Чайф — ?Псы с городских окраин? Куплет 3, 4 (1/1)

— Кто это тут у нас такой красивый? — Клифф перебирал длинными пальцами над пузиком сына, давая тому хвататься за них и подносить к лицу, внимательно изучая взглядом и на ощупь. Кирк, державший малыша на руках, со счастливой улыбкой наблюдал за ними. — Хочешь к папе на ручки? — тот потянулся маленькими ладошками к Бёртону, и сию секунду оказался у него в руках, осторожно переложенный Кирком. Альфа поцеловал сперва сына в лоб, а после — любимого в губы, и продолжил играть и разговаривать в своё удовольствие, а омега с тем же удовольствием наблюдал. Вся стая сидела на кухне после ужина и подсматривала за Кирком, кормящим ребёнка грудью. Клифф подсел рядом, приобнимая омегу за плечо и заставляя поднять глаза, отрываясь от своего занятия.— А папе дашь попить? — он лукаво ухмыльнулся, на что получил осуждающий, но тем не менее весёлый взгляд.— Если папа будет себя хорошо вести...— Правда? — он наклонился к уху кудрявого, шепнув: — Может быть, тогда эту ночь наш сын проведёт у Ларса с Джеймсом?..Кирк покрылся слабым румянцем и немногозначно покосился на них, всё ещё не отрывавших глаз от счастливой семейки. Те сразу оживились. Блондин со своим омегой пытались уложить ребёнка спать, когда из соседней комнаты доносились высокие и абсолютно несдерживаемые стоны, однако на это они лишь по-доброму усмехались, больше радуясь за молодых родителей, чем ругаясь на них, ведь они так давно не были наедине... И уже никогда не будут. Клифф умер неделю назад, сбитый машиной, когда переходил дорогу на оживлённом шоссе. Он ездил в город — купить подарок малышу на его первый день рождения...Кирк снова заперся в их... уже своей комнате, оставив друзей присматривать за ребёнком, так как снова начал невольно прокручивать в голове недавние моменты их счастливой семейной жизни, которая, к сожалению, в итоге оказалась не такой радужной. Он думал, много думал, вспоминал, проклинал подвыпившего водителя той машины и беспрерывно плакал, растирая уже привычно красные глаза кулаками. Это происходило практически каждый день, и Ларс с Джеймсом порядком беспокоились за него, но ничего поделать не могли — тот просил его не беспокоить и просто закрывал дверь на замок. И они всё понимали. Конечно, им тоже было жалко и грустно, но они даже представить не могли всю ту боль, которую чувствовал Хэмметт. Ларс тоже плакал первое время, но совсем не так сильно, Джеймс лишь пускал скупые мужские слёзы, прижимая омегу к своей груди и успокаивающе гладя... Но вся сильная скорбь закончилось через пару дней, в то время как Кирк не приходил в себя уже неделю.Наконец-то он вышел из своего храма горя, и, как всегда, только покормить ребёнка а потом пойти спать, рыдая на этот раз от боли в опухших глазах.Он засыпал, вставал, чтобы покормить, снова засыпал и спал до обеда, затем всё тоже... Он спал только для того, чтобы меньше плакать.Прошло ещё около пяти дней, и в их дверь постучались. Джеймс открыл, видя перед собой никого иного, как Джуниора.— Привет, Хэт... — парниша замялся. — Я слышал о вашей потере, и вот, решил выразить наши соболезнования...— Спасибо... — Джеймс опустил голову и провёл ладонью по лицу, силясь отогнать плохие мысли и сосредоточиться на позитивном моменте: посол из стаи врага пришёл, чтобы посочувстовать их утрате, и выглядит он искренне. — Проходи.Хэтфилд провёл гостя на кухню, заходя первым и предупреждая находящихся там омег о безопасности приближающегося врага.Кирк плотно замотал в пелёнки сына и отсел в угол помещения, Ларс же сразу поставил чайник и сел за стол, в какой-то мере закрывая собой Хэмметта.— Привет, Ларс, Кирк, — не снимая грустную маску с лица, произнёс тот, садясь за стол. — Это для вас, — он достал из рюкзака прозрачный пакетик с печеньями и протянул Джеймсу, перенявшему пост хозяина дома.