1 глава (1/1)

Реальность – это азотный вакуум поступков, хрупкий кислород обещаний и аргоновые бесформенные ощущения, в которых терялся диоксидный углерод надежд. Было ли у каждого человека свое место в жизни, свои координаты? Если да, тогда свои Мин давно потерял. Координаты – это всегда пересечение, но никому не известно, какая именно встреча и с кем перевернет всю нашу жизнь. Возможно, вы даже не раз сталкивались, но не придавали этому никакого значения. Потому что и не искали то самое значение. А Мин двигался по текучей реке действительности вслепую, даже будучи зрячим.В очередной из бесконечной череды дней Мин спускался со второго этажа с целью перекусить, прежде чем отправиться в университет.Ему с трудом верилось, что оставалось проучиться всего несколько месяцев до окончания университета. Но он не чувствовал разницу между восемнадцатилетним подростком и теперешним двадцатитрехлетним юношей. По правде говоря, он ненавидел приближение своего выпуска. Поскольку знал, что отец, оставивший его в покое на время учебы, возьмется за старое, и вновь будет поучать сына как жить.Только после школы он начал понимать, в чем минусы быть единственным ребенком и наследником того, что нажила семья. Ранее он с наслаждением избалованного чада видел лишь вседозволенность и бесконечность границ. Но оказалось – за всем этим лежит ответственность, которую от тебя ожидают тогда, когда ты не готов. Ноша, которую ты бы и рад скинуть, но не на кого. Может, когда-нибудь он и будет готов. Но не сейчас.– Ай Мин, как спалось? – в кухне его встретил привычный голос их домработницы Нун, с которой у парня были куда более доверительные отношения, чем с родным отцом. Она работала здесь сколько Мин себя помнил. – Как обычно – мало, – хотя в этом была лишь его вина. Парень часто возвращался домой за несколько часов до рассвета, не обращая внимания — будни это были или выходные. На парах он обычно досыпал и ходил туда, скорее, по привычке и чтобы повидаться с приятелями. Он не пошел по стопам отца и не поступил на медицинский. Он ненавидел все, что связано с больницами и любой перспективой оказаться вблизи смерти. Но Мину пришлось уступить и согласиться на экономический — единственную альтернативу, которая, хоть и с недовольством, но устроила и Мина, и отца. Учеба сама по себе давалась легко, поэтому от него не требовалось огромных усилий и времени. Поэтому после пар он мог позволить себе тратить время на развлечения, которые в дальнейшем превратились в некий ритуал.– Твои мешки под глазами скоро достигнут рта, мальчишка. И как сын доктора может так пренебрежительно относиться к своему здоровью? В этом замечании прослеживалась вся его жизнь. ?Сын доктора? – титул, превратившийся в проклятие. Но его отец был не просто рядовым хирургом, а главой одного из самых крупных исследовательских центров Таиланда. Конгломерат, поглощающий тысячи людей и миллионы бат. Он поглотил даже мать Мина и уже наступал на пятки самому парню, готовый сожрать и его жизнь.Но он – не отец. И не своя мать. Мин хотел, чтобы его оставили в покое. Может быть, если бы парень так отчаянно не бежал всю свою жизнь от чего-то, он бы сейчас знал, чего хочет от жизни. Но нам никогда не получить того, что мы желаем — Мин понял это слишком рано. – Спасибо за сок, – он проигнорировал последний комментарий женщины и бьющую по вискам мигрень. Одним махом выпил содержимое стакана и захватил бутерброд, выходя из дома и жуя на ходу.Оказавшись за рулем машины, он как обычно включил музыку, которая была его отдушиной. Окруженный прагматичными людьми, парень и сам унаследовал подобное мышление, но ему не чужды были творческие наклонности, и если бы он родился в любой другой семье, то возможно, сейчас заканчивал факультет искусств, музыки или режиссуры. Хотя экономика могла позволить ему владеть любым учреждением этих направленностей. Правда, не творить, а лишь руководить.