70. И снова речь о сердцах. Но не только (1/1)

Когда в дверь постучали, Илраниана занималась по книге, подаренной ей Бабой Ягой. Она уже попрактиковалась в создании бабочек, птичек и белочек, создав каждой по паре, и собиралась перейти к более сложному - одушевлению неодушевлённого. - Войдите, - сказала Илраниана.- Привет, - Адна шагнула в комнату, закрыла за собой дверь. - Пришла вернуть тебе красный клубок и... - она запнулась, словно не решаясь о чём-то сказать. Тем временем Роу тоже мысленно приветствовал Илраниану и дружески перебрался ей на плечо. - Адна, - сказала Илраниана, погладив Роу, - не молчи. Если нужна помощь, говори. Ты же за этим пришла? Нужен ещё один ранвиш?- Да нет, - вздохнула Адна, - зачем мне второй ранвиш... Дело в том, что Румпельштильцхен забрал у меня сердце.- Сердце?! - Илраниана подскочила на месте. - Зачем ему понадобилось твоё сердце? Наверняка для какого-нибудь тёмного дела. Девушка задумалась. - Я читала, что с помощью сердца можно управлять тем, кому оно принадлежит. Может, если я создам для тебя новое, связь со старым потеряет свою силу?Адна испытала подобие суеверного ужаса - всё же полноценно чувствовать она не могла. - Ты что? А вдруг не приживётся? А вдруг... у тебя не получится? И потом, я не за этим пришла. Мне не нужно новое сердце - Тёмный обещал вернуть моё, когда завершит свои дела. Я... с другой просьбой. Ты бы хранила, как зеницу ока, то, что я бы тебе отдала в руки?- Конечно, - ответила Илраниана. - Это настолько опасный артефакт?- Не артефакт. Но действительно опасный, прежде всего, для меня самой. Знаешь, без сердца мне гораздо лучше. Спокойнее. Уже не так больно вспоминать о Кристе... Да и других... неприятных чувств почти нет, - Адна помолчала, прикусив губу. - Сделай милость, если я доверю тебе своё сердце, храни его. Спрячь куда-нибудь, где не найдёт никто. Даже я.Илраниана задумалась: куда можно спрятать сердце так, чтобы его никто не нашёл? В голове звучали только два слова: одушевление неодушевлённого. Тут она поняла, что нужно делать. - Я постараюсь спрятать твоё сердце так, что никто, кроме меня и моего брата, не будет знать, где оно. Мы с Ильсором близнецы, и он по-любому узнает, где твоё сердце. Но Ильсор не из тех, кто разглашает чужие тайны. Даже если он телепатически узнает, где твоё сердце, он обязательно сохранит твою тайну в секрете. Это я обещаю. Я только учусь волшебству, но сердце твоё спрячу.- А ещё... Забери бабочку, - Адна огляделась, ища ту взглядом - она где-то поблизости видела этого махаона. - Я не смогла не думать о мести, как ты хотела. И не желаю злоупотреблять твоим подарком.- Жаль, - произнесла Илраниана. Она подняла правую руку, чтобы махаон сел на её указательный палец. - Я сделала всё, что могла.- Я тебе благодарна, но ничего не получилось, увы, - Адна посмотрела на Роу - дескать, идём - и, повернувшись, направилась к двери. Однако ранвиш, мысленно попрощавшись с Илранианой, не пошёл с Адной. Вместо этого он проскользнул мимо неё и исчез, как сквозь щель в полу просочился. Адна недоуменно пожала плечами - мол, куда? - и покинула комнату. Она возвращалась обратно в домик Солигенов.А во время её отсутствия внучка Бабы Яги старалась убедить Эрла отдать ей шкатулку.- Я хочу спрятать ларец в такое место, где никто не отыскал бы его, ведь душа, алчущая его для своей цели - тёмная душа. У тебя есть право не верить ни одному моему слову, но я чуть голову не сложила, чтобы добыть ларец, прошу, пойми.