— Спасибо, как раз поедим с чаем. Расскажи, как там у вас, какие-то новости есть? — без особого энтузиазма, скорее для поддержания разговора мямлил блондин.— Да, ничего нового. Все на наркотиках.— Ясно... И ты?— И я... — Дэвид тяжело вздохнул. Он косился на Кирка за спиной Ларса, желая увидеть малыша, пощупать его, — как и у каждого омеги, в нём был материнский инстинкт и желание иметь детей, — но понимал, что сейчас боль утраты наверняка сильно сказалась на состоянии и настроении Хэмметта, и лучше сейчас его не трогать. Красные глаза были заметны невооружённым взглядом, что заставило Джуниора опустить голову ещё ниже и прочувствовать всю скорбь, царившую в этом доме, ещё глубже. Он подумал о том, что бы чувствовал, если бы подобное случилось с Дэйвом, и... лучше бы не думал. Он еле сдержал подступившие слёзы, шумно сглатывая, и точно понял одно: он бы себе не простил.Попив чай и — уже без присутствия Кирка — поговорив о Клиффе, омега направился обратно домой. Мастейн узнал о произошедшем событии только этим утром, от их общих с Бёртоном дружков-наркоманов, и, отправившись домой, послал Эллефсона проведать старых врагов, так как понимал, что если пойдёт сам, то может вытворить что угодно, на тот момент совершенно неуместное, да и видеть Хэтфилда, пусть даже после такой потери, было для него сродни адским мукам, если ещё и учитывать то, что драться нельзя.Джуниор открыл дверь в их дом своим ключом, и сразу почувствовал неладное: никто не то, что не выходит его встречать, как Дэйв, но даже не ходит по дому взяд и вперёд, как это обычно делает Марти, не долбит старенький, еле работающий телевизор, ругаясь при этом матом, как Ник, а запах во всём доме стоял просто ужаснейший. Парень не сразу понял, в чём дело. — Эй, есть кто дома? — раздался из коридора голос омеги, уже снимавшего с себя куртку.Никто не ответил.Эллефсон прошёл в большую комнату, и увидел нечто ужасное: двое его полуживых, полумёртвых друзей валялись на полу, истекая слюной, а третий, и, по всей видимости, самый адекватный из них, — Марти, — перекатывался из стороны в сторону на диване с придурковатой улыбкой, и тыча пальцем в воздух перед собой.— О господи, — только и смог выдавить Джуниор, с ужасом смотря на это всё. Он мигом вспомнил свои сегодняшние мысли, и бросился к Дэйву, приподнимая и сразу проверяя пульс и дыхание. — Всё в норме... — больше себе, нежели кому-то ещё, сообщим он. — Он жив...Дэвид позвонил в ?скорую помощь?, после возвращаясь к рыжему, и побил его по щекам, пытаясь заставить очнуться, но вместо этого его дыхание становилось лишь менее ощутимым. Тогда омега понял, что лёгких путей в виде ?поспит — пройдёт? здесь лучше не искать, и начал делать тому искусственное дыхание. Через несколько циклов, вкупе с массажем сердца, Мастейн глубоко вздохнул и нехотя разлепил один глаз, и, видя, кто перед ним, успокоился и закрыл его обратно, не переставая, однако, подавать признаки жизни. Джуниор решил, что с него пока достаточно, и осторожно повернул рыжего, кладя его на бок.Он вытер слабо проступивший от волнения пот со лба рукой, вспоминая о других членах семьи, и подошёл было к Нику, когда в дверь позвонили. Парень ринулся открывать, рассказывая ситуацию работникам ?скорой?, и те осмотрели обоих альф, диагностируя одному из них нормализацию состояния после длительного отдыха, а второму... смерть.У Менцы не было ни пульса, ни дыхания. Дэвид недолго спорил с медиками, доказывая, что его ещё можно спасти, но те сказали, что диагноз точен и обсуждению не подлежит. Единственное, чем они смогли, если это вообще можно так назвать, порадовать омегу, так это тем, что он не виноват, и парень был мёртв ещё до его прихода.