Глава 24: Любовь (1/1)

Дисклеймер: Сэндз и Эль Мариачи принадлежат не мне, а Роберту РодригесуРейтинг: R за лексику и сцены сексуального характераКраткое содержание: Чем это все закончитсяПримечание автора: В этой главе будет слэш.Слова, которые Сэндз в этой главе скажет Чиклету, являются частью девиза Центрального Разведывательного Управления._____________________________________________________Полдень застал их в постели.Сэндз спросил насчет Чиклета, беспокоясь, что мальчик обнаружит их тут – голых, мокрых от пота, в объятиях друг друга. Эль успокоил его, сообщив, что сегодня вторник, и Чиклет еще в школе. Это был последний раз, когда они разговаривали, и с того времени прошло уже несколько часов. Этим утром слова были не нужны.Сэндз лежал на спине, Эль примостил голову у него на животе, чуть ниже повязки, и обнимал левой рукой за бедра, лениво водя пальцами по его правой ноге. Было немного щекотно, но Сэндз не двигался. В этот момент не имело никакого значения, что его рука болит так, словно кто-то напихал в нее битого стекла. Не имело значения, что у него нет глаз, или что он слеп. Прямо сейчас, в этот конкретный момент времени Сэндз чувствовал себя умиротворенным как никогда.Эль начал что-то мурлыкать себе под нос, какую-то нежную песенку. Текст был на английском, но мариачи проговаривал дай бог одно слово из трех. Эту мелодию Сэндз никогда прежде не слышал.Эль соскользнул с его живота и подтянулся повыше, так что теперь его голова покоилась на подушке, а щека прижималась к плечу Сэндза. Эль прижался губами к его коже там, куда смог дотянуться.– Que quieres en la vida?Чего ты хочешь в жизни?Сэндз протяжно вздохнул.– Не знаю, – ответил он. – No sé.Он хотел… Чего он хотел?Он хотел, чтобы это длилось вечно. Это ощущение гармонии и умиротворения. Прежде неведомое ощущение себя как части кого-то. Тишина в голове. Чувство безопасности от того, что Эль рядом. Теплое дыхание на коже. И к черту весь прочий мир. Почему он не может лежать так вечно?– А как насчет тебя? – в свою очередь спросил Сэндз. – Чего ты хочешь?– Тебя, – сказал Эль. – Только тебя.Рука мариачи опустилась к его животу. Три дня назад Сэндза избили так сильно, что он до сих пор мочился кровью, но сегодня это все не имело значения. Эль знал, как прикасаться к нему, как доставить удовольствие его телу. Эль был единственным.А потом Эль снова сказал эти слова – слова, которые наполняли Сэндза смесью презрительного неверия и робкой надежды. Я люблю тебя.– Почему? – выдохнул Сэндз. – Я – убийца-психопат. Ты не можешь любить меня.– Это тот, кем ты был, – ответил Эль, снова целуя его в плечо. – Но не тот, кто ты есть сейчас. Больше нет. А теперь скажи, что ты тоже любишь меня.Сэндз так и сделал. Он сказал эти слова, но они все еще звучали странно для него самого. Он никогда в жизни никому не говорил их искренне. Он даже не знал, что такое любовь. То, что он чувствует – это и есть любовь? Как он может быть уверен в этом?– Эль? – все приятные ощущения испарились. – Почему ты солгал мне?Тот застыл:– Что ты имеешь в виду?Размышления об этом все еще злили Сэндза, но чувство стало приглушенным и не столь сильным, как раньше. Однако оно по-прежнему было смешано с болью и ощущением предательства.– Почему ты не сказал мне о письме, которое Белинда Харрисон написала Барилльо?У Эля прервалось дыхание:– Как ты об этом узнал?Тот факт, что Эль не отрицал своей вины, разозлил Сэндза еще больше.– Какая разница? Мне сказал Диего Санчес. Почему не ты? Ты ведь знал об этом, правда?Эль долго молчал, потом перекатился на спину.– Знал, – сказал он в потолок.– Так какого хрена ты не сказал мне? – прорычал Сэндз и сел, от злости даже не почувствовав боли. – Ты не думал, что я имел право знать?