Минута к минуте, как и всегда, парень подъехал к стоянке и пошел по направлению к своему корпусу. На общей площади студенты в белых рубашках и черных брюках или юбках выглядели одинаково, и нельзя было сказать, кто из них будущий доктор, актер, лингвист или же международник. Глубоко в душе Мину нравился этот порядок. Сейчас все одинаковые и никто не давит на него или не измеряет количество денег в кармане. Нет, вряд ли он мечтал быть нищим, но ему хотелось, чтобы богатство не было настолько решающим фактором для большинства, поскольку едва узнав о семье Мина, они меняли свое поведение и слова. Самого Мина деньги не трогали, может, потому что они всегда были. Он придавал им не так уж и много значения. Ему хотелось застрять где-то посредине, как большинству. Середина — звучало безопасно. Но это была одна из самых больших тайн парня — потребность в ощущении безопасности. Даже самому себе он позволял думать об этом лишь в крайних случаях. Но Мин умел наслаждаться преимуществами своего положения. Он пользовался вниманием девушек, когда был не прочь; общался с несколькими товарищами, которые как и он, были приговорены к будущему, распланированному за них и находил в их компании некое подобие чувства родства. Но никого не подпускал слишком близко. Держался не то, чтобы холодно, но равнодушно и легко. Не страшно потерять то, что не ценно. А Мину едва ли нужно было еще больше ценности в своей жизни. Люди либо льстили, либо завидовали. И к обеим сторонам этого он привык. Он заметил в толпе студентов своего одногруппника Беста, который разговаривал с другими ребятами. Одного их тех немногих, кого парень подпустил максимально близко, насколько мог. В отличие от него, Бест действительно интересовался своей специальностью и знал, чего хочет в жизни, при этом, не обладая такими возможностями, как у Мина. Может поэтому он с ним и общался. Приятно было видеть рядом с собой довольного жизнью человека, который находил чему радоваться и нередко делился этим чувством с другими. У Беста была середина, о которой Мин мог только мечтать.Но откуда ни возьмись, что-то врезалось в плечо, заставив парня покачнуться. Его сумка упала на пол, но вместе с ней разлетелась куча бумажек, ему не принадлежащих. – Осторожнее, – раздраженно вырвалось у Мина, который не был готов с утра к таким резким контактам с кем-либо.С раздражением обернувшись, он увидел парня, врезавшегося в него. Он отчаянно пытался собрать свои документы. Скорее всего, спешил на занятие, и хотя плечо саднило, а после резкого столкновения головная боль с новой силой возобновилась, Мин поднял сумку и несколько листов рядом с ней. Парень выпрямился, и теперь Мин заметил, что тот был немного ниже его самого, примерно на пол головы, да и в комплекции куда мельче. Несмотря на консервативную одежду, на голове царил пепельно-розовый беспредел, а в ушах висели длинные серьги с клипсами. Может, какой-то из тех бедолаг, которые ночи напролет пытают удачу на кастингах в лакорны в надежде стать звездой? Парень выглядел так, как будто только что закончил школу и, наконец, позволил себе сделать с собой все, что раньше запрещалось. Но мельком взглянув на бумаги, он сразу понял, что ошибся, ибо медицинские записи он мог различить с закрытыми глазами. Любимое чтиво его отца. – Извини, – поднял голову парень и, сложив руки в поспешном вай, сообщил о своей оплошности. – И спасибо, – он выхватил у Мина бумажки, и больше ничего не сказав, быстрым шагом направился в сторону медицинского факультета.Доктор. Вернее тот, кто намеревался им стать.Большинство из них выглядели по-другому. Ходили с заносчивыми выражениями лица и заумным видом повелителей мира. Мин с детства повидал множество таких типов. Через несколько лет даже самые милые из этих молодых парней превратятся в сгорбленных от ночных смен и дежурств угрюмых мужчин и навсегда обзаведутся морщиной на лбу в бесконечной попытке спасти чью-то жизнь, полностью забывая о близких. Мин не был готов спасать чужие жизни. Он и свою реабилитировать был не в состоянии. Но за те несколько секунд он не разглядел в лице незнакомца ожидаемые черты. Тот выглядел достаточно мило для парня и, несмотря на старания выглядеть крутым, казался простодушным. Но самое важное, в нем была какая-то легкость, коей не обладали представители одной из самых сложных и ответственных специальностей в университете. Докторишки и медсестры всегда что-то зубрили, куда-то спешили. Хотя второе подтверждалось. – Ты чего застрял? – услышал он голос Беста, который успел заметить его и подойти сам.