Wainsuki (1/1)

Снег нещадно хлестал своими крупными и ужасно холодными снежинками по лицу, оставляя шерстку сильно промокшей, а мордочка теперь ощущала сильное жжение. Метель не оставляла и шанса на выживание в этой кошмарной нерадушной местности, потому что ветер стоял такой силы, что почти сдувал с ног. По всему телу медленно протекала слабость. И на кой хрен они отправили лучший дуэт в такое гиблое место? Неужели нельзя было поближе к пункту назначения? Их же положит обычный горный мороз, если они не придумают как выкрутиться из этой безвыходной ситуации. ?В любой даже самой безвыходной проблеме, имеется способ как ее решить? — когда-то проговорил сенсей, с ухмылкой глядя на две изумленные пары глаз своих учеников. Тогда Морико показалось это шуткой, потому что сразу после сенсеем был дан приказ, из-за которого ему с большой охотой прилетели люли от одного черного пятна. Но, вспомнив об этих словах, еж больше не мог сдерживаться. Этот собачий холод пробирал до костей, даже в теплой одежде, и, продолжая плестись в гору со скоростью улитки, они бы лишь обрекли себя на смерть. Все тело синего ежа обволокло ярко-голубое неоновое свечение. Вокруг его головы воспроизвелось кольцо иероглифов, а затем с резким звуком разбилось на части и исчезло, оставляя одаренного в приятном свечении. Фисташковые глаза проследили за медленно летящими снежинками, ветер уменьшил свою скорость в несколько раз и теперь почти не ощущался. Время вокруг словно остановилось, но на самом деле лишь многократно замедлилось. Ежик злобно усмехнулся, вновь восхищаясь своим потрясающим даром. Однако ровно такие же манипуляции его напарника стерли эту ухмылку, потому что тот снова вспомнил об абсолютно идентично способности своего собрата. Вообще для многих было потрясением, что эти двое имеют одну и ту же способность. Даже для мира, который несколько раз переродился, порождая антропоморфных зверей и владельцев необычных способностей, которые могли представлять собой все что угодно, это было поистине странной новостью. Встретить двоих одаренных с одинаковой способностью, это как найти сразу две иголки в стоге сена, при этом точно зная, что там она была одна. Из-за этого дуэта родилось множество легенд, которые могли отличатся многим, но они всегда начинались и заканчивались одинаково. Когда-то давно жил один обладатель способности управления временем. Жил он столетиями, потому что представлял из себя живой вечный двигатель, питаясь магией хаоса, наполняющей всех живых существ, и выделяясь у одаренных их сверх силами, и вырабатывая ее одновременно. Но какие-то загадочные события повлекли за собой его смерть, и его душа разделилась на две части, они и переродились в убийственную парочку, от которой на следующее утро после успешного задания всегда за километр разило алкоголем. В шутку некоторые их коллеги звали дуэтВэйнсуки, или же смертельный коктейль. Коктейль, потому что пить после работы уже было традицией, да и к тому же неплохо снимало напряжение с длинного дня, а смертельный, потому что все знали, что если они идут на бойню, то противнику пора вырыть для себя могилы. Хах, да что могли нам сделать эти двое ?путешественников во времени?? Ну, например утроить чертову поездку в ад. Хаос давал им не только замедлять время, но и чертовски мощную силу, от которой ?потребитель? слетал с катушек, как только чувствовал ее переизбыток. И он каждый раз был благодарен своему напарнику, за то, что тот никогда не бросает его в сложный момент. Пожалуй, это единственное, что еще не давало им поубивать друг друга, взаимная забота, пусть и своеобразная. На самом деле Окумура был согласен со своим напарником, хоть бы лыжи дали. Передвигаться в гору на своих двух было ужас как тяжело. Поскорее бы они добрались до пункта назначения. Если они правильно рассчитали время, то до начала миссии у них будет время отогреться и отдохнуть. Иногда ничтожные полчаса могли даже спасти жизнь. Черный еж повертел головой, отгоняя неприятные воспоминания, наполненные металлическим вкусом и запахом. Тогда они были не подготовлены к работе в команде, и защищать своих подручных тоже имело большое