1 часть (1/1)

Что ты хочешь от меня? Почему бы тебе не убежать от меня?О чём ты думаешь? Что ты знаешь? Любить Шиён — всего лишь одна из множества привычек. Иногда это вредная привычка. К огромному сожалению, Бора приходит к такому выводу время от времени. Потому что Шиён всегда жалуется на свою жизнь, называет себя неудачницей и ничтожеством. А Бора уже устала постоянно утешать её. Просто устала. Бора учится в одном из медицинских университетов Готэма, мечтая стать психиатром в будущем, пока Шиён надевает зеленый парик, наносит грим и идёт веселить людей, держа в руке воздушный шар, а в клетке своего сердца — навязчивую мысль свернуть им всем шеи, если появится такая возможность. Иногда она теряет контроль, ввязываясь в уличные драки, а потом после ужина разбивает посуду и сердце любимой девушки вдребезги. Все знакомые нашёптывают Боре о том, что Шиён кажется скрытной и странной, но отмахиваются от своих слов, как только та бросает на них убийственный взгляд. Затем друзья Боры исчезают из её жизни, находя для этого множество причин. Ну и плевать. Это всё неважно. Возможно, Шиён — всего лишь грустный клоун с глупыми шутками, обычная девушка без амбиций, которая пока что не нашла своё место в этом мире. Они снимают квартиру в самом центре Готэма. И они уверены в том, что счастливы вместе, несмотря на все сложности. Шиён боготворит Бору, а Бора умеет любить Шиён. — Если тебе не сложно, поменяй лампочку в ванной, — просит Бора утром, перед тем как уйти в университет. — Я немного опаздываю. Кивнув, Шиён сразу же встаёт с кровати, чтобы обнять свою девушку и пожелать ей хорошего дня. Затем она направляется на задымленную кухню, зная, что на столе её уже ждёт завтрак, а на подоконнике — переполненная пепельница.*** — Ты слышала новости? Какой-то сумасшедший в костюме клоуна застрелил парня в метро, — Бора спрашивает прямо с порога, как только замечает пару обуви, принадлежащую Шиён. — Надеюсь, это не ты, — она издаёт нервный смешок, но старается не показывать своего беспокойства. В последнее время Готэм укрыт мраком царящей безработицы и хаосом на улицах. А вечерние прогулки в одиночестве — опасное занятие. Не дожидаясь ответа, Бора проходит на кухню, чтобы поставить пакеты с продуктами на столешницу. Шиён стоит возле стола, на котором лежит разделочная доска и овощи, в её руке зажат нож, она моргает несколько раз, сильно сжимая рукоять, прежде чем произнести: — Да? Правда? Это не… Я ничего не знаю. — Ты была сегодня на работе? — внезапно интересуется Бора. — Конечно, да, я была, — она волнуется, выглядит встревоженной. И Бора замечает это. Особенно, когда та начинает говорить что-то несвязное, размахивая ножом. — Просто я заходила к тебе, и мне сказали, что ты ушла раньше. — Возможно, я заходила к Мунбёль на радио, — быстро проговаривает Шиён. — Да, я была у Мунбёль, — она будто бы уверяет саму себя. Затем начинает нарезать овощи. Как-то слишком медленно, размеренно вонзая лезвие ножа в мякоть помидора. Бора отворачивает голову, ведь для неё нож — символ несчастливого детства, вызывающий воспоминания об отце, который любил выпить и угрожать её матери расправой, а потом как-то убил незнакомую девушку, вонзив нож ей прямо в сердце. — Ты… подозреваешь меня? — Нет! Всего лишь волнуюсь за тебя. — Всё хорошо? — Да, не переживай. Я пойду. Нужно переодеться, — сообщает Бора. Чёртов нож. Она спешит смыть водой нежеланные воспоминания, которые привыкла хранить в секрете.*** В один из субботних вечеров Бора задумывается над тем, чтобы познакомить Шиён со своей семьёй. Она вынашивает эту мысль очень долго, прежде чем упомянуть в телефонном разговоре с матерью о том, что у неё есть человек, который ей небезразличен. — Ты влюбилась? — сразу спрашивает мать. — Я? Не знаю. Возможно. Бора действительно не знает. Что-то в Шиён просто сильно притягивает её. Иногда это притяжение пугает. Но она называет это любовью. Такое решение кажется ей правильным. Ночью Бора лежит на кровати, облачённая в объятья Шиён и целующая ту в скулы. Она произносит фразу ?я люблю тебя? сначала в мыслях. Потом одними губами. Беззвучно. Растворяет немые звуки в тишине и сбитом дыхании. А ещё ей так сильно хочется всё рассказать в такие моменты откровений. Когда они уязвимы. — Ты мне дорога, Бора, — искренность в голосе Шиён даже причиняет боль. Возможно, физическую. После этого Бора ощущает себя трусихой и предателем. — Всё в порядке? — Конечно, волчонок. Спи.*** Пистолет. На полке в ванной. Красные пятна на раковине. При виде этого кровь в венах Боры застывает. Шиён нет дома. Странно, по воскресеньям, она обычно никогда не работает. На работе её нет. Поэтому Бора звонит Мунбёль, но та лишь говорит, что они с Шиён не общаются уже около двух месяцев из-за какой-то пустяковой ссоры. — Она слишком вспыльчивая. И ведёт себя странно. На твоём месте, я бы не стала с ней… — Мунбёль не успевает договорить, потому что Бора отключает телефон, как только открывается входная дверь. — Бо, ты дома? — кричит Шиён, а Бора боится сделать лишний вдох. Она прислоняется спиной к стене и ждёт, пока Шиён сама найдёт её. Звук приближающихся шагов. Нажатие дверной ручки. Открытая дверь и почти остановка сердца. — Бо? Что с тобой? — Я просто… задумалась, — выдыхает Бора, оглядывая свою девушку. — Почему ты в таком виде? Шиён стоит напротив в цветастом костюме клоуна, в кислотно-зелёном парике и с гримом на лице. Но почему-то сейчас, в этой крошечной ванной комнате, она не вызывает веселья, а выглядит слегка пугающей. Дышать трудно, будто весь воздух испарился. — Нужно было срочно подменить Гахён на детском празднике. Пришлось собираться прямо здесь. Извини за беспорядок, — Шиён кивает в сторону запачканной раковины и продолжает: — Я даже забыла захватить сюрприз для именинника. Бора переводит взгляд на оружие, которое оказывается в руках Шиён, и зажмуривает глаза. А затем рядом раздаётся щелчок. И она чувствует что-то холодное и мягкое на своей шее. — Шиён! — Упс! Это случайно получилось. Шиён смеётся и виновато улыбается, а Бора смотрит на свою новую футболку и начинает отдирать липкий серпантин с ткани. Она выдыхает, отпуская панику, но её подозрения всё ещё при ней, а убийцу-клоуна так и не нашли.