Эль тоже принял сидячее положение. Простыня скомкалась и соскользнула до колен, так что мариачи подтянул ее повыше, прикрывая наготу. Будто это имело значение.– Я собирался тебе сказать, – признался Эль. – Но она едва не убила тебя, да и сам я был ранен. К тому моменту, как мы достаточно выздоровели, чтобы поговорить об этом, это уже не казалось столь важным.– Важным для кого? – выкрикнул Сэндз. – Мы тут говорим о моей жизни!– Лоренцо только что умер, – продолжил Эль, будто его и не прерывали. – Я чувствовал себя в ответе за это. Фидео тоже обвинял в этом меня. Я начал думать, что приношу несчастье всем своим друзьям. Я пытался найти способ дать тебе волю к жизни.– И с этой целью превратил мою жизнь в ад, – ехидно заметил Сэндз, вспоминая, как был озадачен все прошлое лето, пытаясь понять мелочные придирки Эля. – Но это неважно. Важно то, что ты знал о письме и не сказал мне. Ты ждешь от меня доверия, но не даешь для него никаких оснований.Эль ничего на это не ответил. Он просто поднялся с кровати и вышел из комнаты.– Прекрасно! – крикнул Сэндз ему вслед, проклиная себя за то, что даже не осмеливается погнаться за Элем – потому что рискует свалиться прямо в коридоре. – Но ты не можешь убежать от правды!Раздалось шлепанье босых ног Эля, вернувшегося в комнату. Кровать скрипнула – мариачи сел. Что-то зашуршало, а затем Эль взял его правую руку и вложил в нее сложенный вдвое листок бумаги.– Вот, – сказал Эль. – Вот письмо.Сэндз сжал руку в кулак.– Просто здорово, Эль. Возможно, если я очень постараюсь, то смогу ощутить зазубрины от принтера и прочитать его.Эль выдернул письмо у него из пальцев и ледяным голосом зачитал письмо вслух.В нем говорилось абсолютно то же самое, что сказал Диего Санчес. Предупреждение насчет денег. Номер его удостоверения. Острое желание быть принятой всерьез. ?Я верю, что вы позаботитесь об этом с той оперативностью и осмотрительностью, как оно того заслуживает?.Позаботитесь об этом.О да, он позаботился, это точно.– Теперь ты счастлив? – поинтересовался Эль, закончив читать. – Я нашел его в тот день, когда она приехала домой. Лоренцо обнаружил тайник в ее книжном шкафу, а я нашел там письмо. И никому его не показывал.Сэндз ничего не сказал. Он пока еще не доверял своему голосу.– Иногда я задаюсь вопросом, – сказал Эль, – как бы все обернулось, если бы я нашел тебя до переворота. – Он отложил письмо в сторону и придвинулся. – Если бы я мог это остановить.Пальцы Эля коснулись его лица. Они приподняли повязку – достаточно для того, чтобы Эль смог поцеловать то место, где начинался провал на месте его глазницы. Сэндз отшатнулся:– Не надо.Достаточно было того, что он сам постоянно терзал себя сожалениями и размышлениями на тему ?если бы?. Сэндз не в силах был вынести, что Эль делает то же самое.– Если бы была возможность, – выдохнул Эль и снова поцеловал его – теперь ниже, там, где его щеку пересекал шрам – напоминание о первом визите в дом Эскаланте, когда здание еще не принадлежало Санчесу.– Не надо, – чуть громче повторил Сэндз.– Я должен сказать тебе, – настаивал Эль. – Я умолчал о письме непреднамеренно и хочу, чтобы ты доверял мне. – На сей раз поцелуй пришелся в уголок губ.– Я доверяю, – признался наконец Сэндз. – Бог знает почему, но я доверяю тебе.– Тогда доверь мне любить тебя, – сказал Эль и увлек его в страстный поцелуй, затем проложил дорожку легких поцелуев вниз по его шее. Сэндз откинул голову.– Хорошо, – сдаваясь, прошептал он.Тем же вечером с помощью Эля он сумел доковылять до входной двери и сел на крыльцо. В буквальном смысле. Кресла были разбиты в щепки, а больше сидеть было не на чем. Эль рассказал ему о разрушениях в доме, но до сего момента Сэндз не осознавал в полной мере, насколько основательно люди Санчеса подошли к делу.