Часть 10 (1/1)

Отвращение.Вокруг и внутри тебя не осталось ничего иного помимо этого ужасного чувства, уничтожающего окружающий тебя мир и твою хрупкую душевную конструкцию. Боль? Да что может значить собою боль, ежели каждое прикосновение неприемлемого человека, которого не воспринимает ни душа, ни сердце, ни разум, ни тело, разрывает в клочья твою суть?— то, что ты представляла собой в целом и то, от чего невозможно отказаться, но вполне возможно разрушить и убить. Выжечь каленым железом до тла.А он прикасался. Просто не мог отказать себе в этом извращенном удовольствии, где горечь от падения жертвы в цепких лапах чудовища, смешивается с ароматом наслаждения этого дьяволоподобного монстра.Нет, ты не плакала. Не кричала. Не умоляла о пощаде. А был ли смысл доставлять ему ещё большее удовольствие, нежели он получал сейчас, терзая твою плоть, словно шакал терзает своими клыками удачно подвернувшуюся полусгнившую тушу падали. Твой разум был тверд и стойкий как никогда прежде. Но он был где-то за границей происходящего. Издали, али в близи, твое тело походило на пластиковую конструкцию сломанной куклы: обездвиженное, безжизненное. Сияющие доселе глаза в глазницах померкли и застлились непроницаемой пеленой, отчего они казались безжизненными и неподвижными в ровень телу.И не было надежды на спасение. Помощи не было откуда ждать. Даже и рассчитывать не приходилось на Джуна. Особенно после этого. Из твоего рта, полуоткрытого в немом крике, вырвался тяжелый выдох. Наверное, это единственное, вперемешку со звоном тяжелых колец длинных цепей, сковавших твой хрупкий, человеческий стан, выдавало тот факт, что ты ещё жива.Джереми Ли был прав. Его месть оказалась страшнее самой смерти…***—?Джун! —?словно через средней толщины слой звукоизоляции, доносился чей-то смутно знакомый голос до его слуха. Впервые в жизни он оказался в столь казусной и непривычной ситуации, когда его застигли врасплох и он оказался слабее своего непредвиденного противника. —?Джун! —?очередной оклик его имени так и не помог молодому человеку прийти в себя.Его будто отключили от сети питания, и он, из последних процентов подзарядки пытался подавать признаки жизни.Эта битва не была честной. Слишком коварен оказался враг, поставив Джуну безвыходный шах и мат. Иначе как объяснить то, что он оказался повержен, не в состоянии даже помочь тем, с кем нес и разделял бремя нелегкого выбора жизненного пути?Его мафиозное ?королевство?, выстроенное на впитавшей в себя земле реки крови, пота и слез, разом разрушилось и исчезло…***—?Несколькими часами спустя.?——?Черт! —?ругаясь на разноманерный лад, чертыхался пришедший в себя Джун, переступая очередное бездыханное тело своих подчиненных в перемешку с телами жертв вражеского стана. Его особняк превратился в площадку для съемки жутко кровавого триллера: куда не гляди, сплошь разгромленная мебель, битые предметы быта и искусства, а пол превратился в одно сплошное кровавое месиво. Видимо, орудовали далеко не профессионалы своего дела, слишком топорная и грязная работа раздражала его взор, но, увы, сделать уже он ничего попросту не был в силах.Боль?О, нет! Он не испытывал боли даже от бесчисленных ран и порезов на собственном теле. Его обуяли иные чувства: безудержная злость, хищная свирепость и непримиримость.Джун знал: так просто подобный инцидент не будет исчерпан. Он собирался мстить?— жестоко и беспощадно. Кем бы ни был его заклятый враг, он непременно сотрет оного в порошок и развеет по ветру, не оставляя ни единого следа его некогда существования.Ну, а прежде всего, он начнет с починки самого себя. Ведь, негоже вступать во вражескую обитель в потрепанном состоянии. Ведь так?