Наконец, оборвав спонтанный поток мыслей о случайном студенте, Мин вернулся в реальность. Хотя с легкостью отрешался от нее, даже ради розоватой макушки. – Это определенно не мой день. С самого утра сбивают с ног, – проворчал он, и они зашагали к аудитории.– Дружище, больше радости. Мы притягиваем то, в чем нуждаемся, – весело заметил Бест.– Тогда где моя кровать и новая личность? – проворчал Мин. Бест же закинул руку ему на плечи, притягивая ближе.– Может, на самом деле тебе нужно совсем не это? – парню была присуща вера во всякую чушь, особенно в судьбу и рок. Мин небрежно откинул его руку, усмехаясь оптимистической вере друга.– Ага, на самом деле я горю желанием, чтобы ты заткнулся, – он засмеялся, но утренние перебранки были привычным ритуалом, и ему нравилось это размеренное чувство нормы, которое дарил друг. Но Мин никогда не признается ему в том, что его значение в жизни Мина куда большее, чем Бест себе представлял.Усевшись на привычные места, в ожидании лектора, Бест уткнулся в свой телефон, а Мин прикрыл глаза, погружаясь в приятную истому. Но вместо привычной темноты, перед глазами появилась розовая макушка. Черт, и как только парень мог выбрать такой до ужаса вульгарный цвет? ***Несколько раз в неделю после университета Мин стабильно появлялся в баре, который открыл его старый знакомый — Марк. Он был на два года младше, но также родился в состоятельной семье, и в юношестве они провели вместе лето заграницей, куда их отправили для изучения языка. Вернувшись в Бангкок, они не пересекались несколько лет, пока случайно не встретились вновь и не возобновили общение. Младший сын в семье известного дизайнера, он был любимчиком своей известной матери и поэтому спокойно делал то, что хотел, не ожидая ничьего одобрения. Но Марк был бунтарем, любил нарушать границы, и именно эта его сторона влекла остальных. Мир Мина в рамках университета совершенно отличался от того, что творилось за его пределами. Марк и Бест были полными противоположностями, и у Мина никогда не возникало даже мысли соединить эти два начала в одном. Бест знал лишь, что друг балуется игрой на барабанах в одном из баров своего знакомого, что было правдой, но только частичной.На самом деле Мин играл не только на барабанах. Он играл с людьми. Мин не знал, как именно Марк ввязался в это, но с одной стороны он нарушал все правила приличия, а с другой — помогал ?обездоленным?. По-видимому, друг Марка попросил его об одолжении заманить девушку, обманувшую парня, чтобы отомстить. Марк же решил собственноручно принять участие и, легко познакомившись, завязал с ней отношения, и после первого признания бросил. И после этого в его извращенном мозгу появилась идея, не просто продавать выпивку в только что открывшемся баре, но и устраивать своего рода азартную игру. Мину не нужны были деньги, но он все равно зарабатывал в баре Марка благодаря участию в этом позорном деянии. Иногда он сам не понимал для чего вообще делает это. Встречаться с богатыми девушками, помогать Марку облапошить их для тех, кто хотел отомстить, обидев и порвав отношения — вот как все происходило. Марк знал, что Мин не привязывается. Даже если бы хотел, просто не мог. Определенные девушки вызывали в нем симпатию, иногда даже какую-то теплоту, но это было настолько мимолетно, что едва наступало решающее время — без сожаления заканчивал с этой игрой. Мину было одновременно отвратительно и приятно свое поведение. Ему нравилось, что он мог управлять чей-то жизнью, как управляли его. Это была своего рода месть отцу за то, что не давал ему выбора. Но всегда… после каждого раза наступало мгновение, когда он ненавидел то, что делал. Мину казалось это жалким, бессмысленным. Почему он не мог быть как Бест — наслаждаться тем, что есть, завести нормальные отношения и пытаться стать лучше? – Нана уже ждет тебя, – сразу уведомил Марк, который сидел за стойкой, потягивая что-то из стакана. Зная, что он пробудет тут еще долго, парень гадал, как много выпивки могло поместиться в этом хрупком теле. – Тогда пусть подождет еще несколько минут, – Мин присел на соседний стул. – Может, тебе не начинать пить так рано? – хотя, по сути, ему должно быть наплевать, что делают другие. Но Марк был не чужим, поэтому некое подобие заботы все еще присутствовало в парне. Бесту не требовались его наставления, тот вообще был прилежным мальчиком. Поэтому такое он мог говорить лишь Марку.