*** В Готэме у Шиён нет никого, кроме Боры. Она отвечает так на все вопросы о семье и близких. Но когда об этом её спрашивает Бора, она теряется. — Я знаю, что ты врёшь. Твоё поведение выдаёт тебя, — Бора настаивает, а Шиён убегает от честных ответов. Возможно, ей стыдно. За больной матерью ухаживает только брат, который ненавидит её всем сердцем и не желает видеть. Он всё ещё не может простить её за то, что она сбежала. Как самый последний трус. Просто однажды исчезла, даже не попрощавшись, и объявилась спустя два года, чтобы всего лишь сообщить, что жива. — У нас сложные отношения… пока что. — Тогда, — Бора покусывает губу, — тогда ладно, не буду давить на тебя. Она чувствует некое облегчение, потому что рассказать о своём биологическом отце тоже пока что не готова.*** Романтический ужин в ресторане и часы в красивой коробке. Причина, из-за которой ей пришлось искать для себя любую подработку и врать Боре каждый раз, смотря в глаза. Но сегодня всё плохое они оставят позади. Потому что в восемь вечера она хочет сказать Боре о том, как сильно её любит. Оказывается, Шиён всё-таки верит в любовь и сказки со счастливым концом. Когда Бора приходит домой после учёбы, то находит на кухонном столе записку с названием и адресом самого дорогого ресторана в Готэме. Неужели, Шиён приготовила для неё сюрприз? Она не может усидеть на месте от волнения и направляется в ресторан, чувствуя себя самым счастливым человеком на планете. Но эти чувства испаряются, когда Бора сидит за столиком около получаса в полном одиночестве. Она решает позвонить Шиён, но та не отвечает на звонки. В квартире никого нет, приятели Шиён с работы ничего не знают. Бора в панике. А потом она получает звонок и благодарит небеса за то, что Шиён жива. В больнице, с ножевым ранением. Но жива. Это главное. Бора курит в попытке успокоиться. Ей просто нужно вызвать такси.*** Кажется, Бора ходит больничными коридорами туда и обратно целую вечность, словно живой мертвец, не видя ничего перед собой. Ей удаётся узнать, что на Шиён напали, скорее всего, ограбили и оставили истекать кровью в проёме между домами. Возле мусорных баков, в компании бездомных кошек. Как только из палаты Шиён выходит медсестра, Бора сразу же подбегает к ней с вопросом: — Как она? — Она будет в порядке. Ей нужно отдохнуть, — она пытается утешить, пытается улыбнуться, но Бора почему-то находит в этом подвох. Ощущение того, что она что-то скрывает, не отпускает её.***Почему ты не боишься меня? Почему ты заботишься обо мне? Бора пытается успевать абсолютно всё: учиться, навещать Шиён в больнице и проклинать улицы Готэма. Иногда она представляет, как теперь будет целовать улыбку Глазго. Представляет окровавленный рот. А потом не может уснуть. Сейчас ей нельзя быть слабой. Тем более, показывать свою слабость. Однажды Бора сталкивается с какой-то девушкой возле палаты Шиён, которая представляется Гахён. Та самая Гахён с работы. — Мы не были приятелями, но Шиён — хорошая, может, и немного странная… Она иногда упоминала о тебе, — Гахён выглядит нерешительной. Бора видит вопрос в её глазах. (Кто они? Близкие друзья или любовницы?) Это даже не удивляет. — Она упрямая, но одна не справится с этим. — Спасибо, что навестила её. — Я ещё как-нибудь зайду. — Да, конечно. Шиён будет рада, — Бора слишком уставшая, чтобы улыбаться искренне, но всё же улыбается. — Я тоже. Хочется верить в лучшее, но Бора сначала выпивает немного джина в баре, перед тем как навестить свою девушку. Она клянётся, что будет любить только её одну. Несмотря на разрезанный рот и печальный взгляд. Из-за швов на щеках Шиён только либо мычит, когда недовольна чем-то, либо стонет, когда довольна; иногда она показывает что-то жестами. Нет ничего приятного в той жизни, которую приходится проживать сейчас и чувствовать себя обузой. Потому что она ненавидит перевязки, практически живёт только на обезболивающих, а рана под рёбрами всё равно болит. И от бессмысленных клятв Боре легче не становится.*** После выписки Шиён не хочет смотреть на своё отражение после снятия швов. Она просит убрать все зеркала куда-нибудь подальше. Она считает их квартиру своим укрытием, не желая показывать Готэму своё истинное лицо. Но Бора продолжает утешать её. — Я понимаю, что тебе сложно, ты бежишь от себя, но я люблю тебя, слышишь? — воркует Бора. — Не нужно относиться к этому слишком серьёзно. И если Бора действительно её любит, то такая любовь только для храбрых. Либо это лживая любовь и чужая история, где от них самих только имена и очертания, не больше. — Я — чудовище, — Шиён делает глоток воздуха, горечь этой фразы остаётся на языке. — Ты прекрасна. Ты всё та же. Ничего ведь не изменилось, — Бора ставит перед ней её любимый ванильный пудинг. — Ты даже не смотришь мне в глаза, — с нажимом произносит Шиён, а потом взрывается гневом. — К чёрту всё! — она смахивает всё со стола, перед тем как уйти, оставив девушку среди осколков их отношений и стекла. Бора ложится на диване, засыпая под шум телевизора и отвратительные шутки стендап-комиков.