Это происшествие стало последним ударом для Эллефсона, и он, подобно Кирку, ушёл в их с Дэйвом комнату, чтобы нарыдаться вдоволь, теперь уже сразу за две смерти...— Ч-что?! Что, вашу мать, творится в этом чёртовом мире?! — Дэйв проснулся пару часов назад и, отойдя от вчерашнего приёма наркотиков, услышал от Джуниора неприятную, шокирующую новость. Он рвал и метал, раскидывая различные вещи и мебель по всему дому, пока омега забился в угол, почти плача и выслушивая эти крики. — Почему человек, который боролся всю свою жизнь со всем, чем только можно, был сильным, классным чуваком, должен умереть, да ещё и так тупо? Я ненавижу всё: сраного Клиффа, сраного водителя той машины, саму машину, я ненавижу весь сраный мир! Клифф умер, Ник умер, я чудом остался жив — что дальше? Давай, вселенная, убей всех! — он вскинул голову вверх и развёл руки в стороны, как бы обращаясь к самому Богу. — Ты не ценишь ничто, никого! Люди, которые чего-то стоят, погибают, говнари остаются и живут долго и счастливо... Так есть ли смысл жить, если жизнь так несправедлива?!— Боже, Дэйв, перестань! — Эллефсон бросился к ногам альфы, сжимая их. Он боялся того, что рыжий может вытворить в таком состоянии.Однако Дэйв лишь посмотрел на него, приподняв одну бровь, словно тот сейчас нёс ахинею, а не сам Мастейн.— Нет, Джуни, не перестану... — далее последовала затяжная пауза, после чего ему в голову пришла одна мысль, чётко вцепившаяся в разум железными крюками: — Я сам убью всех их... Раз вселенная не может убить недостойных, то это сделаю я! — слова стали увереннее, а действия — жёстче. Теперь он был точно убеждён в своей ?миссии?.Выпутавшись из рук прицепившегося к нему парня, Мастейн стал рыскать по дому в поисках того, что сможет убить, или хотя бы сильно поколечить.— Недостойные должны умереть... — повторял он себе под нос, как мантру.Все вещи собраны; он готов.Джуниор пытался всеми силами отговорить и остановить его, но упёртость Дэйва, которая всегда была при нём, была и сейчас. Джеймс услышал стук в дверь, и поспешил открыть, перед этим увидя в глазок рыжего с явно недовольным лицом. — Чего тебе надо?.. — грубовато спросил Хэтфилд, приоткрывая дверь лишь на расстояние щели. — Я пришёл за правосудием... — загадочно ответил тот, и принялся прорывать себе вход в помещение, расширяя проём. Обычно он был слабее блондина, но эффект неожиданности сыграл свою роль. Дэйв уверенным шагом и со взглядом безумца прошёл внутрь, держа заранее заготовленный, раздобытый у местных ?торговцев?, пистолет. Джеймс, придя в себя от решительных действий рыжего и заметив пушку у него в руках, тут же набросился на недоброделателя сзади, заставляя того согнуться пополам, но не упасть, и крикнул на весь дом что-то вроде ?прячьтесь!?, силясь вырвать оружие. Кирк, находившийся в своей комнате, там и остался, из всего произошедшего слыша только отдалённый грохот и возьню. Ларс же, сидевший на кухне и прекрасно понявший настроение голоса любимого, проигнорировав предупреждение, выбежал в коридор, где и увидел эту картину. Дэйв же, завидя Ульриха, вопреки напирающему Джеймсу, смог удобно ухватить пистолет и косо выстрелить куда-то в угол, задевая при этом ногу омеги, из которой тут же хлынула кровь. — Чёрт, ай! — Ларс схватился за раненую ногу, оскалившимся взглядом смотря на обидчика. Он подковылял к рыжему, когда блондин уже сумел прижать его шею мощной рукой, и с силой выхватил пистолет, приставляя к глотке рыжего. — Ну что, с-сука, что тебе надо он нас? — прыскал он тому в лицо. Сердце Дэйва в этот момент замерло. Он знал и верил, что он — один из тех ?важных и нужных, что зря умирают?, и не мог предполагать для себя смерти от руки этого низкорослого предательского омеги. Он выжил один раз, сможет и сейчас!.. но... Раз он выжил, значит, он не один из ?