Часть 4 (1/1)
- Ты же собирался уезжать, - затворяя за собой дверь, холодно обронил Кёя в темноту.- А я и уехал. Для всех, - легко согласился Реборн.Сладковатый запах его сигарет расползался по комнате, словно липкая паутина старого, матёрого паука. Кёе вдруг показалось, что ещё немного и он даже увидит эти тонкий нити. И возможно, смог бы ловко проскочить мимо, не попавшись.- Я просил тебя не курить здесь, - напомнил Кёя, ослабляя галстук.Вместо ответа в комнате зажёгся свет. Реборн стоял у противоположной стены, не выпуская из рук тонкие гавайские сигареты. Балконная дверь за его спиной была как обычно закрыта, но занавеска чуть отдёрнута в сторону.- Это было перед тем, как я тебя трахнул или после? - усмехнулся Реборн, в очередной раз затягиваясь. - Память что-то стала подводить.Рука сжалась в поисках тонфа. Чтобы разбить эти тонкие ухмыляющиеся губы в кровь. Чтобы стереть оскорбление, грязным плевком повисшее в воздухе.Обычное ледяное спокойствие махом слетело, обнажив нервное болезненное нутро, испещрённое сотней шрамов.
- О, неужели тебе хочется повторить вчерашнее, но предварительно поломаться для приличия? - недобро оскалившись, протянул Реборн. - Не сдерживайся.Эмоции, вспыхнувшие ярким пламенем ярости, погасли. Одной его кривой ухмылки хватило, чтобы сердце пропустило удар. И этот чёртов дым. Он возбуждал. Стоило только ощутить знакомый запах его сигарет, как от затылка, всё ниже и ниже, поползли мелкие колючие мурашки. Они плавно опустились к паху, скручивая там тугой, пульсирующий узел.
Между ним и Реборном всегда было напряжение. Недосказанность. И только вчера всё это вылилось в нечто, больше похожее на изнасилование, чем на секс.
Реборн ввалился к нему посреди ночи, застав уже в дверях. Несколько фраз, недолго притворявшихся светской беседой, перешли в ругань. А слово - отличный повод обнажить оружие. Драться в домашнем кимоно было неудобно. И Реборн был не тем противником, кто упустит хотя бы малейшее преимущество.Обмен ударами, перевёрнутый стол, пара царапин, ритмичное дыхание. И запах гавайских сигарет.Каким-то чудом Реборн уселся сверху. Его глаза смотрели прямо, куда-то глубже, чем в душу. Туда, где сокрыты все эти грязные желания и потребности. Отвратительный взгляд, полный ненависти, злости, насмешки и странного понимания. И такое знакомое, томительно ожидание разлилось по телу. Что-то твёрдое недвусмысленно тёрлось о пах, мешая думать.Реборн целовал жадно, до крови кусая губы, точно так, как нравилось Хибари. Больно. Сладковато-солёный привкус, который дразнил и заводил ещё больше. И собственное тело предало тебя. Руки уже не отталкивали, а притягивали для нового поцелуя.И нет времени даже снять одежду. Кимоно так удачно распахнулось одним движением. И белья нет, потому что ты собственно собирался к... чёрт, неважно.Реборн вошёл одним движением. Опять боль. Пронзила, вкручиваясь в тело. Но это уже не просто боль - боль и наслаждение сплелись в одно. Хибари не хотел любви. Он хотел быть наказан. Любовь с детства ассоциировалась только с болью - удары бамбуковой трости сопровождались наставительными речами. Любить мужчину - это неправильно, это грех. Испытывать эмоции к однокласснику - это скверна, которую можно искоренить. Выжечь. Выбить. Пока не поздно.- Я делаю это, потому что люблю тебя, - приговаривал отец, ритмично нанося удары. И Хибари верил.Вбитая в детстве уверенность в собственной ущербности поддерживала его долгие годы. Выскрести до дна все эмоции. Чтобы не болело ничего в душе - заглушать болью тела. Чтобы не было лишних мыслей - опустошить разум предельной логичностью.Он уже почти поверил, что вытравил эту заразу из своей души. Почти поверил, что стал нормальным...Хибари кончил первым, считай, проиграл. Коротко застонал, судорожно сжимая пальцы. Открыл глаза и утонул в чужой ненависти. Реборн смотрел ему в лицо, кривя губы в усмешке. Он двигался быстро, рвано, даже не сбив дыхания. Это не любовь, это даже не секс. Это очередной урок от лучшего репетитора в мире.