*** В голубых глазах Боры словно сверкают Плеяды, Шиён любит просто смотреть в них, искать там надежду. Но сейчас между их мирами огромная стена, а на ногах — камни, что тянут на дно. В паутине рутины Шиён приходит в себя, читает философов днём, а по вечерам экспериментирует с различными вариантами грима. И в один из таких вечеров Бора ощущает удар панической атаки в своей груди. Ужасающая гримаса клоуна — последнее, что она хочет видеть после новости о том, что её больной, потрёпанный жизнью за решёткой отец выходит на свободу. — Извини, Бо, я не хотела пугать тебя, — оправдывается Шиён, пытаясь укрыть девушку своими объятьями, но та не даёт к себе прикоснуться, уворачиваясь. — Оставь меня, оставь меня одну. Душевая кабинка — самое лучшее убежище, приют для самоанализа. Бора пропускает ужин и, закрыв этот день ресницами, открывает глаза для ночных кошмаров, что съедают её нервные клетки.*** Они начинают целоваться прямо на лестничной площадке, не отрываются друг от друга ни на секунду, скользя телами по стенам коридора к спальне. Темнота пожирает жаркие поцелуи, поглощает горячее дыхание. Без света всё кажется таким, как раньше. Прикосновения, шёпот в шею. Но в этот раз Шиён включает ночник, объясняя: — Хочу видеть тебя. Бора не возражает, откидываясь на подушки, и вглядывается в еле заметные трещины на потолке. Шиён нависает над ней, шрамы на её лице, тянущиеся от уголков рта, образуют ухмылку. И к Боре приходит осознание, что она не хочет смотреть на это. Она может убеждать Шиён, что у них всё в порядке, но гораздо сложнее убедить в этом себя. На её губы обрушивается грубый поцелуй, а вкус крови на языке становится началом конца. — Я знала, — с раздражением Шиён резко встаёт с кровати, а затем громко хлопает дверью, пока Бора сворачивается клубочком, обнимая свои колени. Завтра Шиён успокоится, с ней всё будет хорошо, а Боре нужно позаботиться о своей семье и учёбе. Но что-то идёт не по плану. Утром Шиён молча собирает свои вещи и уходит, не попрощавшись, пока Боры нет дома.*** Шляпа и шарф, почти скрывающий всё лицо. Чёрное пальто и два чемодана. Он узнаёт её по глазам. Сначала он пытается закрыть перед ней дверь, но у него не получается. — Уходи отсюда! — кричит парень, но она лишь отталкивает его к стене. — Где ты была, когда мы нуждались в тебе? — Успокойся, Сан, — холодно произносит Шиён. — Я тебя ненавижу, — это звучит грозно, но ей всё равно. — Тебе придётся полюбить меня, — она пожимает плечами. — Я здесь надолго. Возможно, навсегда. Как дела у мамы? — Как ты смеешь спрашивать о таком? Шиён проходит в гостиную, замечая, что мать сидит в мягком кресле перед телевизором, но смотрит будто бы сквозь него, не реагируя на внешний мир. Она снимает шляпу и шарф. Дарит брату улыбку и опускается на колени возле матери, беря её руку в свою. — Мама? Привет, это Шиён. — Кто такая Шиён? — сухо спрашивает женщина, и Шиён переводит взгляд на Сана, который разглядывает шрамы на её лице. И это так раздражает. Это шанс начать жизнь с чистого листа. Время, чтобы снова научиться улыбаться. Она решает, что создаст новую себя.***Когда мы все засыпаем, куда мы отправляемся? Университет, резидентура в психиатрической лечебнице Аркхэм — главной достопримечательности Готэма, которая является почти ящиком Пандоры, скрывая в себе самых неординарных преступников Америки, и только в двадцать восемь Бора практически держит мечту в своих руках. Ей кажется, что всё хорошо. У неё есть парень, с которым они состоят в свободных отношениях. Но она старается не упоминать об этой детали на семейных праздниках. Хотя сёстры всегда интересуются, как дела у Кихёна. — Прекрасно, — с улыбкой отвечает, но их любовь к собакам и сигаретам марки Мальборо — всё, о чём ей известно. — О нет, нужно бежать, — разочарованно говорит Бора, посмотрев на сообщение от Юбин. — Работа? — Минджи выглядит обеспокоенной, но ей уже давно пора привыкнуть, ведь это Готэм, здесь каждую неделю что-нибудь случается. — Что-то серьёзное? — Нет, это Юбин. Хочет что-то обсудить. Но ты права, это связано с работой. — И без тебя никак? — Она бы не стала отрывать меня, — Бора подходит к сестре, чтобы обнять на прощание. — С днём рождения.*** Юбин — её единственный друг в мрачном мегаполисе, одна из лучших детективов Готэма и просто весёлая девушка. А Бора — психиатр по образованию, которая иногда неофициально выполняет работу профайлера, поэтому у них всегда есть темы для разговора. В этот вечер они встречаются в баре, где после десяти всегда поют девушки, внешне напоминающие Джессику Рэббит. — Ну? — Бора бросает пачку сигарет на стол. — Нападение в подворотне. — Улики? — Ничего, — Юбин делает глоток пива. — Но в кармане пострадавшего была найдена визитка, — она пожимает плечами, а затем уточняет: — Не совсем визитка. Игральная карта с изображением Джокера. — Интересно. — Очень, потому что мы не нашли никаких отпечатков. Пострадавшая в больнице. В тяжёлом состоянии. У неё ножевое ранение в области живота, рот разрезан… Не самое приятное зрелище, — Юбин поджимает губы. В попытке поджечь сигарету Бора давится дымом. Горькие воспоминания о Шиён призраком пронзают её грудь. Она выдыхает: — Улыбка Глазго. — Ага. — И ты хочешь, чтобы я помогла тебе? — Только никому ни слова, — тихо произносит Юбин, кивнув. — Ты ведь знаешь, начальство любит, когда всё под контролем, а я хочу раскрыть дело. — Тогда держи меня в курсе. Уже дома Бора падает на кровать, даже не сняв обувь. Обычно она заранее решает, чем будет заниматься ночью, ведь чтобы уснуть, ей нужна либо усталость, либо снотворное. По правде говоря, она ненавидит принимать снотворное, но только так может быть уверена, что проснётся в своей постели. Сейчас у неё голова идёт кругом, она даже не может принять душ. Её глаза смыкаются, сознание отключается. Утром Бора просыпается на полу в гостиной. Это пробуждение самое пугающее из всех. Кухонные ножи разложены вокруг её головы, словно ореол. Повсюду раскиданы игральные карты.