Он сидел на дощатом полу, прислонившись спиной к стене дома, и копался в груде щепок – это было все, что осталось от его любимого кресла.– Нам следует обсудить проблему насчет ?ты покупаешь меня?.Сэндз практически слышал, как Эль покраснел. Мариачи то ли стоял возле перил, то ли сидел на перилах и перебирал струны гитары.– Я не знаю, что еще сказать.– Почему ты просто не пристрелил его? – прошипел Сэндз. – Ты же нахрен унизил меня, Эль.– Он приставил пушку к моей голове, – объяснил Эль. Кажется, он злился на самого себя. Музыка внезапно оборвалась. – Что, по-твоему, я должен был делать?– Когда это тебя останавливало?– Я не имел этого в виду, – вздохнул Эль. – Я говорил это все, только чтобы мы смогли выбраться оттуда.– Ну, тогда тебе стоило бы пораскинуть мозгами и трепаться о чем-нибудь другом! Господи, Эль, ты даже не представляешь, что ты наделал, да?– Вообще-то нет, – холодно ответил мариачи. – Если ты действительно думаешь, будто я могу обращаться с тобой как со своей собственностью, значит, ты меня совсем не знаешь.Сэндз вздохнул. Ладно. Пришло время забыть об этом. Нет, он не думал, что Эль мог так с ним поступить. А теперь Эль знает, как его все это разозлило – и, по сути, именно это имеет значение, не так ли?– И что будет дальше? – спросил он. – Придет новый картель, и мы снова разнесем его?– Почему бы нет, – отозвался Эль, как будто они обсуждали, не пропустить ли по кружечке пива. Он взял на гитаре еще несколько разрозненных нот.– Что ж, почему бы и нет, – пробормотал Сэндз и перевернул кусочек дерева, который держал в руке. Тот был толстым с одного конца и заостренным – с другого, и Сэндз подумал, что из него могло бы получиться сносное оружие, если всадить его с достаточной силой.Эль продолжал терзать гитару. Это не была настоящая песня или что-то похожее. Просто несколько нот там, несколько нот тут. Нестройная музыка приводила Сэндза в беспокойное состояние. Он предпочел бы, если бы Эль сыграл нормальную мелодию.Сэндз потянулся к ботинку и вытащил кинжал со скорпионом. Музыка на секунду стихла, затем снова возобновилась.Сэндз зажал деревяшку между колен и принялся ее обстругивать. Немного подправить справа, но левая сторона слишком скошена, и ее нужно подровнять. И чуть-чуть сверху. Может, сделать потоньше. Рукоятка не должна быть такой толстой.Эль прекратил валять дурака и заиграл настоящую песню. Нечто в среднем темпе, не слишком заунывное, но и не слишком энергичное. Сэндз провел ножом вниз, попутно ощупывая кусок дерева, нахмурился и снова поднял кинжал.Первая песня кончилась, началась вторая. И еще одна. В какой-то момент Эль начал петь. Лучшие Хиты Мариачи. Сэндз подумал про пианино, превращенное в груду дерева и слоновой кости, совсем как его рука. Пошли они все нахер, решил он. Он собирался снова играть на гитаре, и стрелять, и держать вилку, чтобы самому отламывать кусочки еды, и делать все остальное. И неважно, сколько времени это займет. Он не останется калекой и не позволит никому больше контролировать его жизнь.Сэндз провел пальцем по дереву и ухмыльнулся. Не вполне похоже, но близко к тому. Должно быть. Он поднял получившуюся вещицу повыше.– Вот, Эль. Теперь можешь забрать обратно свой кинжал.Перила скрипнули, гитарные струны протестующе тренькнули – инструмент был отложен. Эль шагнул вперед и принял кусок дерева из руки Сэндза.– Что это? Ты это сделал?– Нет, мать-природа, – ответил Сэндз. – Я лишь нашел его.– Это невероятно, – признался Эль. – Не отличишь от оригинала.Ухмылка вернулась.– Правда? – В тот момент, когда слово сорвалось с его губ, Сэндз поморщился. Боже, он говорит, словно ребенок, ожидающий похвалы.– Правда, – отозвался Эль. – Не знал, что ты умеешь вырезать по дереву.