- Верное слово молвит Марьюшка, - вмешался до сих пор молчавший Мурлыко и выступил вперёд. Эрл его и не видел - кот мог быть совершенно незаметным, когда это требовалось. - Послушай её да отдай шкатулку Пандорину. Поди, ещё дурное в тебе пробудит.- Во мне нет дурно... - начал было мальчик - но замолчал. Вспомнил про случайно произошедший обмен палочек - ну, точнее, его палочку взамен поломанной украл Альфред, а самому Эрлу осталась Уилкисова - восстановленная. Эрл припомнил ещё кое-что - как в последнее время его что-то будто толкало говорить, как Уилкис, и действовать, как Уилкис. Марья подошла и положила свою руку на его плечо. - Вот видишь, Эрл, никто не сумел до сих дней противиться ларцу...- И я тоже. И во мне есть дурное, - покраснев и потупившись, сознался Солиген.- Ты слишком юн, слишком чист для всего этого. То, что в тебе есть дурное, говорит о том, что ты такой же человек, как и иные. Не дай своему сердцу открыться для недуга.- Верное слово - недуг. Али колдуна боишься - отдашь-де, а он придёт да накажет за то, как его в шкатулку посадить пытался? - вдруг подумалось разумному коту. - Фея та не появлялась ли, Лина? Всё у него в плену сидит?- Боюсь, - сознался Эрл. - Я ведь волшебник-недоучка! И Лину он так до сих пор и не выпустил! - страх страхом, а в глазах у Эрла при словах о Лине мелькнула тоже совсем не пуффендуйская злость.- Марьюшка, а ведь верно, что боится: ларец его от колдуна защищает-то, а коль лишится ларца, так и защиты не будет, - задумался Мурлыко. - Как же поступим? Не ведаю...- Не тревожьтесь об этом! - уверенно заявила Марья, вскидывая подбородок. - Видимо, Мурлыко, всё же придётся мне взглянуть на того колдуна. - Он омерзителен, и лучше с ним не встречаться, - передёрнулся Эрл... хотя и припомнил лицо Румпельштильцхена, когда тот исцелял ему сердце. - А если он не сам явится - то опять может подослать Альфреда! Мы с ним старые знакомые, - Солиген опять вздрогнул, - Альфред хотел когда-то убить меня. Видно, заклятие слабовато оказалось. Но я четыре года потом сердцем маялся.- Эрл, я... - она собиралась сказать ?била целые армии?, но спохватилась. - Мне приходилось договариваться со многими людьми и нелюдью. Уверяю, ни колдун, ни пёс его цепной не страшны мне. Я лишь хочу отгородить тебя от зла.Марье очень понравился отрок, и ей захотелось, если тот всё же отдаст ей шкатулку, ответить добрым, полезным, волшебным подарком.- Коль Марьюшке что втемяшится - сладу с ней нет. Защиту тебе обещает - так и будет, а успешна ли та защита выйдет супротив колдуна да его слуг, знать не знаю, - был бы Мурлыко человеком, вздохнул бы.Роу быстро добрался до домика Солигенов, ужом скользнул в щель и вскоре уже был в комнате, которую отвели Джарету. Новых пришельцев, то бишь внучку Бабы Яги и кота Мурлыко, он успел и увидеть, и частично услышать их разговор с Эрлом. Но сейчас было не до них.Имелось дело поважнее.***Река... Чёрная река ласково обнимала его со всех сторон и уносила прочь... Было так уютно, что ничего более не хотелось, кроме как плыть по течению... Вода приносила спокойствие и умиротворение, забирая с собой все невзгоды... Пока далеко-далеко, в высоких горах не поднялся ветер... Ветер, который нёсся вдогонку за ним, сметая всё на своём пути: деревья, дома... Достигнув своей цели, вихрь набросился на беззащитную жертву…. Сначала река лишь покачивала его чуть сильнее и быстрее, растревоживая спокойную гладь, затем беспокойные волны стали захлёстывать его, погружая под воду с головой. Они становились всё выше, ещё недавно нежная река теперь обрушивала на него