– Какая забота, я польщен, Пхиравит, – у него была ненавистная привычка называть Мина по фамилии, от которой он так хотел сбежать. Но как бы он ни старался, этот говнюк все равно произносил ее куда чаще имени. – Но это всего лишь вода. Жажда мучает еще со вчерашней ночи. А я не самоубийца, чтобы повторить и сегодня. Не горю желание спиться безвозвратно так рано. – Конечно, ты как всегда крайне щепетилен, – на его слова парень облокотился лбом об руку, положив ее на стойку и с усмешкой посмотрев на Мина.– Тебе желаю того же. Забота о себе — лучшее, на что можно потратить время и усилия. Люди, заботящиеся о себе сами, в отличие от тех, кто ждет заботы от других — автоматически выигрывают, – сказал Марк в привычной самоуверенной манере. – Кто тебе сказал, что я не забочусь о себе? – в раздражении заметил Мин.– Твои глаза. Не иметь цели – куда большее пренебрежение своей жизнью, чем может показаться, - Мин не знал, что на того нашло. Но сегодня он не был готов к нотациям, тем более от этого торгаша. Он буквально торговал любовью других, а сейчас взывал к высокопарным дискуссиям.– Может, тебе все же стоит налить. Или начать заново принимать свои антидепрессанты, - едко заметил Мин, вставая. – Готовь мои проценты, сегодня кончаем игру, – резче, чем обычно сказал Мин, раздраженно направляясь к своей ?девушке?.Нана была наполовину американкой, и только корни по матери связывали ее с Таиландом. Она приехала сюда второй раз в жизни, но неплохо знала язык, хотя они и общались почти все время на английском. Нана была сложной добычей, и поэтому куда увлекательнее предыдущих. На неё он потратил последний месяц, за который раньше мог управиться с двумя-тремя девушками. Марк сам каким-то образом приводил девушек в свое заведение: у него был очень широкий круг знакомств. Делом Мина же было привлечь внимание и заполучить сначала время, после чувства, а при желании — тело девушки. Хотя последним он пользовался не так часто, как мог бы. Он сам не знал, откуда в нем это взялось, но он был достаточно разборчив в интимных связях. В его понимании секс не был такой легкой разменной монетой, как считали многие. Это был интимный процесс, который он не готов был разделить с каждой красивой девушкой. Или тем более с парнем, что было почти также привычно в стране, где он вырос, хотя самому пробовать не приходилось. Ему было неприятно думать о том, что еще неделю назад эти руки обнимали кого-то другого, губы глотали чужие выделения, а тело терлось о других. Дело было не в ревности, а в брезгливости. Чаще всего Мину было просто противно. Но Нана была хороша по всем параметрам. Красивая и статная, девушка также была не обделена умом. Она не была высокомерна, скорее знала себе цену. Наслаждалась своим положением, и умела хорошо проводить время. С большой вероятностью, с одной из подобных девушек в будущем Мина и ждало связать свою жизнь. Но у них с Наной было одно главное общее качество — они оба плыли по течению. И еще одного такого человека рядом с собой он не мог терпеть, несмотря на все её достоинства. От себя ему было не убежать, но в случае с ней — у него был выбор. Может, он бы вообще не взялся за нее, если изначально знал, насколько они похожи. И похожи в том, что он втайне презирал в самом себе. Но в этой игре всегда была вероятность напороться на то, чего хотелось бы избегать. А своего отражения в другом человеке избежать определённо хотелось.Но Мин никогда не отступал в этой игре. Только не в этой части своей жизни. Уступал он там, при свете дня, в огромном доме, под бременем ?