*** — Нет! Даже не проси, — говорит ей Ынби, но та продолжает умолять её. — Я сделала всё, что было в моих силах. — Я не могу сидеть без работы, я в полном порядке. — Это только ты так считаешь. Тебе нужно отдохнуть после того, что произошло… У тебя был нервный срыв. Вход в Аркхэм для тебя под запретом. У тебя отпуск. — Спасибо, Ынби. — Береги себя. Бора отключает телефон, подходя к кондитерской, где её уже ждёт Юбин с двумя стаканчиками кофе и пакетом пончиков. — Ты чем-то явно недовольна, подруга. Твой незапланированный отдых продолжается? — Сейчас утро. Ты видишь хоть одно довольное лицо? — приподнятая бровь и язвительные комментарии — определённо часть приветствия. — Знаешь, я всего лишь хочу вернуться к работе. Я и двух недель не проработала. — Уже соскучилась по своим пациентам? — Они — весьма интересные собеседники. — Не спорю. Кстати, мы выяснили, кто пострадавший. Раньше она была подозреваемой по подобному делу. Вроде как разрезала рот какому-то парню и пырнула его ножом. Но доказательств не было, дело рассыпалось. — Если бы она была обвиняемой, тогда у нас был бы возможный мотив нашего Джокера, — предполагает Бора. — Месть? — Да. Преступника так и не нашли? Юбин отрицательно вертит головой: — Похоже, это как-то связано с мафией. — Опять саботаж? — Ага. Что-то здесь нечисто. И если мы будем лезть не в своё дело, вероятно, с нами произойдёт какой-то несчастный случай, ты ведь понимаешь? — предупреждает её Юбин, но они обе знают, что их уже ничего не остановит.*** Бора проводит весь день, бегая по делам, покупая продукты и оплачивая счета. Когда она возвращается в свою квартиру, то думает о том, чтобы позвать к себе Кихёна. Она отправляет ему сообщение, сразу получая положительный ответ. Бора решает немного убраться и удивляется, когда среди чистых, идеально сложенных в шкафу вещей находит мятую рубашку с пятном помады на манжете. И это точно не помада Шиён. Нужно как-нибудь отнести её в химчистку. Но на этом сюрпризы не заканчиваются. Розовая коробка в форме сердца под кроватью уже заставляет нервничать. Неделю назад её там точно не было. Какой же подарок здесь спрятан? Сердце уходит в пятки, когда Бора открывает коробку, внутри которой лежит нож. Окровавленный нож. Либо она сходит с ума, либо уже слетела с катушек. Возможно, это послание для неё.*** Утром Кихён даже не хочет с ней разговаривать, молча курит её сигареты и пьёт приготовленный кофе, расхаживая по кухне. — Да что с тобой такое? — Спроси это у себя. Твоё поведение меня пугает. Вчера ты не сказала ни слова. Только попросила разбудить, если тебе будут сниться кошмары. — Я не ходила во сне? — Ты разговаривала. Говорила какие-то странные вещи, а потом, — он снимает тонкий кардиган и показывает ей синяки от пальцев на своём предплечье, — схватила меня за руку и уснула. — Почему ты всё ещё здесь? — Если мы с тобой в свободных отношениях, это не значит, что мне плевать. Я хочу заботиться, хочу помочь. Поэтому я здесь. Услышать подобное от Кихёна — приятная неожиданность, но извинения — всё, на что Бора сейчас способна. Возможно, ей нужно просто подарить ему объятие, но телефонный звонок от Юбин важнее. — У нас есть свидетель! — кричит Юбин на другом конце. — Он видел людей в масках клоунов неподалёку от района, где было совершено нападение, а также подобные маски были использованы при ограблении центрального банка месяц назад. Возможно, здесь есть связь. — Я заеду к тебе сегодня, — говорит ей Бора и сбрасывает звонок, слыша хлопок входной двери. Она замечает в раковине разбитую чашку и окурок.*** — Шиён! Выключи музыку, — кричит Сан и заходит к ней в комнату. Она выключает проигрыватель и поворачивается к брату. — Я нашёл это возле двери ателье, — он протягивает ей конверт. — Там всего лишь просьба сшить костюм к концу недели. Приблизительные параметры, образцы ткани, несколько пожеланий и деньги. Шиён берёт в руки конверт, доставая письмо, текст которого состоит из букв, вырезанных из газет, и читает вслух: — Женский костюм синего цвета. Думаю, мы можем попытаться. — Ты уверена? Это рискованно. — Да, уверена. Здесь написано, что клиент заберёт его в пятницу. Нужно оставить коробку возле чёрного входа.*** Ветер приятно ласкает лицо. В субботу вечером она стоит на крыше небоскрёба. В идеальном синем костюме. Чёрная рубашка застёгнута на все пуговицы. Руки затянуты в кожаные перчатки. Она смотрит на огни Готэма, воображая себя его Принцессой. Она заставит этот грязный город преклонить перед ней колени. Громко рассмеявшись, Джокер надевает маску клоуна. Она собирается на вечеринку, на которую не приглашена. Ей не нужно приглашение. Она любит устраивать сюрпризы. Ох, Хандон будет в восторге.***Я выпиваю тебя до дна так,Словно хочу захлебнуться, словно хочу покончить с собой. — Ограбление. Около двадцати вооружённых людей в синих костюмах и масках клоунов вчера вечером ворвались на благотворительный банкет, организованный Хандон. К счастью, никто серьёзно не пострадал. Все живы, — перечисляет Юбин, когда Бора становится напротив неё возле маленькой кофейни. — Только её невесту чуть не выбросили с десятого этажа. Ты меня слушаешь? — она складывает руки на груди. — Я звонила тебе, вообще-то. — У меня проблемы со сном, я ведь говорила тебе. Или нет? Неважно, — оправдывается Бора, и на её лице сразу появляется самая милая улыбка в мире длительностью в несколько секунд. — И у этих… клоунов была какая-то цель, кроме ограбления? — Они лишь упомянули анонимное письмо. — Угрозы? — Что-то о начале хаоса. — Так, это не твоё дело? — с разочарованием спрашивает Бора, уже зная ответ. Юбин лишь разводит руками: — Но никто не возражает, если мы зададим Хандон несколько вопросов.