вал за валом настоящие цунами. Бэй пытался плыть и выбраться на берег, но берега не было, только заливающий его бурлящий поток… Его швыряло из стороны в сторону. Не качало, а уже просто трепало, и плечи болели от отчаянных попыток плыть, и боль становилась сильнее, как будто река, схватив его за плечи, трясёт беспощадно, и чёрная холодная вода хлещет по лицу, словно пощёчины… Почувствовав в доме сильные колебания магии, Бэй тотчас же вскинулся, вырываясь, наконец, из цепких объятий тревожного сна. Оглянувшись по сторонам и не заметив ничего, что могло бы представлять угрозу, он откинулся назад на разворошенную попытками выплыть постель, вытирая стекающий со лба пот тыльной стороной ладони. Через пару минут, почувствовав себя лучше, мальчик встал с кровати, поднял упавший на пол поднос, забытый вчера Белль. Всё же хоть его и держали, как узника, но кормить не забывали. Умывшись и причесавшись, Бэй сел на стул, беспокойно барабаня пальцами по столу, ожидая чьего угодно визита...Румпельштильцхен подошёл к двери в комнату сына, прислушался, прикрыл глаза и мысленно увидел, что Бэй уже проснулся и чего-то ждёт. Маг поднял руку, пропуская между пальцами синие волны волшебства, и дверь открылась, впуская внутрь.Мальчик флегматично взглянул на входящего в комнату отца. - Ну и что тебе надо? Неужели всё-таки решил меня отпустить?Не сказав ни слова, Румпельштильцхен сделал характерный жест кистью правой руки - сиреневый дым окутал их с Белфайером, подхватил и унёс в лабораторию. Когда дым рассеялся, оба стояли перед хрустальным гробом. Лежащая внутри женщина была вся в белом, тёмные волнистые волосы рассыпались вокруг её лица. Казалось, она почти не изменилась с тех пор, как Бэй её видел в последний раз - когда ему было пять лет. - Ну и куда ты меня прита... - начал было возмущаться мальчик, но внезапно заметил, что гроб, стоящий перед ним, не пустует. Склонившись поближе, Бэй удивлённо открыл рот, увидев внутри... маму! Сердце внезапно кольнуло от нахлынувших воспоминаний. Оно болезненно сжалось, а потом забилось так, будто и не было того злосчастного поцелуя Холодной Герды. Белфайера скрутило от нахлынувших скопом эмоций. Боль, злость, обида, грусть... С трудом распрямившись и посмотрев Румпельштильцхену в глаза, он еле слышно произнёс: - Откуда? Мне же сказали, что ты убил её... Как она здесь оказалась?! - из глаз мальчишки хлынули злые слёзы. - Зачем ты её сюда принёс? Хотел сделать мне ещё больнее? Ну так радуйся - у тебя получилось!- Я вернул её из прошлого, - одними губами проговорил Румпельштильцхен, неотрывно глядя на сына, - моя магия сохраняет её тело, и... Сынок, твою мать можно вернуть к жизни.От слов отца Бэй замер на месте. Вытирая глаза от слёз, он с надеждой вгляделся в лицо Тёмного. - Правда? Ты не врёшь? Ты сможешь её вернуть? Но ты же говорил, что магия не может воскрешать людей!- Мила ещё не переступила за грань, - объяснил Румпельштильцхен, почти счастливый и в то же время ещё не до конца веря, что у него получилось, - ей нужно... новое сердце. Взамен того, что я... Нужно, - почти лихорадочно оборвал он сам себя, - чтобы кто-то близкий и любящий поделился с ней половинкой своего. Бэй, не раздумывая, ответил: - Я готов с этим помочь! Мне несложно! Лишь бы только она снова была жива! - Я знал, что ты так скажешь, - сияющая улыбка Румпельштильцхена почти стёрлась с лица при мысли о том, что может случиться после того, как Мила и Бэй разделят одно сердце. Но пути назад нет. - Приготовься, мальчик мой, - он приложил руку к груди Бэя и так же бережно, как ранее у Белль, вытащил сердце. Разделяя его на две части, Румпельштильцхен сам едва не корчился от боли, которую причинял сыну.