единственного наследника? и ?сына доктора?. Здесь же девушки не знали его настоящего, лишь имя, которое он не менял специально. Боялся, что однажды игра уведёт его слишком далеко от реальности. Хотелось оставить хоть одну ниточку, чтобы найти дорогу назад, домой… Даже если его там никто не ждал.Что там говорил ему Марк — забота о себе? Тогда это был один из способов Мина. Возможно, непонятный другим, но привычный ему самому.Мин никогда заранее не продумывал, как закончить с очередной девушкой. Но в случае с Наной он будто смотрел в зеркало, поэтому было одновременно страшно и приятно. – Ты заставил меня ждать, – она не злилась, но в голосе звучали нотки легкого раздражения. Мину были понятны ее чувства, вряд ли она вообще привыкла ждать кого-либо в своей жизни. И опять же не из собственного тщеславия, ей просто в голову не могло прийти, что кто-то может заставить ее ждать. – Работа, – коротко сообщил Мин. Для неё он был студентом-медиком, подрабатывающим в больнице. Он и сам не знал, почему в тот первый вечер сморозил то, что так ненавидел. Кажется, он тогда был пьян больше, чем обычно. И ядовитые слова, будто насмешка над собой, были произнесены. В следующие встречи отступать было поздно. Да и это куда лучше подходило Нане, чем другим. Ей нравилась ответственность, целеустремленность — в общем все, что в её жизни отсутствовало. Как, собственно, и в его. Играть пародию на того, кем он мог бы быть, если прогнулся бы под желания других, было даже забавно. Это причиняло боль, но Мин находил в этом извращённое удовольствие. Так он закалял себя: в следующий раз будет менее больно, и однажды он просто ничего не почувствует на этот счёт. – Ладно, я не сержусь. Знаю, как это важно для тебя. Может, мы сходим на концерт сегодня? – она легко сменила раздражение на милость, протягивая свою руку к Мину. Тот непривычно не ответил на ее порыв. – Что с тобой?– Боюсь, мы больше не можем встречаться, – на самом деле это была самая раздражающая часть в игре. Мину нравился процесс, но не очень-то приносило удовольствие причинять боль другим. ?Еще одна причина не быть доктором?, отмечал он про себя. Но этого требовала полная победа, и приходилось выслушивать поток слез, или крики, иногда даже были попытки его ударить, но Мин был в состоянии удержать девушек. Обычно он просто менял номер телефона и благодаря Марку легко узнавал о том, где его могли поджидать и какое-то время просто не появлялся в привычных местах. А истерики и клятвы в вечной любви быстро истекали. Уже через несколько недель их будто и не было, и уже какой-то другой парень мог слушать то, что кто-то будет любить их вечно. У людей непозволительно короткие представления о вечности. – В чём дело? – Нана была по-деловому спокойна, хотя он заметил, как от резкой смены его настроения её глаза недобро заблестели. Он тяжело вздохнул. Она была умна, но как любое создание тянулась к любви, правда в этот раз ошиблась с направлением. – Ты отвлекаешь меня. Я слишком многое поставил на кон, и совсем скоро меня ждут последние экзамены. Я ведь говорил, что надежды родителей связаны со мной. Тем более, мы из разных кругов. Рано или поздно это закончилось бы. Ты же знаешь, – Мин взывал к ее разумности и в этот раз играл так правдоподобно, что почти сам поверил в эту иллюзию.– Я… – но их прервал звук телефонного звонка. Он посмотрел на экран и шумно выдохнул – звонил отец. Они крайне редко общались по телефону, поэтому, когда тот звонил, это сразу же говорило о какой-то срочности. Мин знаком велел девушке подождать и, встав, отошел на достаточное расстояние и поднял трубку. – Алло.– Мин, мне нужно увидеться с тобой. Приезжай в центр, – отец знал, как Мин ненавидит больницы. И даже если его звали в исследовательский центр, он все равно был частью того, что Мин не выносил. Десять лет назад это переросло в окончательную ненависть. Но отец все равно звал сына туда, даже зная правду.