*** Офис Хандон — самое сердце Готэма, один из немногих небоскрёбов города, луч футуризма посреди грязи нуарных улиц. Бора чувствует себя крошечной песчинкой в таком огромном здании. — Я ведь уже всё рассказала полиции, — нахмурив брови, проговаривает Хандон. И она младше, чем Бора себе представляла. В деловом костюме и дорогих часах. — Мы вас не задержим, — заверяет её Юбин, пока Бора отходит в сторону, направляясь к огромному окну, чтобы взглянуть на Готэм и разглядеть в нём хоть что-нибудь прекрасное. В городе, чья кровь блестела бы под люминолом ярче Солнца. — Красивый вид, не так ли? — женский голос отвлекает. Молодая девушка приятной внешности. — Мы раньше не встречались? Бора пытается вспомнить, но отрицательно качает головой: — Не думаю. А вы кто? — Юхён. Деловой партнёр Хандон. — Вы были на вчерашнем банкете? — Да, даже успела произнести речь. Хандон предложила немного усовершенствовать муниципальный парк, а также выкупить помещения нескольких забегаловок неподалёку, — то, с какой нежностью и обожанием Юхён говорит о своём боссе, заставляет Бору задуматься. — Там будет ботанический сад. Богу потребовалось семь дней на создание рая. Я надеюсь управиться побыстрее. — Вы? — Бора смотрит на неё с изумлением. — Ботаника — моя страсть. Вас это удивляет? — Нет, просто… Юхён заканчивает предложение вместо Боры: — Просто вы думали, что я влюблена в Хандон? — А вы не влюблены? — Она влюблена в другую. И скажу вам по секрету, я бы сама сбросила её с крыши небоскрёба, потому что сердце Хандон эту девушку не интересует. А вот семейные драгоценности и колье её матери — это другое дело. Полиции следует к ней присмотреться, — усмехается Юхён и достаёт из кармана пиджака свою визитку, чтобы протянуть её Боре. — Вдруг захотите просто поболтать. Мне кажется, у нас найдутся общие темы для разговоров и не только. Бора молча кивает. Она слышит только голос в своей голове, который советует ей присмотреться к Юхён и, возможно, познакомиться с ней поближе. Спрятав в карман визитку, она направляется к Юбин, у которой, похоже, нет для неё хороших новостей. — Вероятно, они общались между собой на языке жестов, устроили беспорядок и захватили с собой несколько бутылок шампанского. Далеко мы с тобой не продвинулись.*** Петля эротического сна накинута на шею. И это один из немногих снов, которому хочется поддаться. Но потом окровавленная улыбка опускается на её губы поцелуем, и она почти падает с кровати, путаясь в одеяле. Сейчас хлопья и кофе — идеальный завтрак. Она спешит принять душ, а затем дразнит маленькую пепельницу зажжённой сигаретой. Ещё несколько шагов. И она сойдёт с ума. В квартире пахнет парфюмом, который ей точно не принадлежит. Ваниль. Звонок в дверь. И вместо приветствия Бора получает от Кихёна пощёчину, совершенно ничего не понимая. — Что происходит? — она не пытается его остановить, пропуская в квартиру. — Это совсем не смешно, — он достаёт из сумки небольшую упаковку. В ней три помады. Ничего необычного. Но Кихён показывает ей одну. — Внутри острое лезвие. Его почти не видно. Но стоит сильнее прижать помаду к губам… — Откуда это у тебя? — перебивает его Бора, похоже, у неё с головой всё в полном порядке, просто кто-то играет с ней в какие-то странные игры. — Ты прислала их мне. — Но я не делала этого. Ты кому-нибудь показывал? — Только тебе. — Значит, здесь должны быть только мои и твои отпечатки, — утверждает она, и Кихён кивает в ответ. — Нужно отдать это Юбин. Ты едешь со мной, — Бора уходит в спальню, чтобы переодеться. Кихён остаётся стоять посреди коридора, скованный страхом. Их ссора уже кажется таким пустяком.*** — Мы ничего не нашли, — Юбин сообщает ей по телефону результаты дактилоскопической экспертизы. — Может, уже скажешь, в чём дело? Ты чем-то встревожена? — Возможно, я потом перезвоню, — Бора быстро завершает звонок, в другой руке сминая визитку, которую получила от Юхён. Она откидывается на спинку кресла, пытаясь проанализировать всю информацию по делам. И как же ей не хочется признавать, что одна из ниточек ведёт к Шиён. Вот только где её искать? Придётся опять просить Юбин о помощи. А сейчас она всего лишь хочет выспаться, но вместо этого принимает импульсивное решение увидеться с Юхён. И уже через час Бора сидит с ней за барной стойкой в ближайшем баре. — И давно вы работаете на Хандон? — Около года. Это ведь не допрос? — А вы подозреваемый? — Вообще-то, нет. — Тогда это всего лишь беседа. Так вы интересуетесь растениями? — Бора делает попытку перевести разговор в нужное русло, даже не подозревая, что сама окажется в ловушке. — Не только. Ещё химией и токсикологией. Если нуждаетесь во взрывчатке, яде и противоядии, обращайтесь, — широко улыбается Юхён, и Бора вынуждена отбросить все свои предположения. Если бы Юхён хотела навредить Хандон, то сделала бы это не с такой помпезностью. Ведь у неё есть более изощрённые способы. — Кстати, почему вопросы Хандон задавали не вы? — звучит, как издёвка, и Бора уверена, что её собеседнице уже известен ответ. Тем временем Юхён продолжает: — Девушка, которую убил ваш отец, это ведь сестра Хандон, я права? Глупо — расплачиваться за грехи родителей, когда в этом нет вашей вины. — Я и не собиралась. — Как