Джун никогда не давал слабину, не позволяя себе рассчитывать ни на кого бы то ни было. В чем бы не таилась загвоздка, он сам отыскивал способ с нею разобраться. Так и сейчас. Оказавшись в ванной комнате, чудом уцелевшей после схватки, он достал импровизированную аптечку, которую имел привычку несоизмеримо держать при себе, он раскрыл ее и достал все ему необходимое. Промыв как следует раны, быстро обеззаразил иглу, продел в нее хирургическую нить и принялся зашивать самые глубокие раны. Джуну было не впервой заниматься подобным, поэтому его рука была крепкой и не дрожала. Рассматривая себя в зеркало с кривой усмешкой на устах, он иногда сбивался со счета, сколько шрамов от разнообразных увечий нашли себе место на нем. Но он помнил. Каждое полученное ранение он помнил от ?А? до ?Я?: вот, ниже пупка слева?— он получил во время пытки отца, который предпочитал тушить о тело малолетнего сына бычки от кубинских сигар, а вот, около правого соска, шрам от касательного огнестрельного во время первого нападения на вражескую группировку, на том же плече сквозное ранение от рапиры, которое он получил на фехтовании с одним из глав Нью-Йоркского представителя, а у самого сердца, шрам от ?бабочки? его бывшей любовницы, разъяренной его очередным отказом принять ее за равную и перевести их ?горизонтальные? отношения в иную плоскость.Таких памяток слишком много. Но каждая из них закаляла сталь его характера. Делала его таким, каковым он должен был быть.Вот и сейчас он не будет сидеть сложа руки. Он отомстит и отберет обратно ту, что по праву выбора судьбы принадлежит ему.Закончив с обработкой свежеполученных ран, он бросил на пол ошметки окровавленных одежд, и, как и остался, в неглиже, отправился к гардеробной, попутно набирая на мобильном номер своего сподручного.—?Сон Ки. Расскажи-ка мне, о чем нынче шепчутся твои ?шестерки?… —?в его голосе таилась напряженная угроза и ироничная насмешка. Джун опасен. И сейчас его сподручный ощутил это сполна, отчего волосы паренька по всему телу стали дыбом.—?Значит и до тебя дошла молва о нем… —?скорее сам для себя произнес молодой человек.—?Даже более того, малыш. Мы с ним сошлись в неравном бою. —?холодно отрезал Джун. —?Я хочу знать все об этом ублюдке. Надеюсь, тебе не стоит растолковывать что и почему? —?хмыкнул он.—?Я понял. Жду тебя через 20 минут у себя. Постараюсь выжать максимум информации на первый раз. —?осторожно ответил парень.—?Мне нужно все и сейчас. Ты понял меня. —?отрезал Джун. —?Уже еду к тебе. —?застегнув последние пуговицы свежей рубашки и накинув поверх синий пиджак, закончил разговор молодой человек…***—?Спустя менее суток.?—Звуки жестокой бойни окрасили пространство загородного дома причудливой какофонией. Предсмертные крики и хрипы перемешивались с чьей-то руганью, громким напалмом выстрелов и гулким эхом падения поверженных, грузных тел.Ты лежала на полу в пустой комнате, обнаженная и истерзанная, абсолютно безучастная к происходящему, и лишь изредка твое тело прошибала крупная дрожь в моменты особенно громких звуковых сочетаний.Спустя несколько длительных минут, большинство звуков поубавилось. На общем фоне устоявшейся тишины звук тяжелой схватки разрывал слух. Дверь с немыслимым грохотом отворилась и в нее кубарем влетело два тесно сплетенных мужских тела, отчаянно избивающих друг друга. Твоя голова была повернута именно так, что ты сумела различить этих двоих друг от друга: Джереми и Джун. Эта схватка явно была не на жизнь, а на смерть. Именно такова цена подобных схваток.Ты все так же отстраненно смотрела: неотрывно, не моргая и не шевелясь. Ровно до того момента, пока над головой Джуна не засверкало металлическим блеском припрятанное в отвороте ботинка под штаниной Джереми, лезвие узкого ножа.Тебя прошиб озноб. Липкий пот покрыл все тело.Тебе немыслимым образом захотелось закричать, предупредить своего человека об опасности!Но губы отчаянно не слушались, не выдали ни единого звука…***