Бэй до крови прикусил губу, чтобы не закричать. Боль была невыносимой... Казалось, что не только сердце, но и всё его существо рвут на две части. Прижав руку к груди, мальчик упал на колени, из его горла вырвался гортанный рык, напоминая о не такой уж и давней боли, причинённой тогда вообще всего лишь простым касанием...- Готово... почти, - выдохнув, Румпельштильцхен почти рванулся к Бэю, рядом, на колени. Как мог, осторожно вставил половинку сердца в его грудь. Повёл освободившимися пальцами, вызывая целительную магию, чтобы мальчику немедленно стало лучше.Почувствовав быстрый прилив сил, мальчик еле слышно вздохнул и выпрямился, глядя на отца. - Спасибо, но ты лучше о ней позаботься...Румпельштильцхен молча встал, шагнул к хрустальному гробу, открыл крышку и вложил пульсирующую половинку сердца в грудь бывшей жены. Послал заряд целительной магии и по её телу, с волнением глядя на лицо - порозовеет ли? дрогнут ли губы? Какая-то частичка души Румпельштильцхена малодушно не хотела, чтобы Мила пришла в себя. Вдруг Бэю и полученной встряски хватит, чтобы стать прежним? Если Мила очнётся, она наверняка встанет между отцом и сыном. Вокруг была темнота... Беспроглядная тьма и больше ничего. Мила не чувствовала даже собственного тела. Внезапно она ощутила резкую боль, а затем волну магии... Резко закашлявшись, женщина открыла глаза. Сначала всё немного расплывалось, но затем прояснилось, и она смогла увидеть двух склонившихся к ней людей. С удивлением Мила поняла, что один из них - это её бывший муж, а другой... сын! Она чуть не подскочила, но сдержала эмоции. - Белфайер? Сынок, что ты здесь делаешь? И как я здесь оказалась? - последний, достаточно неприязненный, вопрос она задала уже Румпельштильцхену. - Я же точно помню, что была на своём корабле всего мгновение назад! Да и как я могу быть жива? Ты же раздавил моё сердце!Румпельштильцхен отступил назад, скрестив руки на груди и стараясь казаться спокойным. - Теперь у тебя есть новое сердце. Корабль вместе с капитаном Джонсом, - он едва сдержался, чтобы не прошипеть последние слова сквозь зубы, - в Неверленде. А мы здесь, в другом мире, и я вернул тебя только ради Бэя.Бэй видел, что ещё немного, и родители переругаются. Единственный способ остановить их - проверено много раз ещё в глубоком детстве - броситься к кому-нибудь из них, тем самым заставляя замолчать. Так он и сделал - не теряя времени на раздумья, мальчик бросился к Миле и обнял её крепко-крепко. - Мама, не ругайся с ним! Я так скучал по тебе всё это время!Женщина растерянно потрепала сына по макушке, мигом забыв, что хотела сказать. - Я тоже скучала, сынок. Но я не могла тебя забрать - ты не смог бы нормально жить на корабле, а я надеялась, что твой отец сможет о тебе позаботиться, - Мила пронзительно взглянула Тёмному в глаза. - Очень надеюсь, что ему это удалось!Румпельштильцхен сумел выдержать её взгляд. Будь это тогда, на корабле, он бы опустил глаза... но сейчас всё было по-иному. Сейчас Мила захочет уйти, отправиться в Неверленд, к своему треклятому капитану, а Бэй... Бэй наверняка предпочтёт вольную жизнь Тёмному Замку, полному душной магии. И Румпельштильцхену нестерпимо захотелось к Белль. Обнять её, вернуть ей сердце и, утонув лицом в её мягких волосах, не видеть, как сын, смеясь, уйдёт рука об руку с вновь обретённой матерью. Но чему быть, того не миновать.