значение, а шальная пуля на то и шальная, что просто так ее не заметишь. Оставшийся путь с учетом использования дара был пройден всего за десять минут. Глаза оттенка киноварь с золотыми прожилками, которые они приобретали во время использования дара, внимательно проследили за оступившимся Морико, который споткнулся об порог, и пролетел все два метра своего роста, чудом приземлившись на ноги. Мафиози покачал головой и прошел следом за напарником, который уже искал способ отогреться и, похоже, нашел бар, потому что улыбнулся во всю свою противную самодовольную ухмылку. Из его уст лился высокий голос, произносящий слова с акцентом, присущим больше сельским местностям, и таким же диалектом. Надо было видеть довольную мордуВатанабэ, когда тот потягивал из трубочки горячий глинтвейн. Черный еж опасался, как бы это дурачок не опьянел раньше времени. Самому тоже хотелось смочить горло чем-нибудь приятным и терпким, однако он заказал лишь кофе. Пока напиток готовился, то глаза внимательно следили за двумя барменами, которым так не повезло обслуживать исполнителей самой устрашающей организации в районе. Девушка и парень средних лет, тряслись над каждой капелькой воды и крупинкой сахара, лишь бы угодить и не получить за промах. Подросток лишь хмыкнул, поправляя мех на капюшоне пальто, и засмотрелся на свои высушенные из-за отсутствия перчаток руки. Даже через короткий мех чувствовалась грубая, как наждак кожа. И такие же сухи потрескавшиеся губы, которые от лишних манипуляций начинали дико болеть. Надо бы избавиться от противной привычки грызть их, но это часто происходит само собой, без контроля ежа, поэтому он забивает на попытки перестать это делать. Когда же поврежденной тонкой кожи коснулся горячий кофе, всю нижнюю часть лица пронзила пульсирующая боль, но Акайо даже вида не подал. ***— Я тебя… ненавижу. — устало протянул Морико, откидываясь на белоснежную подушку. В госпитале как всегда было тихо, потому что это крыло было так называемым элитным. Здесь могли располагаться только высшие чины, ну и такие как сам синий ежик, который пробрался на такой высокий пост за счет своего напарника и своей способности. Даже при том, что с Окумурой у них одна и та же способность, они могли преобразовывать ее по-разному. Даже план черного порой проваливается, несмотря на всю его расчетливость, и тогда у дуэта остается лишь один туз в рукаве. Так называемая порча. Обладатель фисташковых глаз преобразовывает свой хаос в негативном ключе из-за своего прошлого, которое никто не знает из-за его недоверчивости. И так появилась физическая форма порчи. Всегда во время этого трюка его шерстка окрашивалась в темно-сапфировый, а глаза приобретали ледяной оттенок. А вот куда девался его рассудок, до сих пор оставалось загадкой. После на его тело часто покрывалось язвами, как и сейчас. Сквозь яркую шерстку виднелись красные пятна. Как же порчу обезвреживали? Все просто. Акайо преобразовывает свой дар в позитивном ключе, и при соединении с хаосом напарника, он как бы фильтрует его через себя, выпуская в тело синего ежа безопасную для него самого энергию.Кашель нарушил тишину палаты, а изо рта снова потекла кровь. Черт, как бы теперь не вырубиться до прихода врача. Ну, Окумура! Только попадись мне сегодня, бошку снесу! И снова кашель, кровь хлынула чуть ли не фонтаном. Слабость мгновенно захватила все тело. Дышать стало тяжело. Перед глазами все начало плыть. На секунду подросток даже запаниковал. Пока в шею с болью не вошла игла, был лишь плюс, что после укола дышать стало намного легче. Ватанабэ зарычал, когда зрение вернулось, он увидел безимоцинальное лицо угольного напарника. Так и хотелось в рожу дать, жаль сил не было. — Лучше успокойся и отдохни, а то точно уже меня не ударишь. — синие уши встали торчком. Ого. И это сказал сам ОкумураАкайо, головорез, каких до этого свет не видывал. Жестокий исполнитель Портовой Мафии и тот, о чьих пытках ходит легенды, ведь они раскололи немало крепких орешков. На эти слова Морико выхаркал кровь в марлевую повязку и слабо вытянул кулак, выпрямляя средний палец. Перед глазами стремительно начало темнеть.— Пошел нахер, Окумура-сан…