Сэндз пожал плечами, стараясь не показывать своего восторга:– Никогда прежде не пробовал.Этой ночью, когда они лежали в постели, Эль перецеловал каждый палец на его правой руке.– Какие талантливые пальцы, – шептал мариачи. – Я и так это знал, потому что как иначе ты бы мог возносить меня до таких высот, но теперь я вижу еще и скрытые таланты.Когда Эль произносил такие вещи, все казалось возможным.– Ага, подожди немного и увидишь, на что я способен с обеими действующими руками.– Я подожду, – торжественно пообещал Эль.На следующее утро пришел Чиклет. Сэндз сидел на крыльце и ждал его. Когда мальчик поднялся по ступенькам крыльца, Сэндз махнул ему рукой, подзывая. Запястье до сих пор болело после вчерашней активности, так что он быстро опустил руку обратно на бедро.– Подойди.Чиклет с неохотой повиновался, и Сэндз подумал: ?Теперь я даже не знаю, как он выглядит?.– Ты очень глупо поступил, – сказал он вслух.Чиклет ничего не ответил.– Я даже слышать не хочу о том, чтобы ты выкинул еще что-нибудь подобное – иначе я сам надеру тебе задницу. Понятно?– Sí, – прошептал Чиклет.– А теперь иди и подоставай Эля, или займись еще чем-то. – Поскольку мальчик не двинулся с места, Сэндз махнул в его сторону рукой. – Давай. Вали нахрен отсюда.– Я так волновался! – воскликнул Чиклет. – Я должен был это сделать.– Знаю, – ответил Сэндз.Мальчик подошел к нему, опустился на колени и осторожно обнял. Сэндз замер, но это оказалось совсем не так больно, как ожидалось, так что он позволил себе расслабиться и даже нерешительно ответить на объятие.– Со мной все в порядке, – сказал он. – Со мной всегда все в порядке.Чиклет ничего на это не ответил. Маленький Чиклет, который утратил остатки невинности несколько дней назад. Который начал терять ее в тот миг, когда окровавленный агент ЦРУ стащил его с велосипеда на пыльной улице.– Куда ты собирался в тот день? – спросил Сэндз.– Что? – удивился Чиклет, и Сэндзу вдруг пришло на ум, что мальчик теперь говорит на английском, причем уже некоторое время. А он даже не помнил, когда это произошло.– В День Мертвых. Куда ты катил на своем велосипеде?– Не знаю. Не помню. Думаю, посмотреть парад.Посмотреть парад. Черт. Это тоже мало что оставило бы от невинности. А потом подошел он, схватил мальчика и изгадил Чиклету жизнь.– Прости меня, – сказал Сэндз.– Por que? – спросил Чиклет, перейдя на родной язык.– За что? За то… черт, за себя, понятно? За все.По-видимому, Чиклет надолго об этом задумался. Затем он пожал плечами – Сэндз уловил движение, поскольку еще не выпустил его из рук.– Все нормально. Я рад, что вы нашли меня в тот день.– Ты рад. О господи. – Сэндз легонько толкнул мальчика, пытаясь заставить его встать. – Никогда больше так не говори.– Это правда, – проговорил Чиклет.– Слушай, – попросил Сэндз. – Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. – Он дал мальчику несколько четких указаний и подождал, пока тот не уйдет.Забавно, как он в данный момент себя чувствовал. ?Я привожу в порядок свои дела?, – подумал он.Сетчатая дверь хлопнула – Чиклет вернулся.– Se?or? – Он слегка задыхался, будто бежал через весь дом – или не знал, что последует дальше.– Дай его мне, – Сэндз протянул руку.Чиклет отдал ему кожаный бумажник. Удостоверение агента ЦРУ. Последняя ниточка, которая связывала Сэндза с прошлым. Он открыл его и провел большим пальцем по ламинированной поверхности. Даже спустя столько времени он ясно помнил, как оно выглядит.– И истина сделает вас свободными, – прошептал он. Затем закрыл удостоверение и протянул его Чиклету. – Я хочу, чтобы он был у тебя. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?Тот издал странный тихий всхлип, и Сэндз приготовился к новому, наверняка более крепкому объятию.