мне известно, у вас незапланированный отпуск? — Вынужденная мера. Я была не в себе. Мой отец угрожал мне и моей семье при нашей последней встрече. Он — отличный манипулятор, я чуть не задушила его собственными руками, — непринуждённо рассказывает Бора. — Я слышала, что вы диагностировали ему антисоциальное расстройство личности, и поэтому последние годы своей жизни он проводит в психиатрической лечебнице. — Диагноз был подтверждён двумя другими специалистами, если вам вдруг захочется обвинить меня в чём-то. Также у него была неудачная попытка суицида. Он знает, что всего лишь искал любые варианты, чтобы защитить свою семью. В этом нет ничего плохого. — Вы с ним встречаетесь? — Очень редко. Только для научных целей. Во время наших встреч он пытается выставить меня сумасшедшей, — признаётся Бора. — Психические расстройства передаются по наследству, — подмечает Юхён, Бора залпом выпивает весь джин и просит бармена повторить. — Вы злитесь? — Он потерял всё и теперь учит меня жизни. Конечно, я злюсь. — Лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу, — с улыбкой произносит Юхён. — Думаю, мы могли бы побеседовать о других вещах, — предлагает Бора, расслабившись, и берёт стакан с джином. — Да, конечно. Утром Бора просыпается не в своей кровати. В объятиях Юхён. С приятной болью внизу живота. И она абсолютно точно не планирует оставаться на завтрак.*** — Ли Шиён. Живёт с братом. У них маленькое ателье рядом с домом. Они приглядывают за больной матерью. Неудачная лоботомия. Ничего необычного. Разве что Сана несколько раз замечали в компании наркоторговца, что в этом городе не редкость. — Спасибо, Юбин. Бора забирает у подруги папку с документами. К первой странице скрепкой прикреплены фотографии Шиён и её брата, о существовании которого Бора даже никогда не знала. Сколько ещё тайн было у Шиён? — Останешься? — Не думаю. Она выходит из полицейского участка с мыслью позвонить Кихёну. Только для того, чтобы заснуть с кем-то. Она ходит по квартире с телефоном в руке и твёрдым намерением сделать звонок, но вместо этого раскладывает всю информацию по полочкам в своей голове. Клоуны. Карты. Бал хаоса. Джокер. Коробка в форме сердца. Нож. Кровь. Помада. Улыбка Глазго. Шиён. Иногда ей так её не хватает. Бора трёт глаза, решая, что ей нужно поспать, пока у неё есть такая возможность. Ужин подождёт.*** Хлопок. Распахнув глаза, Бора принимает сидячее положение. Движение слишком резкое, отчего у неё кружится голова. Она слышит шорох, пытается разглядеть что-то в лунном свете. Медленные шаги в сторону гостиной. Секунда. И Бора застывает. Ощущение чужого дыхания возле уха. Рука в перчатке накрывает рот. Лезвие ножа касается шеи. Запах бензина, пороха и ванили. Кто-то был в её квартире и следил за ней. И прямо сейчас этот кто-то перережет ей глотку. — Не кричи, — тихий шёпот скользит по коже дуновением ветра. Бора не может ничего сказать в ответ. В то же мгновение она оказывается припечатанной чужим телом к стене. С ножом, приставленным к горлу. — Почему ты такая серьёзная? Может, мне стоит вставить лезвие тебе в рот? Нарисовать тебе улыбку? Смазанный грим. Белое лицо. Чёрные круги вокруг глаз. И улыбка, нарисованная красной помадой. Вечная, пугающая, напоминающая оскал гиены. Она уже видела это раньше. Бора не хочет верить, что перед ней Шиён. Но шрамы на щеках — неоспоримое подтверждение. — Это не ты, — Бора закрывает глаза, чтобы не смотреть. — Только не ты. — Это я. Ты знаешь, что это я, детка, — голос, пропитанный желчью, кажется таким нереальным. Он будто звучит только в её голове. — Ты ведь помнишь, откуда эти шрамы? Я знаю, что помнишь. — Зачем ты здесь? — Из-за тебя и твоего предательства. Только попробуй кому-то рассказать и останешься без языка. Я всегда рядом. Я знаю всё, Бора. Абсолютно всё. Я оставлю тебе свою визитку. Мне бы хотелось поболтать с тобой ещё раз. Кровь звенит в ушах. Тревога пронзает шипами руки и ноги. Она задыхается. Бора просыпается от боли в спине. Она лежит в коридоре на полу. Карта с изображением Джокера лежит рядом.***Но мы знали с самого начала, что ты потеряешь голову,Ведь я требую слишком много. Бора прячет карту с изображением Джокера в пакет для улик, решая пока никому не рассказывать о том, что произошло ночью. Она ведёт себя как обычно. Она старается изо всех сил, даже приглашает Кихёна на настоящее свидание — обед в ресторане. Всё проходит замечательно, как ей кажется. (По правде говоря, она даже не помнит момента, когда он ушёл. Только щека горит от пощёчины.) Спустя несколько дней Кихён приносит ей вещи, которые она оставила у него в квартире, и забирает у неё свои. Вот так они окончательно расстаются. — У меня появился кое-кто, — говорит он, будто бы извиняясь. — Надеюсь, он сделает тебя счастливым, — бесцветно отвечает Бора. Они курят вместе в последний раз. — Знаешь, я думал ты извинишься за то, что сказала. Бора могла бы с огромной радостью принести ему свои извинения. Вот только… за что? В памяти лишь белое пятно.