Но хладнокровие лишь снаружи. В глазах бушевали эмоции. Дикие, странные, не прочесть вот так сразу. Боль. Ненависть. И что-то ещё, главное.Требовательный стук в дверь и обеспокоенный голос Ямамото заставили их обоих вздрогнуть. Реборн наморщил лоб и мотнул головой, будто отгоняя назойливую муху. Он закрыл глаза, перестав, наконец, ухмыляться.А Хибари смотрел в потолок, который подрагивал в такт движениям Реборна.- Хибари! - голос Ямамото требовательный. Даже не видя его, понятно, что он ерошил свои волосы и мялся у двери, продолжая улыбаться.Реборн сдавленно зарычал. Открыл глаза и отпрянул, будто не Хибари ожидал увидеть под собой. Откатился в сторону, закрывая лицо руками. Рассмеялся.- Хибари! Что случилось? - голос уже настойчивее. Дверная ручка задёргалась.Реборн растворился где-то в темноте балкона. Только и остался, что этот отвратительный запах гавайских сигарет.Хибари остановился напротив двери. Хотелось пойти в душ и простоять там час. И не видеть бы Ямамото, не сейчас.- Хибари, я выбью дверь! - голос звучит спокойно, значит, совсем на пределе.Ручка легко провернулась. Бессмысленный обмен фразами. Захлопнул дверь перед носом. Глухой удар. Звук шагов. Кончено.Вчера думал, что кончено. Но ноги сами понесли к знакомой двери сегодня. Но всё что смог сделать - только усугубить ситуацию.Ямамото не мог играть по правилам, к которым привык Хибари. Значит, пора заканчивать. Просто обрубить и идти дальше.- Эй, ну так что? Продолжим? Ты ведь мне кое-что должен, - проговорил Реборн, покачиваясь с пятки на носок.Реборн стоял совсем близко. Если вытянуть руку, то можно дотронуться до пиджака. Или можно ударить его под дых и смотреть, как сигарета покатилась по ковру, отмечая свой путь тонкой дорожкой пепла.
Но прикасаться к нему не хотелось. Вообще никогда и ни под каким предлогом.Хотя сил сказать что-то тоже нет. И сейчас он опять, как в детстве, ощутил бы себя никчёмной похотливой мразью, которую просто наказал добрый дядюшка Реборн. Вот сейчас...- Хибари! Хибари! - Хибёрд вклинился между ними с тревожными криками.Хибари вздрогнул, отшатнулся. Сделал шаг назад, потом ещё. Птица жёлтым вихрем металась, сдавленно пища и топорща перья. Хибёрд кружил, почти задевая лица мужчин.
- Эй, ты чего творишь, - очень мягко возмутился Реборн. Он легко ладил с любыми животным и, прямо скажем, любил их куда больше людей.
Реборн аккуратно поднял руку, чтобы успокоить разбушевавшуюся канарейку.- Не смей, - холодно проговорил Хибари. Это не просьба, это приказ, за невыполнение которого простой и близкий сердцу камикорос.- Не кипятись, - Реборн улыбнулся, демонстративно пряча руку в карман. - Я ничего бы не сделал твоей птице. И почему ты так над ней трясёшься?Хибёрд сделал большой круг по комнате. Потом с довольным видом уселся на плечо, нахохлившись. Его чёрные блестящие глаза буравили Реборна.- Хибари, я люблю тебя идиота, -вдруг выдал Хибёрд, прижимаясь всем телом к тёплой шее хозяина.Мужчины замерли друг напротив друга. Реборн понимающе усмехнулся. С жадностью затянулся и щелчком отправил окурок в полёт. Хотелось хотя бы так отыграться.- Как же я вам, сукам, завидую, - протянул Реборн. Губы, растянутые в усмешке, дрогнули. Глаза холодные. В них самая настоящая тоска.Реборн подхватил свою шляпу с подоконника. Надвинул её на глаза, снова становясь непроницаемым для окружающих.
- Передавай привет Ямамото, - снова ухмыльнулся откуда-то из-под шляпы. - И скажи Дечимо, пожалуйста, что его обучение закончено.Створка окна жалобно скрипнула. Холодный ветер ворвался в комнату, попытался стащить шляпу с Реборна, но справиться с лучшим киллером семьи Вонгола не смог.Отступил, метнулся к Хибари. Взъерошил волосы и затих возле двери, улёгшись на ковре.Пора было заканчивать с этим. Они слишком заигрались. И если Ямамото мог себе позволить побыть влюблённым идиотом, то Хибари просто не хотел вот так.Такая привычная боль в груди, вдруг стала совсем нестерпимой. Долгие годы он мучил и пытал сам себя, наслаждаясь сладкой агонией. И втягивать кого-тов это мерзкое дерьмо Хибари не собирался.