тех??.. — Стреляй уже, карлик... — мысли, занявшие голову Мастейна, заставили произнести эту фразу, словно смиряясь с судьбой и твёрдая себе вновь и вновь: ?Если я не могу убить их, то могу убить себя, чтобы мир стал справедливее.? — Нет! — вступился Джеймс. Он хоть и был против Дэйва и всей его стаи, но здравый смысл в нём не погас. Он отпустил Мастейна и за шею отвёл на выход. — Иди прочь, жалкая псина. И больше никогда сюда не заявляйся. Дверь закрылась перед его носом. Слёзы подступали, но альфам нельзя плакать. Да, его оставили без всего: без двух друзей — хороших людей, без пушки, которой можно было бы легко и без мучений вышибить мозги, без надежды на лучшее будущее... Вскоре он вернулся домой, где его встретил русоволосый омега, что ждал его с момента его ухода. Вот он — преданный и любящий, но отчего-то отвергнутый и не взятый в счёт. Сколько боли причинил ему Мастейн, получая взамен только любовь?.. Эти мысли заставили-таки пустить слезу. Нет, не ту, что течёт нескончаемой рекой и заставляет краснеть и лишаться породы, а всего-то скупую мужскую слезу. Она тонким ручьём сползла по щеке, тут же исчезая, растворяясь в мелких, но уже существующих в таком раннем возрасте морщинках. Эллефсон с волнением смотрел в ореховые глаза, задавая немой вопрос о том, что это было, и всё ли с Дэйвом в порядке. Тот лишь кивнул, читая его, и взял омегу за руку. Дэвид вздрогнул. Он так давно не чувствовал ничего подобного... Такие прикосновения — нежные, простые, — словно были под неофициальным запретом. Он неуверенно сжал руку альфы, приближаясь к его лицу и касаясь губами щеки, а после этого крепко обнимая. — Я люблю тебя, Дэйв. — И я тебя, Джуниор... Прости меня за всё. — Дэвид расплакался, начав громно всхлипывать и пачка влагой плечо рыжего. Тот погладил его по спине. — Нет, Дэвид, нельзя плакать... мы не должны... — Как ни странно, омега тут же успокоился, послушно подчиняясь приказу вожака стаи. — Надо держать породу. Кирк тоже плакал. Снова. Он просто не мог. А узнав, что только что был за шум и зачем приходил Дэйв, впал в самую настоящую истерику, из-за чего Ларс пришёл к нему с уже перевязанной ногой, чтобы успокоить. — Тише, тише, что такое? Не нужно так плакать, Кирки, всё в порядке, все живы, — оба сидели на кровати, и Ульрих пытался перекричать громкие всхлипы и плач, в то время как Хэмметт чуть ли не ложился ему на руки, находясь в объятиях. — А если бы вас убили?.. А если бы меня убили, моего с-сына убили?! Я бы не смог, я бы не выдержал, это слишком, слишком много смертей, почему все дорогие мне люди... умирают?! — он еле выдавливал слова, часто через большие паузы — эта фраза, лежащая в его голове при каждом приступе несдердиваемых слёз, наконец вырвалась наружу, оставляя после себя некую приятную опустошённость, камень, сваленный с души. Кирк посмотрел в глаза Ларса, встречая в них сочувствие и понимание. Тот погладил его по лицу. — Нет, Кирк. Мы не умрём. Мы не бросим тебя. Если помирать — то все вместе. Слабый поцелуй в лоб словно довершил композицию, вдалбливая слова в его мозг окончательно, заставляя верить. И Кирк поверил. — К чёрту душевную слякоть, — произнёс он, отползая от друга и вытирая начавшие засыхать слёзы рукой, — надо держать породу. Он решительно встал и подошёл к окну, посмотрев в него, за которым блестел на горизонте закат, открыл его и громко закричал, так, что слышала, верно, вся округа:— Мы не сдадимся! Мы будем... Жи-и-ить! Ларс, проникшись его энергией, стал рядом, подхватывая крик, и тут же из соседнего окна они увидели высунувшуюся часть лица Джеймса. А через две минуты услышали те же слова... где-то за горизонтом, с чужой территории. — Всё хорошо, Ларс. Всё в норме.Ведь в этом месте... по-другому не прожить.