Колдун (1/1)

Чаша была древняя, государство, из которой она прибыла, обратилось в прах. От прикосновния кончиков пальцев Мозенрата матовая поверхность содержимого чаши померкла и стала складываться в образ, словно тень, мерцающая за натянутым холстом. Он видел то, что грядет, что уже происходит и то, чему не суждено сбыться. Лавина закованных в тяжелые доспехи рыцарей с воем обрушилась на фланг связанных боем пехотинцев под зелено-желтыми стягами, топча их копытами боевых коней и круша их молотами. По белым волчьим шкурам, непокрытым головам и яростным кличам он опознал в них храмовников дикого бога войны Империи. Очередная битва нульнского императора и отиллианцев, занимательно, но не более. Пустившиеся в притворное бегство всадники пустынных племён осыпают ливнем стрел преследующих их чернокожих воинов из Южноземья. Почти бездоспешные зинджи гибнут сотнями под обстрелом из тугих луков. Из ворот осажденного города вылетает отряд конных гвардейцев султана Эль-Калабата. Он успел разглядеть летящий над битвой ковер-самолет, как картина вновь сменилась. Колдун задумчиво смотрел на джинна, который беседовал с молодым вождем кочевников в шатре. Не паршивый и безмозглый элементаль. Досадно, что такой инструмент попал в столь жалкие руки. Ничего, это вполне можно вскоре исправить. Он даже знает как… Труп шейха, вообразившего, что способен повергнуть султана Черных Песков, покачивался над чашей, свисая на одной из древних балок. Кровь владеющего магией ценный ингридиент и он выкачал упрямого пустынника до последней капли. Отвернувшись от тела, он взглянул на скулящих от нетерпения серокожих безволосых гулей, одетых в обноски некогда богатой арабийской одежды. Дастум находил их забавными. Султан погрозил им рукой в перчатке, заставив уродцев в ужасе прижаться к противоположной стене. Лично он видел в них ровно то, чем они были. Жалким подобием самих себя, которых он пока терпел. Окинув взглядом испуганных гулей, он вспомнил, что имел в виду Дастум. ?— У старика было неважно с чувством юмора,?— проворчал султан Чёрных Песков. Он отлил из чаши часть крови на пол, небрежно кивнул гулям и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, предоставив тем устроить пиршество на свой лад. Что же, шейх был прав, называя его безбожным колдуном, неправ был в том, что решил, что может одолеть ?безбожного колдуна?. Из поднятых после смерти пустынников вышли неплохие мамелюки, а сам шейх тоже пригодился. Султан имел на службе и живых солдат, но большая часть его армии была нежитью. Скоро он нанесет тот удар, к которому начал готовиться ещё его наставник Дастум. При всех своих недостатках старик не страдал отсутствием размаха.

Мозенрат умел ждать. Диего Хименес де Монсеррат, как его когда-то звали, был молодым эсталийским авантюристом, оказавшимся в числе тех наемников-авантюристов, кто надеялся разграбить затерянную сокровищницу колдуна из полузабытых времён расцвета Арабии. Ему верилось, что они вернутся с древними артефактами и золотом. Возможно не все, но в свою удачу и он верил. Однако арабийский колдун оказался жив, насколько это допустимо для существ, известных в Эсталии как эль-вампиро. Монсератту выпала сомнительная удача быть единственным, кого Дастум счел достойным звания своего помощника. Более того, он даровал ему кровавый поцелуй, превратив юношу в своё подобие, своего сына по крови, как цинично выразился старый эль-вампиро, называвший себя ?сыном? Харахте. Сначала юноша был напуган своим новым состоянием и поклялся отомстить. Однако, в последующие годы, он начал постигать силы, которым Дастум учил его. Каждую ночь эль-вампиро грозил эсталийцу, что упокоит его до рассвета, ибо устал от его общества. Но время шло и существование Мозенрата, как насмешливо называл его ?отец?, продолжалось, поскольку он хорошо усваивал знания своего наставника. У него ещё на родине были кое-какие познания в тайных искусствах. Как выразился Дастум, жалкий фундамент, но лучше, чем ничего. Похоже, как раз это и помогло юноше получить не-жизнь,а не быть выпитым без остатка, как его незадачливые соратники. Иногда весьма эсталиец жалел, что не отправился в объятия Морра. Дастум вел двойную жизнь, одновременно являясь владыкой небольшого султаната Ка-Сабар, благо, обычные арабийские владыки могли дать фору по жестокости любому кровососу, который хотя бы немного заботится о своём ?стаде?. Но особо важные эксперименты Дастум предпочитал проводить на окраине Чёрных Песков, где лежал город, помнивший ещё величие Нехекары. Настал день, когда Мозенрату казалось, что Дастум обучил его всему, что знал сам. Однако оставалось кое-что, к чему наставник не подпускал ученика, истинная жемчужина его библиотеки?— одна из Книг Нагаша. К сожалению, попытка эсталийца тайно ознакомиться с гримуаром кончилась унизительным бегством. Похоже, Дастуму доставляло удовольствие травить бывшего ученика, точно зайца, благо, слуги, живые и мёртвые, были для него лишь расходным материалом. Прячась в пещерах Арабийских гор, Мозенрат шептал слова проклятий на всех языках, которые помнил, порой от безысходности взывая к Золкану, мстительному богу отмщения своей потерянной родины. Удача все же улыбнулась ему, когда в пещеру, где он нашёл свой приют, забрался дракон. Чудовище не заметило укрывшегося в глубине пещеры Мозенрата и, на свою беду, избрало это место своим логовом. То, что в пещере уже был обитатель, крылатое чудовище не заметило. Спящий дракон был идеальной добычей. Найдя мягкую незащищенную кожу на брюхе, Мозенрат впился в спящее чудовище. Целый месяц Мозенрат жадно пил кровь дракона, пока не выпил его досуха. Красная жажда покинула эсталийца, зато он почувствовал небывалый прилив сил. Используя заклинания, которым обучил его Дастум, Мозенрат поднял поверженного монстра заставив его служить себе своей не-жизнью. Прибытие на драконе-личе в тайную твердыню Дастума было одним из лучших моментов в не-жизни Мозенрата. Лучшим был миг, когда он выпил последнюю каплю крови Дастума. Он расквитался с ним за годы унижений и превращение в эль-вампиро, заполучил его крепость, сокровищницу и библиотеку, включая Книгу Нагаша. Унаследовал он и план Дастума использовать мощь легионов нежити для покорения Арабии. То, что он недавно увидел, лишь укрепляли убеждение Мозенрата, что его час близок. Норскийцы, ураганом пронесшиеся по побережью, уходят, Джафар и молодой пустынный вождь сцепятся за Аграбу, а на юге Эль-Калабат занят усмирением зинджей. В конце-концов, Мозенрат приложил старания, чтобы в глазах соседей мало отличаться от других султанов, многие из которых сами баловались магией. Чёрные Пески лишь начало, вскоре воинства его мамлюков, не ведающих ни страха, ни усталости, двинутся к приморским городам. В конце-концов, арабийцы лишь нечестивые варвары, а их правители?— развращенные торгаши. Мозенрат смотрел на них с двойным презрением: как эсталиец и как эль-вампиро. Он окажет Семи Пустыням немалое одолжение, став их владыкой, мудрым и справедливым.