Странно, но больно все равно не было.Два месяца спустя Сэндз решил, что время пришло.Была середина июня. Время двигаться дальше.Он выздоровел. Почти. Он мог пользоваться левой рукой, хотя иногда от боли у него перехватывало дыхание. Но Сэндз упорно продолжал ее разрабатывать, сжимая пальцы в кулак и поднимая разные вещи, пока боль не изнуряла его, вынуждая остановиться. Он не пытался играть на гитаре. Однажды ночью Эль предположил, что, наверное, он по-прежнему может пользоваться медиатором, и почему-то это так разозлило Сэндза, что он ударил Эля прямо в нос.?Два с половиной года, – думал он. – Боже мой, как летит время, когда тебе весело?.Сэндз хотел свалить посреди ночи, может, нацарапать какую-нибудь прощальную записку, но не смог. Он задолжал Элю правду.Так что однажды утром, когда они сидели на заднем крыльце, Сэндз сказал:– Мне пора уходить.Эль держал на колене свою неизменную гитару, но музыка внезапно стихла.– Что ты имеешь в виду?– Я имею в виду, что должен уйти.– Почему? Куда?– Не знаю куда, – честно признался Сэндз. – Что же касается ?почему?… – Он вздохнул. – Я не могу здесь оставаться. Не так. Не тем, кто я есть.Эль опустил гитару – та тренькнула о перила крыльца.– Кто ты есть? О чем ты? Ты имеешь в виду картели?– Нет, – прошипел Сэндз. Господи, Эль просто не догоняет. – Слушай меня, – протянул он. – Эль, я не цельная личность. И не стану цельным, если останусь здесь. – Сэндз сделал паузу. Он провел много времени, обдумывая это, и знал, что прав. – Я не одинок в собственной голове, Эль. А должен остаться один. И единственный способ добиться этого – бороться с ним. Разрушить его. Заставить уйти. Это будет грязно и жестоко и… и я не хочу, чтобы ты или кто-то еще пострадал. Так что мне нужно уехать на время. Чтобы сделать это.– Я понимаю, – сказал Эль.Что, конечно, было чушью собачьей, потому что Эль не понимал. И никто не понимал. Но было мило, что Эль притворяется.– Но я не могу позволить тебе это сделать, – заявил Эль.– Позволить мне? – повторил Сэндз.– Я не могу позволить тебе, – повторил Эль.– Это не твое решение, – парировал Сэндз. – А мое.– Нет! – неожиданно громко воскликнул Эль. – Это должно быть наше решение. Оно повлияет на нас обоих. На обоих.А это было из разряда той сентиментальной чуши, которую печатают в открытках.– К чему все эти разговоры о ?нас?? Ты говоришь так, будто нас ждет долгое и светлое будущее.Эль ничего не ответил.– Чего ты добиваешься? – требовательно спросил Сэндз. – Чего ты хочешь от меня? Эль это не кино. Это реальная жизнь. Хромой не пойдет, слепой не прозреет, а сумасшедшему не станет лучше! – Он встал, намереваясь вернуться в дом. Он возьмет немного денег и оружия, а потом просто выйдет за дверь.– Но у тебя же получилось, – запротестовал Эль.– Нет! – Сэндз гневно ткнул пальцем в сторону мариачи. – Ты еще не догнал? Нет никакого ?лучше?! Для нас нет хэппи-энда.– Ты так говоришь, только потому что боишься, – произнес Эль.– О, я боюсь, – легкомысленно согласился Сэндз. – Боюсь, что однажды утром проснусь и обнаружу, что перерезал тебе глотку, пока в моем мозгу верховодил кто-то другой. Боюсь, что однажды решу пальнуть себе в рот, потому что подумаю, будто звук выстрела сможет хоть немного заглушить голос. Эль, ты понимаешь, что я имею в виду? Можешь хотя бы попытаться понять?– Если бы такое должно было произойти, оно бы уже произошло, – ответил Эль. – Ты пользуешься этим, чтобы оправдать свой уход.Сэндз покачал головой:– Иди ты нахер. Я ухожу.Эль задвигался. С перил, по крыльцу – и наконец встал у него на пути.– Нет, не уходишь.– Попробуешь остановить меня? – спросил Сэндз все тем же легкомысленным тоном, будто они не говорят о чем-то хоть сколько-нибудь важном.