заняться? Как-то скучновато стало... - нет, я ни на что не намекала, просто и в самом деле тут должно быть довольно тухло - нагуляться по дворцу и саду успею ещё. - Есть идеи? - "Быстро кувшин с цветком мне!" - И... Вот... на. - Протянула обратно аленький цветочек. Ну что за детский сад-то, а?! Прям не цветок, а переходящее знамя! И цвет вот самый подходящий. Гореслав радостно улыбнулся - вышло и мило, и страшно примерно поровну, и бережно принял, а кувшин пропал уже из его рук - видать, цветочек на прежнее место отправился, подумал и осторожно сказал, будто буду против: - Есть у меня диковинка - блюдце чудодейное с яблочком наливным, в коем все земли чужедальние со снегами великими, с песками золотыми, с равнинами долгими, с лесами дремучими и горами крутыми и людьми в них проживающими видны так ясно, как тебя я вижу, гостья моя любимая, и звери диковинные там бродят, никогда тобою не виданные... Ни под землёй сырой, ни в глубинах морских нет того, что не отразит блюдце чудодейное. - Тащи!

В тот же момент у него в руках оказалось чеканное серебряное блюдце, самую малость не дотягивающего до блюда по габаритам. И яблоко наливное.

Стал умело катать он яблоко по блюдечку (у меня бы оно мигом укатилось куда-нибудь) и приговаривать: - Катись, катись, яблочко наливное... бр-бр-бр... - пробубнил неразборчиво, наверно, не хотел, чтоб пароль узнала, - покажи мне... бр-бр-бр...

Раздался переливчатый серебряный звон - вызов пошёл, и яблоко само кататься стало, что хорошо - запястье бы устало крутить увесистое блюдце.

- На что хочешь посмотреть ты, Настя? На земли невиданные, заморские иль край родной? На... - А давай покажешь мне то, на что тебе посмотреть интересно? - перебила его, не желая слушать весь "прайс услуг".*** Расхваленный мне девайс показывал помесь реалити-шоу с "Дискавери". Хотя смотреть можно и даже интересно. Это ведь не люди с камерами месяцами снимали, а вот прям щас происходит! Полюбовавшись на горных баранов в, соответственно, горах, "переключили канал" на море с кораллами, водорослями и цветастыми рыбками, а потом на синих китов и слушали, как те "поют" - со звуком оказалось всё в порядке, блюдце не только показывало.

Но вот когда мы перешли на людей, я не могла упустить свой шанс! Загадав, наобум ткнула пальцем в "экран" и блюдце покорно отразило вместо приёма у восточного султана какую-то парочку, с увлечением тискающуюся на каком-то сеновале. Пока что невинно, без обнажёнки, но до порева уже было недалеко. Гореславу и этого хватило, чтобы отвести глаза и зардеться, как девица (хотя под шерстью и не видать). - Не дразни ты меня, красавица ненаглядная, не железное у меня сердце, пылает оно любовью к тебе нестерпимой, аки сияние солнца ясного... Не выдержу я близости твоей сладкой... Настроение воцарилось крайне интимное - с моей стороны, по крайней мере. Так может быть... Ой! Что-то пребольно кольнуло за ухом. Потрогала - нет, крови не было, и нащупала какую-то щепку. Напрочь позабытый ведьмин посох напомнил о себе.

Отвернувшись, вытянула из-за уха, посмотрела... Кажись, эта колдовская херня испортилась... Мини-посох таинственным образом перекрасился в серовато-серебристый цвет и вместо звериной лапы обзавёлся чем-то, подозрительно похожим на кукиш. Ладно, скажу, что оно само и я тут совершенно ни при чём... Сдаст по гарантии, отремонтируют. Не, если такие штуки есть, то есть и те, кто их латают. Или каждый раз новую мастрячат? - Попритчилось что-то, гостья моя милая? Мой ответ потонул в прокатившемся по дворцу ужасающем грохоте. Я едва успела подхватить выроненный Гореславом магический телик. Кровать упала... Похоже, придётся всё-таки объясняться по поводу ведьмы... Царствие ей Небесное...