– А дома мы не можем поговорить? – он пытался подавить раздражение, но выходило с трудом. – Нет. Ты должен кое-кого увидеть, – не сказав больше ни слова, он отключился, и Мин потеряв последнее самообладание, со злостью засунул телефон обратно в карман. – Блять, – выругался он в голос. Неужели отец начнет уже сейчас? До выпуска несколько месяцев, а он уже собирается знакомить Мина с какими-то партнерами? Заставлять участвовать в собраниях? Или еще лучше - найти невесту?– Все в порядке? – спросила Нана, когда Мин подошел обратно к столику. Прежде, чем ответить, в голове Мина пронеслась мысль, что звонок отца может по крайней мере облегчить ситуацию с девушкой. И хотя он все еще был возмущен отцовским приказом, он не видел причин не воспользоваться единственным преимуществом резкой смены планов.– Нет, меня вызвали в больницу. Это то, о чем я говорил. Нам нужно закончить. Все равно ты скоро возвращаешься в Америку, – сказал Мин так, представляя как это говорят те, кому действительно не все равно.– Какого черта? Ты не можешь бросить меня, – впервые он видел, как она выходит из себя. Кажется, он недооценил масштабы своего очарования или же её чувствительности. Она могла увлечься им сильнее, чем показывала. Но от её повышенной интонации у него возродились отголоски утренней мигрени.– Тогда сделаем вид, что меня бросила ты, если тебе так легче, – наверное, для такой, как она, действительно было ударом получить резкий отказ. Мин наблюдал каждый раз, как рушится женская уверенность в том, что каждая из них особенная, не такая как все. Но правда состояла в том, что все мы были одинаковыми. Только в разной степени одарены или приговорены определенными чертами, качествами и обладали разными возможностями. – Но я думала, что могу продолжить учебу здесь. Хотела поговорить с отцом…– Теперь в этом нет необходимости. Прости, но мне пора, – он решительно и с характерным звуком отодвинул стул и, не оборачиваясь, зашагал к выходу. Он видел, как Марк удивленно посмотрел на него, и, достав телефон, уже выйдя из заведения, отправил ему короткое сообщение:?Я закончил с ней, но не так, как предполагал. Планы поменялись. Потом объясню? Свою машину он оставил в университете, опять-таки чтобы избежать возможности слежки и поэтому, быстро поймав такси, назвал адрес. Когда машина отъезжала, он заметил, как Нана выбежала из кафе, а за руку сзади ее пытался удержать Марк. Что ж, истерики это по его части. А Мин не умел справляться с чужими расстройствами. Ему хватало своего.До медицинского центра было минут двадцать езды, и Мин в отчаянье закрыл глаза, пытаясь справиться с внутренней тревогой. Он злился на себя за слабость, но поделать ничего не мог. Ему просто нужно пройти в кабинет к отцу, ничего больше. Один разговор он выдержит. Это не сломает его.Чем чаще он повторял, тем больше это становилось правдой. И когда он вышел из такси, расплатившись, не осталось и следа от подступающей тревоги. Это был все тот же Мин, которым его привык видеть отец.Когда он постучал в дверь и услышал знакомое ?Войдите?, Мин приготовился к еще одной схватке. Хотя знал, что проиграет. – И зачем ты позвал меня сюда? – несмотря на беспокойство внутри, с ходу возмутился вслух, садясь на кушетку напротив стола отца. Тот устало перевёл взгляд на сына, будто он специально отвлекал его от дел, а не был приглашен им же. – И тебе добрый вечер, – отец Мина был человеком спокойным и уверенным. Он был не так уж и плох, если сравнивать с историями о чужих семьях, которые ему доводилось слышать. Но Мину было что помнить и за что не прощать. – Мы редко виделись в последнее время. Чем ты был занят?– Как обычно. Университет, друзья, девушки, – он не понимал, зачем его отец вообще задает этот вопрос, если на самом деле тому было наплевать. Всегда было. Но дал тот ответ, который на его месте дал бы любой другой молодой парень. Хоть Мину и было противно это клише, но лучше притворяться, чем показывать, что интересовало его на самом деле. Его интересы определенно выходили за рамки этих трёх слов.– Скоро твой выпуск, я не забыл. Ты больше не ребенок, – Мину хотелось возразить, что он прекрасно осведомлен об этом, но продолжал стеклянным взглядом буравить фигуру отца. – Надеюсь, я могу попросить тебя об услуге.