– Я согласен с тобой, что ты должен бороться со своим безумием. Но в этой битве мы должны сражаться вместе. Одному тебе не победить.– Да? Откуда ты, черт побери, знаешь?– Я знаю, потому что наблюдал за тобой, – сказал Эль. – Все то время, пока ты боролся в одиночку. Ты выиграл битву, но лишь на время. Оно всегда возвращается. Твой единственный шанс на победу – если мы будем сражаться вместе.Эль продолжал говорить. Сэндз просто слушал. Он знал, что должен сделать – уйти и бороться с самим собой, – но не был уверен, что сможет победить. А теперь перед ним стоял Эль, говорящий, что останется рядом с ним, ведущий себя так, словно ничего в этом мире не жаждет так сильно, как помочь своему сумасшедшему любовнику.– Почему? – спросил Сэндз. Эль все еще стоял между ним и дверью, но он мог развернуться и уйти с крыльца, когда пожелает. Дойти до дорожки, потом в город и дальше, идти и идти, не оглядываясь.– Потому что я люблю тебя, – просто ответил Эль, будто это все объясняло.Сэндз прикусил губу. За эти дни он почти согласился поверить в это, но в его сердце все еще оставалось место сомнению и презрению. Часть его ждала, что Эль вот-вот выбьет почву у него из-под ног. Эта часть его принадлежала тому семилетнему мальчику, которого в одно ужасное лето вырвали из беспечного детства. Сэндз знал это, но не мог заставить себя сделать последний шаг и поверить, что Эль говорит эти три простых слова искренне.Однажды он пытался рассказать Элю об этом, но почти сразу же понял, что Эль и так уже все знает. Эль знает – и именно поэтому говорит их так часто. Мариачи окружил его этими словами, и позднее Сэндз начал слушать их с меньшим цинизмом и большим приятием. Может, это возможно. Может, Эль действительно любит его.– Сядь, – сказать Эль. – Я хочу кое-что тебе предложить.Он взял Сэндза за руку и усадил на крыльцо, на качели. Они убрали кресла, и Эль нашел скамейку со спинкой, к которой приделал две длинные цепи, прикрепив их к потолку крыльца. Чиклет любил на них сидеть, раскачиваясь взад-вперед весь день, но Сэндз их ненавидел. Он не любил это медленное движение и то, что он не мог видеть, куда движется.Сэндз сел и отнял свою руку у Эля:– Ну так предлагай.Он слышал, как Эль поднял гитару и уселся рядом с ним, раскачав качели. Сэндз насупился и едва сдержался, чтобы не вцепиться в боковину скамейки.– Я знаю, что весь день ты скучаешь, – произнес Эль.Сэндз пожал плечами, не собираясь спорить. По телевизору никогда не показывали ничего хорошего, да и в любом случае он не мог по-настоящему вникнуть в происходящее на экране. Даже если б и мог – он не Эль, который часами способен сидеть в обнимку с гитарой, коротая время до сумерек. Из-за этого у Сэндза образовалась чертова прорва времени, которую нечем было занять.– Ты прекрасно обращаешься с деревом, – сказал Эль. – И у тебя золотые руки.С этим он тоже спорить не стал. Обломки их бывшей мебели обеспечили его достаточным количеством древесины для практики. С тех пор, как он снова смог задействовать левую руку, чтобы держать куски дерева, дело совсем пошло на лад.– Я подумал, – продолжил Эль, – что ты бы мог научиться делать гитары.Сэндз ничего не ответил. Вот и оно. Мариачи над ним издевается. Вот-вот начнет хохотать – и в этот самый момент Сэндз собирался направить ему в лицо пистолет и спустить курок.– Я с радостью возьмусь учить тебя, – говорил Эль. – Думаю, у тебя отлично все получится. У тебя настоящий талант. – Он поднял правую руку Сэндза и поцеловал тыльную сторону ладони.Тот в ярости вырвал руку, практически ударив Эля по щеке.– Очень смешно, Эль. Иди ты нахуй. – И начал подниматься с качелей.– Погоди! – Эль схватил его за локоть и притянул обратно. Когда-нибудь Сэндз его пристрелит за подобные выходки. Или, по крайней мере, набьет морду. Но сейчас Сэндз просто ждал, и Эль убрал руку с его локтя. – Просто выслушай меня.