Часть 4. Космос. Вместо эпилога (1/1)

Я счастлив: не безумен и не слеп,Просить судьбу мне не о чем.И все же.Пусть будет на земле дешевле хлеб,А человеческая жизнь дороже.(с) Р. Газматов.Он очнулся в госпитале, судя по белым стенам — гражданском. Из руки торчал катетер, из носа — трубки, белые, полупрозрачные, по ним принудительно в него поступала кислородно-азотная смесь. Он лежал и жадно ловил сухой воздух, пахнущий озоном, чужими стерильными руками и больничными простынями. В голове табуном носились полустершиеся, смазанные картинки. Он никак не мог поймать их за хвост, приручить и сделать своими; они ускользали, как пышногрудые нимфы из старых сказок. Он потянул из руки катетер, скривившись от едва заметной тупой боли, равнодушно глянул, как по простыням расползается ярко-красное пятно, а за ним второе, а затем целая россыпь капель, казавшаяся гроздью спелого винограда. Приподнялся на кровати, вытащил из носа трубки и едва не слег обратно — отчаянно заболела голова, перехватило дыхание, словно его долго и упорно били молотком или битой. Что такое молоток, да и бита тоже, он представлял себе только условно, как что-то тяжелое и смертоносное, раз им хорошо проламывать головы.А вокруг стояла тишина. Он все же откинулся назад на подушку, сжав зубы. Боль ударила поддых и скрутила кишки в животе. И только тогда в палату строем вбежали медсестры, за ними чинно вошел врач, костлявый и надменный, носящий свой белый халат как знак превосходства над людьми. Медсестры обступили кровать и неуловимо быстро начали суетиться, что-то делать, переговариваясь на каком-то малопонятном языке медицинских терминов. Каждая своим долгом считала неодобрительно глянуть на него, и он бы рассмеялся, если бы не было больно даже дышать. Врач медленно моргнул и принялся так же медленно, с большими паузами говорить.— У вас кислородное голодание, сэр, если вы каждый раз, как проснетесь, будете выдергивать катетер и интубационную трубку, я не смогу вам гарантировать скорейшее излечение. Скажите, что вы помните? Как вас зовут?— Я... Ничего, как... Как меня зовут? — Врач покачал головой и сделал какой-то малопонятный жест, медсестры натянули на него кислородную маску и что-то вкололи, отчего он не мог не то что руки поднять, но даже моргать стало гораздо сложнее.— Вы Джон Портер, понимаете меня? — Когда он открыл глаза, врач склонился над ним, причем выглядел так, словно за те несколько секунд, что Джон на него не смотрел, умудрился растолстеть килограмм на двадцать-тридцать. В руках у него был футуристического вида фонарик, которым он принялся проверять реакцию на свет. Джон лежал на чем-то мокром, воняющем ржавчиной и лесом. — Все в норме. Молите бога, или в кого вы там верите, сэр, что не оставите дочь сиротой.Глаза Джона затуманились, закатились, но в последнюю секунду одно из мельтешащих на краю сознания воспоминаний развернулось.Кровь. Песок. Сизое небо с тяжелыми, выпуклыми облаками. Сразу над глазами, низко-низко. И тишина, только воет кто-то на фоне высокими гортанными всхлипами, но это было настолько немыслимо далеко, что Джон просто лежал, загребая слабыми пальцами мокрый песок. Тот лип к пальцам, а под ногти забились мелкие камни и острые осколки ракушек.Он перевернулся, покачиваясь, тяжело опираясь коленями и ладонями, скользя на песке, едва не падая лицом вперед, а затем встал, сильно сгорбившись. Слишком много сил ушло на то, чтобы просто стоять, еще больше — чтобы идти. Из носа текло что-то теплое, он коснулся лица рукой, и на ладони остался красный, смазанный след. Джон шагнул вперед, потом еще раз, медленно переставляя ноги, бок обожгло, в легких словно поселилось стадо ежей, колющих своими иглами во все стороны разом, так что даже не удавалось различить, что у него еще болит. Он выхаркнул на песок очередную порцию крови и пошел вперед, зажимая ладонью бок, из-под пальцев текла горячая, остро пахнущая железом и ржавчиной кровь, он цеплялся за одежду, понимая, что это не поможет.Рядом с ним — гора покореженного, красного металла, и, подойдя ближе, он увидел ее потроха, раскуроченные, изломанные и смятые. То ли машина, то ли наземный флаер на магнитной подушке. Металл словно сам не знал, кем он был при жизни, перетекая из одной формы в другую, изменяясь, как вода, только сбоку, из окна, торчала изящная девичья рука со смешными браслетами на запястье. Кровь капала с безжизненно повисших пальцев и с неслышным плеском стукалась о борт, собираясь в маленький ручеек и скатываясь на песок.Джон завыл, закашлялся от крови в легких и гортани, рванул на себя покореженный металлический лист и возблагодарил бога — охранная система сработала, как положено, и Лекси окружал плотный пузырь из демпферного геля, который почти смог защитить ее от повреждений. Он надеялся, да, надеялся, что она была просто без сознания. Джон разжал пальцы, выпуская свой бок, надеясь, что через прореху не будут выпадать кишки, и взял свою девочку за спину и под колени, вытаскивая из мертвого куска металла. Его хватило на три шага, три долгих, изнурительных шага к обочине, он выдавил из себя четвертый, едва не падая на колени, а на пятом споткнулся, завалился на бок и попытался перевернуться так, чтобы Лекси упала на него. В районе ребер что-то хрустнуло и заскрипело. Он вскрикнул, дернулся, выкатился из-под дочери, но обессилел настолько, что едва смог приподнять ее за плечи, чтобы оттащить еще на пару метров.