Последняя фраза вызвала у Мина недоумение. Услуга? Разве он позвал его не для того, чтобы перекрыть кислород к свободной жизни?– Обычно ты раздаешь приказы, – заметил Мин саркастическим тоном.– Не груби, – парировал отец, но хладнокровия не потерял. – Я хочу, чтобы ты позаботился о нашем госте.– Госте? – в их доме не останавливался никто со времен смерти матери. – Сын моего давнего знакомого. Он учится в твоём университете и выпускается, как и ты, в этом году. Сейчас он проходит практику у нас, – Мин смотрел на отца с явным непониманием. С каких это пор отец смешивает работу и дом? Что это за парень вообще?– Я не понимаю, что ты хочешь от меня.– Хочу, чтобы вы подружились. Он отличный юноша, тебе пойдет на пользу общение с ним. – Тебе не кажется, что я давно вышел из возраста, когда мне нужно подыскивать друзей? – несмотря на тяжесть их отношений, отец соблюдал личные границы сына. Исключением являлись лишь дела, связанные с его деятельностью в будущем. Поэтому Мин не понимал смысла и причин этой просьбы.– Я прошу лишь быть внимательным и учтивым, он на какое-то время останется в нашем доме. Хочу, чтобы ты помог ему свыкнуться с обстановкой. Знаю, иногда там может быть… одиноко, – отец сделал паузу, прежде чем произнести последнее слово. Но это лишь разозлило Мина. Отец никогда не думал о том, что Мину было одиноко в этом доме, но беспокоился о каком-то чужом парне.– А меня ты спросил, хочу ли я жить с каким-то незнакомцем? Да и вообще, тебе самому не кажется странным то, что ты сейчас говоришь? За последние годы я решил, что наш дом — это крепость, куда никому нет входа. – Мин, или ты проявишь дружелюбие к нему, или же можешь начинать с завтрашнего дня проходить стажировку здесь, – шокированный услышанным, Мин подорвался на ноги.– У нас был уговор — после выпуска. Еще несколько месяцев. И ты знаешь, я экономист, а не врач, как ты, - напомнил парень. – К сожалению.Больно не было. Он не первый раз слышал эту фразу. Он давно понял, что для отца был одним сплошным ?сожалением?. – Если хочешь, чтобы все так и оставалось, просто выполни мою просьбу. Мин понимал, что злиться на абстрактного человека, которого он даже не знал — глупо и по-детски. И даже сама просьба была мелочной. На самом деле, его злило, что отец в очередной раз использовал его в своих целях. Ибо знал, что просто так парень не оказался бы в особняке Пхиравитов.– И кто он? – Скажем так, один из лучших студентов. Очень способный. Но ему нужна кое-какая помощь.– Какая?– Это тебя уже не касается. – Как удобно: отдать приказ, будто игрушке, хочу я того или нет и больше ничего не объяснить, – Мин увидел, как ему таки удалось подорвать спокойствие отца. Тот снял очки и устало потер виски.– Мне тоже приходится выполнять многое из того, что мне не хочется. Так устроен мир и пора тебе уже понять это и повзрослеть. Я не прошу тебя о чем-то сложном, – дальнейшие слова отца прервал стук в дверь. – А вот, наверное, и он. Познакомитесь. Так вот зачем отец позвал его сюда – поставить перед фактом и, не давая времени, взвалить на его плечи ещё один камень. Только в этот раз не титул, не обязанности, а живого человека.Мин не хотел быть чьей-то нянькой. Он не повернулся к входящему, в то время как отец встал со своего места и подошел к гостю.– Заходи. Познакомлю тебя с сыном, – Мин в последний раз закрыл глаза и тяжело вздохнул, прежде чем подняться с кушетки и повернуться. Глаза Мина непроизвольно расширились, и он замер, не произнося ни слова. Хоть Мин и не сходился с людьми близко, но встречал он много, поэтому обычно не утруждался запоминать тех, с кем знал, больше не встретится или сам не собирался продолжать знакомство. – Приятно познакомиться. Я – План, – представился парень. Розовые волосы, клипсы в ушах, мелкая фигура и детское лицо. Студент-медик, который врезался в него утром.В голове Мина пронеслось мысль, что Бест пришел бы в восторг от такого совпадения и списал все на ?проделки судьбы?. Сам же Мин был куда в меньшем восторге. Но взяв себя в руки и подражая хладнокровию отца, он вымолвил:– Мин.