– Думаю, я достаточно наслушался, – возразил Сэндз. – Это самая худшая идея, какую я когда-либо слышал, и позволь сказать почему. Во-первых, мне нет нужды продавать что-то, чтобы заработать на жизнь. Вот-вторых, я не намерен часами просиживать на деревенском рынке, чтобы меня обирали покупатели, потому что я ничего не вижу. Обобрать слепого? Выражение ни о чем не говорит? – С каждым словом Сэндз приходил во все большую ярость. – И я не нуждаюсь в твоей гребаной жалости или благотворительности. Я и сам прекрасно могу о себе позаботиться. Потому что занимался этим более двух с половиной лет. – Эль начал что-то отвечать, но Сэндз не дал ему. – И что вообще все это значит? Великий Эль Мариачи не может жить без музыки. Но раз его слепой любовник больше не в состоянии играть на гитаре – так давайте вместо этого научим его делать их? Да пошел ты! – Сэндз цапнул гитару, лежавшую у Эля на коленях.– Нет! – крикнул Эль, вцепившись в нее со своей стороны. – Не надо!Сэндз размахнулся гитарой. Та была громоздкой и тяжелой, но Эль все равно уклонился, не дожидаясь, пока гитара в него врежется.Сэндз с силой опустил гитару на бедро.– Пошел ты, – прорычал он. – Пошли вы все. – Он заставил левую руку сжаться вокруг грифа – пальцы наобум зажали лады – и правой рукой ударил по струнам.Воздух наполнил гневный нестройный звук. Эль оставил попытки отнять гитару. Сэндз переменил позицию, проклиная боль и слабость в пальцах, и на этот раз взял верный аккорд.Он попробовал снова и беспомощно потряс рукой – пальцы умоляли о пощаде после всех усилий согнуться и надавить на струны. Пора заканчивать.– Ты сделал это, – выдохнул Эль.?Ты сделал это?, – ликовал глубоко внутри тихий голосок.Он вновь мог творить музыку. Не так уж много, но это лишь начало. Сэндз провел правой рукой по изгибам гитары. Он смог это сделать. Может, не вполне верно, но он научится. Он уже знал, как обращаться с деревом и придавать ему основные формы – значит, и извлекать музыку таким способом тоже скоро научится.– Ладно, – сказал Сэндз, забыв, что минуту назад был зол настолько, что хотел ударить Эля, и вернул тому гитару. – Ты научишь меня. Научишь играть твоим способом. – Он согнул левую руку. – И я собираюсь научиться сам, своим способом.Эль прислонил гитару к двери. Теплые губы коснулись щеки Сэндза.– Я научу тебя.Сэндз повернулся и поцеловал Эля в губы:– Хорошо.– Это означает, что ты остаешься? – спросил Эль, отодвигаясь.Сэндз пожал плечами и криво улыбнулся:– Похоже на то.Эль потянул его с качелей.– Тогда давай вернемся в дом и отпразднуем.Они жадно целовались, вслепую нащупывая дверь позади себя, торопясь избавиться от одежды.– Скажи, что любишь меня, – потребовал Эль.– Я люблю тебя, – прорычал Сэндз ему в ухо, прикусывая мочку. – Теперь счастлив?Эль вздрогнул:– Очень.Он наконец-то нашел дверь и, распахнув ее, ввалился внутрь, увлекая за собой Сэндза.– Погоди, погоди. – Сэндз оторвался от Эля, прошел по крыльцу и встал возле перил. Когда-то, два с половиной года назад, он стоял тут, слушая, как сзади к нему приближается Эль, и поклялся убить его.Сэндз повернулся к Элю:– После всего, через что мы прошли, – начал он. – Мы все еще стоим, Эль. Кто бы мог подумать, а?– Я мог, – ответил Эль и подошел к нему, встав рядом. – Люди вроде нас всегда в конце остаются на ногах.– Если не валяются на спине, – хмыкнул Сэндз отчаянно желая увидеть при этом выражение лица Эля.Тот издал неопределенный звук.– Предпочитаю думать, что мы все еще стоим.Сэндз признал, что этот вариант ему тоже нравится больше. Они прошли через ад и вышли с другой стороны.Вместе.– Ну ладно, – улыбнулся он. – Мы все еще стоим, Эль.КОНЕЦ