И потом в этой самой тишине, вслушиваясь в ее отсутствующее дыхание, прощупывая тихие, замершие вены дрожащими пальцами, он обессилено растер по лицу грязь и кровь.— Знаешь, хорошо, что твоя мать не дожила до этого дня. — Голос его звучал надтреснуто, гулко, но при этом ласково и нежно.Джон склонился над ней, поочередно поцеловал каждое веко, достал из кобуры на щиколотке импульсный пистолет, снял предохранитель и выстрелил себе в рот. Вот только аккумуляторы оказались севшими.Он закричал, заорал, отдавая последнюю дань себе и молодой, загубленной жизни его дочери. А на его бедре под слоем одежды и кожи тревожно мигал маленький красный огонек, трудолюбиво и упорно передавая информацию о состоянии и местоположении своего подопечного.— Будьте вы все прокляты! — Глаза Джона закатились, и он рухнул в груду палых листьев рядом с Лекси. А где-то совсем рядом садился маленький шаттлик с эмблемой Компании на блестящем боку.* * *К импланту пришлось привыкать достаточно долго, особенно к тому, что теперь он мог повернуть искусственное глазное яблоко так, что обычному человеческому и не снилось. Но на фоне остальных проблем эта даже не казалась существенной. Как сказал Алек, врачам едва удалось по частям собрать его печень и восстановить ногу, на которую упал метко подстреленный полковничьим десантником беспилотник. Но дело было даже не в этом, Портер пытался обработать весь тот поток информации, который на него свалился после пробуждения. Врачи сказали, что это стресс, а Алек мстительно добавил, что у него из мозгов просто выбило установку, вживленную в том, как ему казалось, гражданском госпитале еще на Земле.В дверь постучались и без промедления вошли, а потом на Портера с размаху прыгнула Лекси, двадцатидвухлетняя белобрысая дылда, будущий медик и, что самое важное, его дочь. В дверях стоял Алек, скрестив руки на груди и опираясь спиной на косяк, поймав взгляд Джона, он кивнул и вышел, закрыв дверь.Джон не знал, что требуется говорить в таких случаях, но, к счастью, Лекси все сама сказала за него. И через несколько часов ее шуганул Полковник, вошедший с огромным букетом цветов, заслоняющим не только его самого, но еще и часть пространства по бокам. Девушка вскочила, поцеловала отца в щеку и выбежала за дверь, уверяя его, что теперь от него не отлипнет. Джон ласково улыбнулся и перевел взгляд на Полковника, глядя, как он набирает в графин воду, ставит туда цветы, а потом садится, несколько грузно и поворачивается к нему.— Ну что, капитан, ты опять выжил. Черт побери, я не представляю, что вообще может тебя убить, ха! — Он осекся под хмурым взглядом Портера, посерьезнел и продолжил уже без улыбки: — Я понимаю, у тебя много вопросов. Отвечу на первый — да, вы выжили.— Алек мне уже это сказал, как и то, что мы с ним служили вместе. И не только служили, — закончил он с нажимом. Полковник поморщился.— Если ты об этом, то Компания еще пять лет назад взяла тебя под свое крыло, а командование решило, что это отличная возможность, — Джона немного напрягало то, как по-дилетантски Полковник уходит от ответа. — Остальное дело техники — найти подозрительную колонию с подозрительным содержанием, подставить пару-тройку транспортников, надавить, чтобы Компания провела свое расследование, и запихнуть тебя на Салех. А хаома — это действительно просто относительно безвредный наркотик, вызывающий мгновенное привыкание. Удобный предлог, не более.— И в ходе операции Флот получил веские доказательства противозаконных действий этой самой Компании, — Джон перебил его жестко, но добился только грустного вздоха.— Да, поэтому мы тебя не вытащили сразу. Размах поражает, правда же? Я руководил конкретно этой операцией, но ты же сам знаешь, что было много других, и сейчас нас ждет крупномасштабная война. Еще бы, нечасто человечество делится на две фракции.— Тебе не кажется, что это шаблонно? Прийти в палату к солдату и затирать лекции по поднятию боевого духа? Как здесь оказался Алек, его же повысили незадолго до моего ухода? Я думал, что он должен был торчать во флотском госпитале на теплом местечке.— Когда стало известно, что именно ты будешь исполнителем, он сам вызвался, — и добавил под тяжелым, почти угрожающим взглядом Портера: — Ты сам его спроси, мы на него не давили.— Спросил уже, говорит, что сам. Но что Флоту от меня сейчас надо? Я развалина и приду в себя не менее чем через полгода, — он развел руками и показательно повращал имплантом. — И теперь у меня Лекси, Алек и неплохая пенсия. Как ты постараешься меня уговорить принять участие в этой авантюре, Коллинсон?Полковник посмотрел на него резко, сжал губы и сказал уже совсем другим тоном.— Не понимаю, о чем ты говоришь. Генерал Коллинсон сейчас на Земле, и он не имеет отношения к проведению операции. — Портер хмыкнул недоверчиво, но давить не стал. — В любом случае, ты официально еще на службе, как и доктор Трэк, не тебе решать, когда твоя служба закончится. Я не хочу ставить тебя в безвыходное положение, но твоя дочь, Лекси, теперь служит под моим началом. Флот провел полную мобилизацию. Это война, Джон, я не шутил.— Чертова Служба и чертов Флот. — Портер ударил кулаком по постели. — Какие у нас шансы?Полковник выглядел довольным, настолько, что даже позволил себе широко улыбнуться.— Самоубийственные, Джон. Самоубийственные.Портер расхохотался, а затем заорал так, чтобы было слышно за стеной:— Эй, Трэк, если хочешь стать вдовцом, то выходи за меня!За стеной раздался сдавленный хохот Алека и Лекси.