*** Весь день Бора занята только изучением всех имеющихся улик. И всё становится только запутаннее. Возможно, ей стоит рассказать обо всём Юбин, но она боится. Они все посчитают её сумасшедшей. Юхён звонит ей вечером, приглашая к себе. Бора считает это неплохой идеей, всё-таки ей нужно отвлечься, выпить и немного расслабиться. — Встретимся завтра, — говорит Бора напоследок. Она принимает душ, а потом засыпает, чтобы проснуться в холодном поту. Поцелуи на шее — укусы. Рука в кожаной перчатке скользит под бельё, возбуждение ощущается, словно ожог. — Ты не рада меня видеть? — шёпот ложится на губы поцелуем с синтетическим вкусом помады. — Жаль, очень жаль. Потому что я так жаждала нашей встречи, — Джокер отстраняется, доставая нож из кармана пальто, Бора чувствует тяжесть тела на себе. — Всегда хотела насладиться этим. Не советую тебя дёргаться. — Ты меня убьёшь? — сглатывает Бора, она будто бы парализована. — Зачем мне убивать тебя? Всего лишь хочу пометить то, что принадлежит мне. Ты ведь всё ещё любишь меня, разве нет? Мы дополняем друг друга. Бора не понимает, как можно любить такую, как Джокер. (Да, она всё ещё любит. Но в этой игре сердце Джокера — атмосфера Сатурна, а любовь Боры — зонд Кассини, моментально сгорающий в ней.) Утром Бора убирает простынь с пятном крови в пакет, всё-таки это потенциальная улика. Вырезанное ножом маленькое сердце на её ноге чуть выше колена — напоминание о прошлой ночи. И это всё, что у неё есть. Остальных улик нет. Она впадает в панику. Но потом замечает на подоконнике раскрытую записную книжку, которая абсолютно точно принадлежит не ей. ?Моё имя — Тьма.? ?Хаос. Хаос. Хаос.? ?Я — носитель хаоса.? ?Взрыв.? ?Разрушение.? На полу разбросана колода карт. На подоконной глади — кровавый отпечаток. Но Джокер был в перчатках.*** Ей нужна нить Ариадны, чтобы выбраться из этого лабиринта. Она в самом центре карусели обрывков непонятных воспоминаний. Внутри словно тикают часы. Бора опять не спит, иногда ей кажется, что нормально выспаться она сможет только в гробу, слушая реквием вместо колыбельной. (Грустный клоун, сумасшедшая, анархистка и страдающая от бессонницы. Кто-то из этих личностей называет себя Джокером, кто-то просто талантливый актёр. Кто же является жертвой в этом представлении?) Захватив лишь наушники и телефон, Бора отправляется на ночную пробежку. У неё возникает ощущение, будто бы за ней следят. Она выключает музыку и замедляет шаг. — Я всегда буду твоей тенью, — низкий голос вынуждает остановиться и оглянуться. — В тебе столько зла, желание мести переполняет тебя. Я ведь могу помочь. — Мне не нужна помощь от такой, как ты, — отвечает Бора, стоя напротив Джокера. Вокруг никого, только пустынная улица и тусклые фонари. Она нащупывает телефон в кармане, включая запись видео. — Но мы с тобой похожи. Ведь безумие, ты же знаешь, оно как гравитация — нужно всего лишь слегка подтолкнуть, — смеётся Джокер. — Ты безумнее меня. Нужно всего лишь отпустить страх, — она подходит ближе. — Мы можем стать отличной командой! Бора отводит взгляд, лишь бы не смотреть на красный рот. Джокер — дьявол, пожирающий её разум, она та, кто пьёт мартини из слёз и поджигает сигареты в храме. Она опасна, но чертовски притягательна. Но Бора отступает назад. — Оставь меня в покое. Ты — сумасшедшая. — Моё безумие теперь на свободе и окружает тебя, ты в плену моих идей. Согласись, в последнее время твоя скучная жизнь в тональности ре минор стала гораздо веселее, — земляничные губы так близко, Бора не шевелится. Ещё немного, и их выдохи и вдохи соединятся в поцелуй. — Но это ещё не всё, у меня есть ещё один козырь в рукаве. Весь Готэм содрогнётся. Тебе понравится. Это всё только ради тебя.*** Бора не чувствует спокойствия. Она в тупике. Их с Юбин расследование также в тупике. Дни недели словно стираются из памяти. Непонятно, какой день сегодня, и какой был вчера. Был ли он вообще. Она выходит из супермаркета с пачкой хлопьев и бутылкой воды, как вдруг кто-то зовёт её. Она не верит своим глазам. Шиён направляется прямо к ней. Шиён, которую она хотела любить, но не смогла. Бора рассматривает её лицо буквально несколько секунд, прежде чем начинает бежать. Наверное, пора рассказать Юбин обо всём. О ножах, записной книжке и о том, что Джокер — это Шиён. Бора забирается в автомобиль, самое главное сейчас — убраться отсюда побыстрее. — Мне кажется, я схожу с ума. Не могу понять, что происходит. Возможно, ты была права тогда, — Бора бросает взгляд на Юхён, сидя у неё на кровати, сжимая в руках виски со льдом. — Возможно, я действительно… сумасшедшая. И извини за то, что я так поздно, я просто… — Выброси эти глупости из головы. Дай сюда, — Юхён мягко забирает у неё стакан и ставит на тумбочку, а затем начинает расстёгивать пуговицы на её рубашке. — Тебе нужно выспаться. — Не отпускай меня сегодня ночью. Я боюсь натворить глупостей. — Я присмотрю за тобой. Обещаю. Далее Бора ощущает только нежность. У неё создаётся впечатление, будто бы они с Юхён пара. Будто бы они влюблены. По-настоящему влюблены.*** Утро начинается не с кофе и сигареты. Утро начинается со звонка Юбин. — У нас около десяти анонимных сообщений о возможных взрывах в разных точках Готэма. Ли Шиён в полицейском участке, но она твердит, что не знает ничего об этом. И мы не можем держать её здесь. У нас нет никаких доказательств… — Нельзя отпускать её. Я уже еду. И ещё я сейчас скину видеозапись. Правда, там ничего не видно, но тебе нужно это послушать. — Если у вас есть ко мне вопросы, то я с радостью на них отвечу, — Бора слышит голос Шиён, прежде чем Юбин завершает звонок.***За свои долги мне придётся продать свою душу. Перед тем как выйти из автомобиля, Бора открывает бардачок, в котором хранит блистеры некоторых таблеток. В глаза бросаются несколько смятых чеков. И она не понимает, зачем ей около пятнадцати фунтов аммиачной селитры и, вообще, откуда она у неё. Разве что… это бомба. Она жмёт на газ, нарушая, наверное, все правила дорожного движения. Похоже, взрывы действительно произойдут. Точнее, один, большой. Она пишет об этом Юбин. Та не отвечает, но встречает её возле полицейского участка. — Постарайся подумать, где может быть взрывчатка, — сразу просит Юбин, как только они оказываются у входа в здание. — Откуда мне знать? — У тебя с ней связь! — Она находится в комнате для допросов прямо сейчас, разве нет? Почему бы тебе самой не спросить у неё?*** Шиён сидит напротив детектива, допивает кофе, а потом начинает: — Мы с Борой не виделись несколько лет. Я ушла от неё. А потом мы с братом получили странное письмо. Нужно было сшить костюм на заказ, затем случилось то ограбление на банкете Хандон. После этого Бора пришла ко мне ночью, хотя моего адреса она не могла знать. — Она часто приходила к вам после этого? — Только один раз. Она вела себя странно. — Насколько странно? — Выглядела отстранённой. Попросила меня нанести грим на лицо. Раньше я подрабатывала клоуном, так что это не было чем-то необычным. — Зачем ей это понадобилось? Шиён пожимает плечами. — Меня насторожило лишь то, что вариант этого грима однажды очень сильно напугал её. — Грим был настолько ужасающим? — Вдохновлена работами Фрэнсиса Бэкона. Можете посмотреть как-нибудь. — Что было дальше? — Дальше мы разговаривали. Только обо мне. А после этого мы переспали. Но это было не так, как раньше. Она требовала, чтобы я обращалась с ней грубо. Мы никогда не делали ничего подобного… Мне кажется, нужно дождаться детектива Ли. — Вы правы, — улыбается Шон, и в этот момент в комнату заходят Юбин и Бора, смотрящая на Шиён с явным подозрением. — Ну что ж, Бора, расскажи нам всем о Джокере, — просит Юбин, скрестив руки на груди. — Какой он? Это заставляет Бору выпасть из круговорота размышлений, бьющихся в её голове друг о друга, ведь она ожидала совсем другого сценария. Она задумывается. Действительно, кто такой Джокер? Это океан демонов, самая тёмная материя души, что овладевает сознанием и заставляет терять контроль. Это апокалипсис, превращающий в звёздную пыль все хорошие черты. Это некроз в самой сердцевине морали. Апатия, жестокость, отвращение, недовольство, безнравственность. Всё самое худшее, что люди пытаются не показывать. То, что стараются спрятать. — Включи запись, которую я тебе прислала, — судорожно вздохнув, говорит Бора. — Я знаю, что ты уже её слышала. И Юбин включает:?Но мы с тобой похожи. Ведь безумие, ты же знаешь, оно как гравитация — нужно всего лишь слегка подтолкнуть. Ты безумнее меня. Нужно всего лишь отпустить страх. Мы можем стать отличной командой! Оставь меня в покое. Ты — сумасшедшая. Моё безумие теперь на свободе и окружает тебя, ты в плену моих идей. Согласись, в последнее время твоя скучная жизнь в тональности ре минор стала гораздо веселее. Но это ещё не всё, у меня есть ещё один козырь в рукаве. Весь Готэм содрогнётся. Тебе понравится. Это всё только ради тебя.? — Это ведь твой голос, но… манера немного другая, — Шиён выглядит шокированной. — Это многое объясняет. Бессонница и диссоциативная амнезия. Внутри меня есть некая голограмма, преследующая какие-то иллюзорные цели, — пафосно произносит Бора. Ей очень интересно, потерялась ли она в мираже, или этот мираж всегда был в ней. Джокер — проекция, сгусток её вытесненных желаний. — Он — моё альтер-эго. Он хочет сделать что-то, что понравится мне. — Взорвать город? — хмыкает Юбин. — Вот это подарок! — Когда он впервые появился? — подаёт голос Шиён, поглядывая на Бору с теплотой во взгляде. — Я начала замечать это после того случая с отцом. Я помню только то, как он спровоцировал меня, я поднялась, а потом меня уже оттаскивали от него. Взрыв будет в психиатрической больнице, — заявляет Бора и обращается уже к Юбин. — Нужно допросить Кихёна и особенно Юхён, а также побеседовать с Ынби, она тогда была со мной. — Ясно. Оставайся здесь, я вынуждена поместить тебя под стражу, мы с Шоном едем туда, ещё нам нужны сапёры. Ли Шиён, вы можете быть свободны. Пока что.*** Любить Бору — рок. Но Шиён не жалуется, навещая её в Аркхэме хотя бы три раза в неделю. Наверное, Бора — единственный пациент, у которой есть хоть какие-то привилегии здесь в виде частых визитов. — Он так и не появлялся? — интересуется Шиён каждый раз, когда заходит в палату. — Нет. — Это ведь хорошо? — Наверное. Значит, скоро меня переведут в обычную психиатрическую больницу. Ынби будет присматривать за мной. — Я говорила с Юбин, — Шиён опускает голову. — Это ведь не ты совершала те преступления… — Но отпечатки мои. Я была у тебя дома, оскорбила Кихёна, я встречалась с Юхён, даже обсуждала с ней свои…— Бора делает паузу, — его планы. Пыталась совершить нечто ужасное, втянула Юхён в это. Нанесла увечья человеку… Я — чудовище. — Это не так, — Шиён подходит слишком близко к Боре, лежащей на кровати в смирительной рубашке, наплевав на правила безопасности. — Я не верю, что ты могла навредить кому-то. Это была не ты. И ты не должна отвечать за это, — она кладёт голову на грудь Боры, слушая биение сердца. — Бо, я жалею о том, что ушла тогда. Я знаю о том парне, которому разрезали рот. Не знаю, почему этот Джокер появился. Но то, что я являюсь одной из причин — неоспоримый факт. Я тоже замешана в этом. Ведь я могла сообщить полиции о твоём внезапном визите, но решила промолчать. Я могла остановить это. Позволь мне помочь сейчас. — Это неправильно. — Послушай, я хочу вернуть тебя, я хочу, чтобы ты боролась. Не наказывай себя за то, чего не совершала. Ведь без тебя самой этот клубок никто бы не распутал. Пообещай, что будешь отстаивать себя. — Обещаю. И я так рада, что ты со мной. — Я тоже. Мне не хватало тебя. Слеза стекает по щеке. Бора молчит некоторое время, а потом приторно-сладко произносит: — И мне тебя, волчонок. Шиён быстро касается губами щеки Боры и крепче обнимает, не замечая, как милая улыбка на её лице превращается в оскал гиены, а глаза наполняются презрением.